Иван Тургенев - Затишье Страница 9

Тут можно читать бесплатно Иван Тургенев - Затишье. Жанр: Проза / Русская классическая проза, год неизвестен. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте «WorldBooks (МирКниг)» или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Иван Тургенев - Затишье

Иван Тургенев - Затишье краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Иван Тургенев - Затишье» бесплатно полную версию:

Иван Тургенев - Затишье читать онлайн бесплатно

Иван Тургенев - Затишье - читать книгу онлайн бесплатно, автор Иван Тургенев

Марья Павловна нахмурила брови.

- Полноте, Веретьев,- повторила она.

- Прошутить жизнь,- продолжал Веретьев и приподнялся,- а вы хуже моего распорядитесь, вы просурьезничаете всю вашу жизнь. Знаете, Маша, вы мне напоминаете одну сцену из пушкинского Дон-Жуана. Вы не читали пушкинского Дон-Жуана?

- Нет.

- Да, я ведь и забыл, вы стихов не читаете. Там к одной Лауре приходят гости, она их всех прогоняет и остается с одним, Карлосом. Они оба выходят на балкон, ночь удивительная. Лаура любуется, а Карлос вдруг начинает ей доказывать, что она со временем состарится. "Что ж,-отвечает Лаура,- теперь, может быть, в Париже холод и дождь, а здесь у нас "ночь лимоном и лавром пахнет". Что загадывать о будущем? Оглянитесь, Маша, разве и здесь не прекрасно? Посмотрите, как все радуется жизни, как все молодо. И мы сами разве не молоды?

Веретьев приблизился к Марье Павловне, она не отодвинулась от него, но не повернула к нему головы.

- Улыбнитесь, Маша,- продолжал он,- только доброй вашей улыбкой, а не вашей обыкновенной усмешкой. Я люблю вашу добрую улыбку. Поднимите ваши гордые, строгие глаза. Что же вы? Вы отворачиваетесь? Протяните мне хоть руку.

- Ах, Веретьев,- начала Маша,- вы знаете, я не умею

говорить. Вы мне рассказали об этой Лауре. Но ведь она женщина... Женщине простительно не думать о будущем.

- Когда вы говорите, Маша,- возразил Веретьев,- вы беспрестанно краснеете от самолюбия и стыдливости, кровь так и приливает алым потоком в ваши щеки, я ужасно это люблю в вас.

Марья Павловна взглянула прямо в глаза Веретьеву.

- Прощайте,- промолвила она и накинула шарф себе на голову.

Веретьев удержал ее.

- Полноте, полноте, подождите! - воскликнул он.- Ну, что вы хотите? Приказывайте! Хотите вы, чтобы я поступил на службу, сделался агрономом? Хотите, чтобы я издал романсы с аккомпанементом гитары, напечатал бы собрание стихотворений, рисунков, занялся бы живописью, ваяньем, плясаньем на канате? Все, все я сделаю, все, что прикажете, лишь бы вы были мною довольны! Ну, право же. Маша, поверьте мне.

Марья Павловна опять взглянула на него.

- Все это вы только на словах, не на деле. Вы уверяете, что слушаетесь меня.

-Конечно, слушаюсь.

- Слушаетесь, а вот я сколько раз вас просила...

- О чем?

Марья Павловна запнулась.

- Не пить вина,- промолвила она наконец. Веретьев засмеялся.

- Эх, Маша, Маша! И вы туда же! Сестра моя тоже об этом убивается. Да, во-первых, я вовсе не пьяница; а во-вторых, знаете ли вы, для чего я пью? Посмотрите-ка вон на эту ласточку... Видите, как она смело распоряжается своим маленьким телом, куда хочет, туда его и бросит! Вон взвилась, вон ударилась книзу, даже взвизгнула от радости, слышите? Так вот я для чего пью. Маша, чтобы испытать те самые ощущения, которые испытывает эта ласточка... Швыряй себя куда хочешь, несись куда вздумается...

- Да к чему же это? - перебила Маша.

- Как к чему? - из чего же тогда жить?

- А разве без вина этого нельзя?

- Нельзя, все мы попорчены, измяты. Вот страсть... та такое же производит действие. Оттого-то я вас люблю.

- Как вино... покорно благодарю.

- Нет, Маша; я вас люблю не как вино. Постойте, я вам это докажу когда-нибудь, вот когда мы женимся и поедем с вами за границу. Знаете ли, я уже заранее думаю, как я приведу вас перед Милосскую Венеру. Вот кстати будет сказать:

Стоит ли с важностью очей Перед Милосскою Кипридой - Их две, и мрамор перед ней Страдает, кажется, обидой...

Что это я сегодня все говорю стихами? Это утро, должно быть, на меня действует. Что за воздух! точно вино пьешь.

- Опять вино,- заметила Марья Павловна.

- Что ж такое! Этакое утро да вы со мной, и не чувствовать себя опьяненным! "С важностью очей..." Да,-продолжал Веретьев, глядя пристально на Марью Павловну,-это так... А ведь я помню, я видал, редко, но видал эти темные великолепные глаза, я видал их нежными! И как они прекрасны тогда! Ну, не отворачивайтесь, Маша, ну по крайней мере засмейтесь... покажите мне глаза ваши хотя веселыми, если уже они не хотят удостоить меня нежным взглядом.

