Владимир Мегре - Анастасия (Звенящие кедры России - 1) Страница 9

- Ну как я? Могу куда-нибудь пристроиться на работу в вашей жизни?

- Здорово у тебя получается, Анастасия, но все это у нас уже есть, дрессировщики в цирках тоже много интересного со зверями показывают, не пробьёшься ты, чтобы устроиться, через барьер чиновничий, массу условностей и интриг. В них ты не искушена.

В дальнейшем наша игра заключалась в перебирании вариантов: куда бы могла Анастасия устроиться на работу в нашем мире, и как ей преодолеть существующие условности? Но лёгких вариантов не находилось, так как у Анастасии не было ни документов об образовании, ни прописки, а в рассказы о её происхождении, лишь на основании способностей, пусть даже необычных, никто не поверит. Перейдя на серьёзный тон, Анастасия сказала:

- Мне, конечно, хотелось бы ещё раз побывать в одном из городов, может быть в Москве, для того, чтобы убедиться, насколько точна я в моделировании некоторых ситуаций из вашей жизни. Мне, например, до конца непонятно, каким образом удаётся тёмным силам одурачивать женщин до такой степени, что они, сами того не подозревая, привлекают мужчин прелестями своего тела и, тем самым, не дают им сделать истинный выбор, близкий душе. А сами потом и страдают от этого, семью настоящую создать не могут, потому что...

И снова начались поразительные, требующие осознания, рассуждения о сексе, о семье, о воспитании детей, а я подумал: самая большая невероятность, из всего мной увиденного и услышанного - это её способность говорить о нашем бытие, точно и в деталях знать его.

КТО ЗАЖИГАЕТ НОВУЮ ЗВЕЗДУ

На вторую ночь, боясь, что Анастасия снова подсунет мне для согрева свою медведицу или ещё что-нибудь вытворит, я категорически отказался вообще ложиться спать, если она сама не ляжет рядом. Думал: "Если рядом будет, ничего не вытворит". И сказал ей:

- В гости пригласила, называется. Домой к себе. Я считал, здесь постройки хоть какие-то имеются, а ты даже костёр развести не даёшь, зверюг ночью подсовываешь. Если нет у тебя нормального дома, так нечего и в гости приглашать.

- Хорошо, Владимир, не волнуйся, пожалуйста, и не бойся. Ничего плохого с тобой не случится. Если ты желаешь, я лягу рядом и согрею тебя.

В этот раз в берлоге-землянке было набросано ещё больше Кедровых веточек, аккуратно уложенной сухой травы, стены тоже были утыканы веточками.

Я разделся. Положил под голову брюки и свитер. Лёг, укрывшись курткой. Кедровые веточки источали тот самый фитонцидный аромат, о котором говорилось в научно-популярной литературе, что этот аромат обеззараживает воздух, хотя в тайге воздух и так чист, дышалось им легко. Сухая трава, цветы добавляли ещё какой-то необыкновенный, тонкий аромат.

Анастасия сдержала слово и легла рядом со мной. Я почувствовал, что аромат её тела превосходил все запахи. Он был приятнее самых изысканных духов, запах которых я когда-нибудь ощущал от женщин. Но теперь у меня и мысли не было овладеть ею. После той попытки, на пути к полянке Анастасии, нахлынувшего тогда страха и потери сознания, у меня больше не возникало к ней плотских желаний, даже когда я видел её обнажённой. Я лежал и мечтал о сыне, которого мне так и не родила жена. И подумал: "Вот было бы здорово, если бы родился мой сын от Анастасии! Она такая здоровая, выносливая и красивая. Ребёнок тоже, значит, был бы здоровым. Похожим на меня. И на неё пусть, но больше чтоб на меня. Станет он сильной и умной личностью. Знать много будет. Станет талантливым и счастливым.

Я представил своего сына-младенца, прильнувшим к соскам её груди, и непроизвольно положил руку на упругую и тёплую грудь Анастасии. Сразу по телу пробежала дрожь и тут же прошла, но это была не дрожь страха, а другая, необычайно приятная. Я не отдёрнул руку, а лишь затаив дыхание, ждал, что произойдёт дальше. И тут почувствовал, как на мою руку легла мягкая ладонь её руки. Она не отстраняла меня. Я приподнялся и стал смотреть на прекрасное лицо Анастасии. Белая северная ночь делала его ещё более привлекательным. Невозможно было оторвать взгляд. Её ласковые серо-голубые глаза смотрели на меня. Я не удержался, наклонился и, слегка прикоснувшись, быстро и осторожно поцеловал её приоткрытые губы. Снова по телу пробежала приятная дрожь. Лицо обволакивал аромат её дыхания. Её губы не произнесли, как в прошлый раз: "Не надо, успокойся", и не было страха. Мысли о сыне не покидали меня. И когда Анастасия нежно обняла меня, погладила по волосам и подалась всем телом, я почувствовал нечто такое!..

