Ирина Головкина - Побеждённые (Часть 1) Страница 9

Тут можно читать бесплатно Ирина Головкина - Побеждённые (Часть 1). Жанр: Проза / Русская классическая проза, год неизвестен. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте «WorldBooks (МирКниг)» или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Ирина Головкина - Побеждённые (Часть 1)

Ирина Головкина - Побеждённые (Часть 1) краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Ирина Головкина - Побеждённые (Часть 1)» бесплатно полную версию:

Ирина Головкина - Побеждённые (Часть 1) читать онлайн бесплатно

Ирина Головкина - Побеждённые (Часть 1) - читать книгу онлайн бесплатно, автор Ирина Головкина

- Зачем же мама отнимает у меня последнюю возможность повеселиться? У нее у самой было все в мои годы. Увидишь, Ася, жизнь пройдет мимо нас, и те, которым мы дороги, этого вовсе не понимают.

- Это ничего, Леля, так иногда бывает, сначала все идет мимо, а потом вдруг приходит очень большое счастье, как во французских сказках. Надо уметь ждать. Если бы все приходило сразу, было бы даже неинтересно.

- Ты сказочного принца ждешь? Это твоя мадам тебе внушает. Она зовет тебя Сандрилье-ной, но хоть мы было и заподозрили в ней фею Бирилюну под впечатлением Метерлинка, ты теперь хорошо знаешь, что она не оказалась волшебницей и не может вызвать для тебя из тыквы наряды и экипаж, а если б и вызвала - придворных балов и принцев теперь нет, поехать некуда.

Ася задумчиво смотрела в огонь.

- Я всегда очень любила читать про фей и волшебников, - сказала она, понижая голос. - Я помню, когда мама одевалась перед своими зеркалами, чтобы ехать в театр или на бал, мне разрешалось присутствовать и перебирать ее драгоценности. У мамы был шарф, воздушный, бледно-лиловый; я куталась в него и, воображая, что я - фея Сирень, танцевала в зале. Я говорила всем, что стану феей, когда вырасту. Теперь, конечно, я в фей уже не верю... Но в чудеса... Не удивляйся, Леля, в чудеса - верю. Когда человек чего-то пожелает всем существом, желание это, как молитва, поднимется к Богу, а может быть, оно само по себе имеет магическое действие... Так или иначе, оно должно найти свое осуществление, повлиять на будущее. Я верю, что в жизнь каждого, кто умеет желать и ждать, может войти чудо. К кому сказочный принц, к кому - царство или принцесса, к кому - талант, или мудрость, или красота... Ко мне, я в этом уверена, придет если не принц, то рыцарь. Он не будет в доспехах, конечно, нет, но все равно рыцарь "без страха и упрека" - белый офицер, как папа, или наследник-царевич, который окажется жив... Я не знаю кто. Он будет гоним или нищ, и я должна буду его узнать в этом виде, как в образе медведя узнают принцев. Я сейчас же по лицу, по первому слову узнаю! Он принесет мне большое-большое счастье, но для того, чтобы это случилось, желание мое должно быть несокрушимым и цельным... Понимаешь, Леля?

- Ты экзальтированная, Ася, а я слышала, что именно экзальтированные девушки всего чаще оказываются с рыбьей кровью. Вот ты и есть такая. Ты способна будешь до седых волос прождать своего принца, а мне вот кажется, что наши рыцари заставляют себя ждать слишком долго. Никто еще не влюбился в меня ни разу, кроме этого меланхоличного барона Штейнгеля. Помнишь, как он мучил нас всех нескончаемыми философскими разговорами? Мама только теперь открылась, что он просил у нее моей руки и уехал за границу только после того, как она ему отказала. Ведь мне тогда было только шестнадцать, а ему - тридцать пять. Разве это мужчина? Наши рыцари придут, когда и мы будем старухами или сорокалетними старыми девами. Это будет чуть-чуть смешно. Нет ничего трагичней слов "слишком поздно"!

Ася вздохнула:

- Если ты будешь возмущаться и колебаться, Леля, боюсь, твой царевич вовсе не придет! В последнее время ты стала как будто другая.

- Сергей Петрович полагает, что я такая же девочка, какой, была четыре года тому назад; он не желает понять, что мне уже теперь хочется другого...

- Чего же?

- Общества моих ровесников, с которыми можно поострить, подурачиться, пококетничать, а его отеческий тон мне скучен. Я хорошенькая, и это стало меня тревожить. Я хочу, чтобы за мной ухаживали, хочу нравиться - вот что! У тебя есть твоя музыка, а меня ничто особенно не занимает. Почему ты смотришь исподлобья? Обиделась?

- Потому, что ты весь наш мирок развенчать хочешь! Наши мамы были так дружны, их даже называли inseparables*, я думала, и мы тоже, а ты теперь как чужая...