- Перестаньте, Веретьев,-проговорила Марья Павловна.- Пустите меня, мне пора домой.

- А ведь я вас рассмешу,-подхватил Веретьев,- ей-богу, рассмешу. Э, кстати, посмотрите, вон заяц бежит...

- Где?- спросила Марья Павловна.

- Вон за оврагом, по овсяному полю. Его, должно быть, кто-нибудь вспугнул; они по утрам не бегают. Хотите, я его остановлю сейчас?

И Веретьев громко свистнул. Заяц тотчас присел, повел ушами, поджал передние лапки, выпрямился, пожевал, пожевал, понюхал воздух и опять пожевал. Веретьев проворно сел на корточки, наподобие зайца, и стал водить носом, нюхать и жевать, как он. Заяц провел раза два лапками по , мордочке, встряхнулся - они, должно быть, были мокры от росы,- уставил уши и покатил дальше. Веретьев потер себя руками по щекам и также встряхнулся... Марья Павловна не выдержала и засмеялась.

- Браво! - воскликнул Веретьев и вскочил,- браво! Вот то-то и есть, вы не кокетка. Знаете ли, что если бы у какой-нибудь светской барышни были такие зубы, как у вас, она бы вечно смеялась! Но за то я и люблю вас, Маша, что вы не светская барышня, не смеетесь без нужды, не носите перчаток на ваших руках, которые и целовать оттого так весело, что они загорели и силу в них чувствуешь... Я люблю вас за то, что вы не умничаете, что вы горды, молчаливы, книг не читаете, стихов не любите. ..

- А хотите, я вам прочту стихи? - перебила его Марья Павловна, с каким-то особенным выражением в лице.

- Стихи? - спросил с изумлением Веретьев.

- Да, стихи, те самые, которые вчера читал этот петербургский господин.

- Опять "Анчар"?.. Так вы точно его декламировали в саду ночью? Он к вам идет... Но разве он так вам понравился?

- Да, понравился.

- Прочтите.

Марья Павловна застыдилась...

- Читайте, читайте,- повторил Веретьев.

Марья Павловна начала читать. Веретьев стал перед ней, скрестил руки на груди и принялся слушать. При первом стихе Марья Павловна медленно подняла глаза к небу, ей не хотелось встречаться взорами с Веретьевым. Она читала своим ровным мягким голосом, напоминавшим звуки виолончели; но когда она дошла до стихов:

И умер бедный раб у ног Непобедимого владыки...

ее голос задрожал, недвижные, надменные брови приподнялись наивно, как у девочки, и глаза с невольной преданностью остановились на Веретьеве...

Он вдруг бросился к ее ногам и обнял ее колени. - Я твой раб,воскликнул он,- я у ног твоих, ты мой владыка, моя богиня, моя волоокая Гера, моя Медея...

Марья Павловна хотела оттолкнуть его; но руки ее замерли на густых его кудрях, и она, с улыбкой замешательства, уронила голову на грудь...

Y

Гаврила Степаныч Акилин, у которого назначен был бал, принадлежал к числу помещиков, возбуждающих удивление соседей искусством жить хорошо и открыто при незначительных средствах. Имея не более четырехсот душ крестьян, он принимал всю губернию в огромных, им самим воздвигнутых каменных палатах с колоннами, башней и флагом на башне. Имение это досталось ему от отца и никогда не отличалось благоустройством; Гаврила Степаныч долго находился в отсутствии, служил в Петербурге; наконец, лет пятнадцать тому назад, вернулся он на родину в чине коллежского асессора, с женою и тремя дочерьми, в одно и то же время принялся за преобразования и за постройки, немедленно завел оркестр и начал давать обеды. Сначала все пророчили ему скорое и неминуемое разорение;

не раз носились слухи о продаже имения Гаврилы Степаныча с молотка; но годы шли, обеды, балы, пирушки, концерты следовали друг за другом обычной чередой, новые строения, как грибы, вырастали из земли, а имение Гаврилы Степаныча с молотка все-таки не продавалось, и сам он поживал по-прежнему, даже потолстел в последнее время. Тогда толки соседей приняли другое направление; стали намекать на какие-то важные, будто бы утаенные суммы, заговорили о кладе... "И хотя бы хозяин он был хороший,- так рассуждали дворяне между собою,- а то ведь нет! нисколько! Вот ведь что удивления достойно и непонятно". Как бы то ни было, но к Гавриле Степа-нычу все ездили очень охотно: он принимал гостей радушно и в карты играл по какой угодно цене. Это был маленький, седенький человечек с вострой головкой, желтым лицом и желтыми глазами, всегда тщательно выбритый и надушенный одеколоном;

он и в будни и в праздники носил просторный синий фрак, застегнутый доверху, большой галстук, в который имел привычку прятать подбородок, и щеголял бельем; он жмурил глаза и вытягивал губы, когда .нюхал табак, и говорил весьма приветливо и мягко, с беспрестанными слово-ериками. С виду Гаврила Степаныч не отличался бойкостью и вообще наружностью не брал и не глядел умницей, хотя по временам в его глазах светилось лукавство. Старших двух дочерей он выгодно пристроил, младшая оставалась еще в доме невестой. Была у Гаврилы Степаныча и жена, существо незначительное и бессловесное.

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.