Лишь проснувшись утром, я осознал, что такого великого ощущения блаженного восхищения и удовлетворения я ни разу в жизни не испытывал. Странным было ещё и то, что после ночи, проведённой с женщиной, всегда наступает физическая усталость. Здесь же всё было иначе. И ещё создавалось ощущение какого-то великого сотворения. Удовлетворение было не только физическим, но ещё и каким-то непонятным, неведомым ранее, необыкновенно прекрасным и радостным. У меня даже мелькнула мысль, что только ради такого ощущения стоит жить. И почему раньше даже близко ничего подобного не испытывал, хоть и были женщины разные: и красивые, и любимые, и опытные в любви.

Анастасия была девушкой. Трепетной и ласковой девушкой. Но при этом что-то ещё было в ней, не присущее ни одной женщине из тех, которых я знал. Что? Где она сейчас? Я подвинулся к лазу в уютную берлогу-землянку и, высунувшись, посмотрел на поляну.

Поляна находилась чуть ниже расположенной на возвышении ночной обители. Её покрывал полуметровый слой утреннего тумана. В этом тумане, раскинув руки, кружилась Анастасия. Она приподнимала вокруг себя облачко из тумана. И когда оно окутывало её всю, Анастасия легко подпрыгнув, вытягивая ноги в шпагат, как балерина, пролетала над слоем тумана, опускалась на новое место и снова, смеясь, кружила вокруг себя новое облачко, через которое пробивались, лаская Анастасию, лучи восходящего солнца. Эта картина очаровывала и восхищала, и я закричал от избытка чувств:

- Ана-ста-си-я! С добрым утром, прекрасная лесная фея, Анастасия-я-я.

- Доброе утро, Владимир, - весело закричала она в ответ.

- Так хорошо, так прекрасно сейчас! Отчего это? - кричал я что есть силы. Анастасия подняла руки навстречу солнцу, засмеялась своим счастливым, манящим смехом, нараспев прокричала в ответ мне и ещё кому-то вверху:

- Только человеку, из всех существ во Вселенной, дано испытать та-ко-е!

Только мужчине и женщине, искренне пожелавшим иметь друг от друга ребёнка!

Только человек, испытывающий такое, зажигает на небе звезду!

Только че-ло-ве-ку-у, стремящемуся к созданию и созиданию!

Спа-си-бо Те-бе-е-е! - и повернувшись только ко мне, быстро добавилаТолько человеку, стремящемуся к созданию и созиданию, а не к удовлетворению своих плотских потребностей.

Она снова заливисто засмеялась, подпрыгивая, вытягиваясь в шпагат, словно взлетала над туманом. Потом она подбежала и села рядом со мной у входа в ночную обитель, начала снизу вверх поднимать и расчёсывать пальцами свои золотистые волосы.

- Значит, ты не считаешь секс чем-то греховным? - спросил я.

Анастасия замерла. Удивлённо посмотрела на меня и ответила:

- Разве это было тем сексом, который в твоём мире имеют в виду под этим словом? И если нет, то что более греховно - отдаться, чтобы появился на Свет человек, или воздержаться и не дать человеку родиться? Настоящему человеку!

Я задумался. Действительно, ночную близость с Анастасией невозможно назвать привычным словом "секс". Так что же тогда произошло ночью? Какое слово здесь характерно? И я снова спросил:

- А почему раньше ничего подобного, даже близко, у меня, да, думаю, и у многих других, не происходило?

- Понимаешь, Владимир, тёмные силы стремятся развить в человеке низменные, плотские страсти для того, чтобы не дать ему испытать подаренной Богом благодати. Они всевозможными способами внушают, что удовлетворение можно с лёгкостью получить, думая лишь о плотском удовлетворении. И тем самым уводят человека от Истины. Бедные, обманутые женщины, не знающие об этом, всю жизнь принимают одни страдания, всю жизнь ищут утерянную благодать. Не там ищут. Никакая женщина не сможет удержать мужчину от блуда, если сама позволит себе отдаться ему ради удовлетворения только плотских потребностей. Если такое произошло, то жизнь их совместная не будет счастливой. Их совместная жизнь - иллюзия совместности, ложь, условностями принятый обман. Ибо и сама женщина сразу же становится блудницей, вне зависимости от того, замужем она за этим мужчиной или нет.

О, сколько человечество наизобретало законов, условностей, пытаясь искусственно укрепить этот ложный союз. Законов духовных и мирских. Всё тщетно. Они лишь играть заставляли человека, подстраиваться под них, изображать существование союза. Внутренние помыслы всегда оставались неизменны и не подвластны никому и ничему.

Иисус Христос увидел это. И тогда он, пытаясь противостоять им, сказал: "Тот, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействует с ней в сердце своём".