- Ты хорошо знаешь, Ася, что все запрещенное меня всегда особо привлекало; в детстве - недозволенные книги, потом - фокстрот, а теперь новая, незнакомая мне среда. Ты вот говоришь: "Не мельчай", а я скажу тебе, что мы словно под стеклянным колпаком. Надо выйти из-под опеки старших. Они стараются отдалить нас от действительности и современного общества, а нам надо взглянуть в лицо жизни и найти свое место в ней. Только как это сделать, я и сама не знаю. Отовсюду гонят. Служба могла бы мне помочь сориентироваться, а без нее... Ася, помнишь, синие viola odorata**, которых так много всегда в дедушкином могильном склепе на Новодевичьем? Предок этого цветка - дикая лесная фиалка - растет повсюду, ну а эта культура уже так облагорожена, что она стала махровой, и синева особенная, но зато она требует особого ухода и непременно погибнет в среде, где отлично уживались ее предки. Вот ты такая viola, Ася.

- Сама-то ты разве не такой же оранжерейный цветок? Я слышала, что род твоего папы древнее рода Бологовских.

- Конечно, я тоже махровая и тепличная, только я не фиалка, я скорее гвоздика; страшно люблю ее пряный, немного эксцентричный запах. Но я переделаюсь, стану опять дичком, я акклиматизируюсь! - и она усмехнулась, довольная найденным выражением.

* Неразлучными (франц.)

** Восхитительные фиалки (итал.)

Глава четвертая

Синьора: ваш конец - на плахе!

Д. Ориас (Эллиа).

В это время Сергей Петрович сидел на низеньком диване, положив ногу на ногу, и курил. Посередине комнаты перед трюмо стояла дама, поправляя на себе тонкие пожелтевшие кружева. На вид ей было лет 30 с небольшим, но в черных, стриженых и завитых локонами волосах уже мелькали серебряные нити. Она была высокого роста и хорошо сложена, несмотря на некоторую полноту. Большие меланхоличные зеленовато-серые глаза, похожие на глаза русалки.

Комната имела несколько запущенный вид: среди стен, увешанных старинными француз-скими гравюрами, - афиши; посреди ваз и запылившихся портретов - недоеденный завтрак, утюги куча недоглаженного белья на изящном столике с инкрустацией. Облупившийся потолок и отсыревшие обои придавали комнате оттенок обветшалости, но старинные вещи согревали ее своим неповторимым обаянием, а множество нот и переписанных от руки партий, томик "Нивы" и ваза с засушенным вереском вносили живую струю в это заброшенное под рукой нужды и горя жилье.

- Я не задержу тебя. Через минуту буду готова, - сказала дама.

- Я не тороплю тебя, Нина, - Сергей Петрович взялся за газету. - Что же, решила ты, наконец, что будешь петь? - спросил он через минуту.

- Ах, не знаю! Что вздумается! Арию из "Царской невесты", а может быть, колыбельную из "Мазепы". Гречаниновскую "Осень" и его "Спи-усни".

- Две колыбельные в одном концерте - не много ли? - спросил Сергей Петрович. - У тебя положительно страсть к ним.

- Да, я это знаю. Уж ты-то должен понять почему. Неужели этого никогда-никогда не будет? - прибавила она.

- Ну, сейчас не время говорить об этом, - ответил с досадой Сергей Петрович.

- Ты хмуришься? Ты эгоист, как и все мужчины.

- Ну и что же? - спросил он нетерпеливо.

- Неужели его никогда не будет?!

- Ах, Нина! Тебе не двадцать лет. Ты должна была думать об этом раньше, когда была замужем. Тогда ты желала быть свободной и изящной. А теперь от меня ты требуешь невозмож-ного: у меня на руках мать, племянница и француженка. Нам едва хватает денег, которые я зарабатываю в оркестре и на этих случайных концертах. И у тебя никаких средств. И потом, мы не зарегистрированы, нельзя забывать это.

- Ну уж последнее... - Она махнула рукой. - Мы не в прежнем обществе. Советская бумажонка о браке никого не интересует. Скажи честно, что ты просто не любишь детей.

- Нет, я всегда любил их. Когда-то в Березовке я приходил смотреть, как просыпается Ася; щечки у нее бывали розовые, тельце теплое. Она протирала кулачками глаза и так очаровательно потягивалась, что я уже тогда думал: если женюсь когда-нибудь, то непременно у меня будут дети. Но это было тогда, а теперь все иначе! Вся жизнь! И сам я уже не тот - слишком утомлен и измучен, чтобы начинать что-то новое. Причем половину отеческого чувства я уже отдал Асе.

Сергей Петрович вдруг умолк. Ему вспомнилось, как после взятия Крыма красными, когда его старший брат Всеволод был расстрелян, он страшно беспокоился за судьбу Аси и едва отыскал ее потом на окраине Севастополя, в магазине. Она бросилась ему на шею, ободранная, худенькая, голодная. Всеволод сделал большую ошибку, когда взял с собой семью, уезжая в Киев, где концентрировались силы белых. Он втянул таким образом жену и детей в самый водоворот событий. Лучше было им пересидеть это тревожное время в деревне или в Петербурге с матерью; в Петербурге все-таки было тише... Никто, конечно, не мог предвидеть, как сложатся события, но результаты были самые печальные: жена и мальчик Всеволода погибли от сыпняка, а в Крыму, после его собственной гибели, легко могла пропасть и Ася. Теперь многие удивлялись, что они не расстаются с мадам, а ведь это она сохранила ребенка в самых тяжелых условиях. Есть услуги, которые забыть нельзя. Он посмотрел на Нину. Она тоже смотрела на него. Глаза ее были влажны.

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.