Игорь Свинаренко - Такая страна (Путешествие из Москвы в Россию) Страница 9

Батюшка с матушкой садятся в "Ауди" и уезжают...

И только тогда Соловьев говорит, как бы отвечая юному батюшке:

- А год все-таки хороший был! Увеличилось поголовье крупного рогатого скота (это как цитата из забытой прошлой жизни) - с 50 до 65 голов. Нашел я новый рынок сбыта молока - дачному кооперативу МВД. Возим туда на новой машине, я как раз подарок от Черномырдина получил - "Газель" с тентом. - Он спохватывается: - А у вас там, говорят, совсем тяжело в Москве? Ну, как станет совсем плохо, приезжайте ко мне, накормлю...

ГЛАВА 3

Казаки

Казаки гонят немецких инвесторов

Большому перелому - миллион тонн кубанского гипса

Наши власти говорят, что хотят иностранных инвестиций. А наша публика хочет? Пустит ли она вообще инвесторов к себе, ее спросили?

Вот немецкие инвесторы (фирма "Кнауф") купили в Краснодарском крае фирму и стали выпускать стройматериалы на экспорт. А местные казаки немцев выгнали решили, что не следует продавать родину, тем более по дешевке. Арбитражные суды разных инстанций подтверждали: немцы все купили честно. Но казаки остались при своем мнении.

Немцы дошли до Кавказа

Похоже, в Псебае произошло вот что: отделился он от Российской Федерации. И остановил на своей территории действие российских законов - на благо народа. Разные там суды, их решения, закон об акционерных обществах, еще о чем-нибудь - все теперь лишнее...

Мы сидим с Берндом Хоффманом, начальником восточного отдела "Кнауфа", в кабинете на 3 этаже офиса гипсокомбината. Их, хозяев, больше никуда и не пускают. Ну, еще разве что в туалет.

- Что же получается - тут останавливают действие российских законов, и вы на свои немецкие деньги нанимаете ландскнехтов в Москве и пытаетесь восстановить законность?

Я имею в виду частных охранников, которых он нанял.

Он смеется.

- Вы тут как бы такой анти-Маркс?

Смеется еще громче. Хоффман - веселый человек. Его за это даже в 68-м выгнали из института. Он приехал из ГДР в Ленинград учиться на оптика, ну и в свободное время учредил с приятелями общество любителей выпить. Совершенно явное проявление мелкобуржуазности! Тем более на фоне студенческих волнений во Франции; кстати, и в Польше тогда студенты пошаливали, о чем не так широко известно. И вот коммунистические восточные немцы, выслуживаясь перед советскими товарищами, отозвали пятикурсника, без пяти минут дипломника домой, - и всю жизнь потом эту мелкобуржуазность ему припоминали. И дослужиться выше зама по снабжению у Хоффмана не получилось. Зато после 89-го он пошел в гору занимался приватизацией социалистических заводов, переделкой их под рынок, в чем сильно преуспел. И размах дела его увлекал. Вот он и занялся Россией. Тут уже 11 разных заводов делают стройматериалы с немецким, "Кнауфа", участием от Питера, Тульской области и Дзержинска под Нижним Новгородом до Казани. Они на этих заводах имеют до 99 процентов акций. И никто не обижался на это, пока не напоролись на Псебай.

Сначала у них был совсем тонкий пакет, 17 процентов, потом он постепенно утолщался, и после вливания в завод 1 миллиона 200 тысяч марок превратился в контрольный. Это было в декабре 95-го. И тогда немцы захотели вникнуть в финансовую отчетность. Больше всего их волновали нормы расхода гипса - уж слишком высокие, то есть, выражаясь по-русски, похоже было на воровство и черный нал.

Вот в этот самый момент немцев и выгнали.

- Как же так?! - удивляется Хоффман. - Я слышал, что раньше краем руководил видный борец с коррупцией геноссе Андропов. И вдруг такое... Что, что? Наоборот, Медунов? А Андропов его со скандалом уволил? Что, что тут творилось? Мы этого не знали... - бледнеет Хоффман.

А поздно! Отступать некуда. Деньги по меркам фирмы пока что вложены небольшие, но тут репутация! Никак нельзя уйти. Потому что все привыкли - где "Кнауф", там успех, победа, и иначе быть не может.

И вот Хоффман, менеджер высокого ранга, не мальчик уже в свои 54 года, состоятельный, между прочим, человек, живет в этом бедном советском офисе. Он ест тут колбасу и сало, закупленные на местном рынке, пьет кубанское пиво и даже спит на надувном матрасе на полу. По уровню аскетизма и антисанитарии это смутно напоминает ефрейтору запаса Хоффману действительную мотострелковую молодость... Нет, в войсках у него было даже больше комфорта, потому что он дружил с офицерами и ходил с ними в кабаки и там ел горячее.

Хоффману кажется, что присутствие немца даже важнее, чем охранная фирма "Оскорд", и еще одна московская фирма - "Пантан", и местные милиционеры, которые все дежурят в приемной. Без немца, думает он, местным проще забрать кабинет.

- Вам, Хоффман, к надувному матрасу еще бы и куклу надувную, из секс-шопа!

- Плохо вы о нас думаете, - с изящной, толкуй в любую сторону, двусмысленностью ответил он.

Хоффман тут, в России, с 93-го времени проводит больше, чем дома. К трудностям за это время привык, и ночевкой на полу его не напугаешь. По утрам он отъезжает на часик в соседний поселок, где арендует строительный вагончик с удобствами, и там принимает душ, стирает бельишко, утюжит белые строгие рубахи - все, кстати, почему-то сам.

Конечно, местным казалось, что выкурить немца из кабинета проще простого. Для этого надо отключить ему свет, телефон и воду. Он же европеец - и сломается.

Разумеется, отключили.

Немец же оказался вредный. И выписал спутниковый телефон. А еще привесил под окнами бензиновые генераторы. Канистры же под воду оказались еще более доступными.

Тогда свет и воду ему в бессильной злобе опять дали, а с телефоном вышла заминка, которая уж теперь не принципиальна. Легкое неудобство в том, что из соседнего поселка Мостовской в Псебай надо звонить через Германию...

Тяготы и лишения, конечно, имеются. Но если честно, то Хоффману все нравится. Это интересная менеджерская задача! И величие и размах проблем его впечатляют и вполне вдохновляют. Газеты про это писали и телевидения всякие показывали - и в России, и в Германии. Уже прокурор края в курсе, приезжал и вникал. Уехал - и ничего. Губернатор про все знает - впрочем, господин Кондратенко - красный... Да что губернатор! Например, про этот Псебай лично еще Коль все рассказал лично Ельцину. А это для Хоффмана высшие инстанции во Вселенной, ибо он, бывший коммунист, так и не научился верить в Бога.

Ну вот мы поговорили с Хоффманом, и он решил отлучиться в душ. И, что странно, вся охрана осталась в приемной, а он один пошел, сел в свой "БМВ" и уехал.

По пути он подвозит местное население. Если кто голосует, так он останавливается, не забыв прежде честно спросить:

- Вы знаете, что я оккупант? Вы согласны, чтоб вас оккупант вез на немецкой машине?

При этом Хоффман, когда не при параде, надевает подозрительный зеленый свитерок - с виду совершено форменный натовский... Но от услуг оккупанта население не отказывается.

В пути он расспрашивает людей о жизни.

Они даже признаются ему в браконьерстве. Западным людям жизнь в России иногда кажется слишком биологической, сплошной животной борьбой за существование. В Псебае - особенно, потому что тут человек страшно близок к природе. Например, оказался местный безработным и не пропадает - форель ловит в горных речках или оленя бьет в лесах. Что не съест, то продает на браконьерском черном рынке...

- И не страшно так ездить по чужой местности, которая грозится шашками?

- Ну когда пикет был, собрались все и орали - то было опасно. А сейчас вроде нет...

Тут бывали очень шумные пикеты. То есть, как только Хоффман на плечах московской охраны вошел в офис воскресным утром, местные собрались и три дня митинговали, и грозили, и требовали справедливости. Но охрана была при оружии, и милиция подъехала, безоружные казаки кто за был, кто против... Покричали, погрозили - в общем, ничего страшного. Прошло все без эксцессов. Разве только российская и немецкая администрации предприятия дружно друг друга уволили.

Казаки, которые никому не доверяют, вызвались завод тоже охранять - в дополнение к частным фирмам и милиции, и еще, чтоб не забыть, к дедушкам из ВОХРа. (Хоффман по этому поводу с удовлетворением замечает, что при такой-то охране спит совершенно спокойно.) Завод - то есть российская часть руководства - согласился и с казаками заключил договор. Как оказалось, незаконный - у казаков же лицензии на охрану нету. Ну, тогда придумали компромиссное решение. То есть они вроде и казаки, но оформили их сторожами - ни много ни мало 40 человек, сутки через трое. И теперь они так всем и отвечают: мы простые сторожа, а казаки мы, извиняемся, в свободное от дежурства время.

Ну, с Хоффманом вроде все ясно.

Не отдадим инвесторам

ни пяди родной земли

А что ж российское начальство комбината? Что оно думает о жизни?

Но - не дает оно интервью, не встречается с прессой.

Самый высокий руководитель с русской стороны, который согласился говорить - правда анонимно, запершись со мной в своей конторке, - был начальник одного цеха. И то он предупредил, что с работниками разрешается тут посторонним разговаривать только в присутствии начальства. А он как раз оказался в одном лице и работник, и администрация, так вроде, значит, и можно.