Юрий Буйда - Домзак Страница 9

Он поймал ее в охапку, поцеловал в нос, в губы, в лоб "Богинюшка-матушка! Ай да ты!" - и бережно опустил на пол. Она была в халате, от нее пахло кофе - только что отзавтракала.

- Диана! - Он открыл перед нею дверь. - Все остальное потом, сейчас мне позарез нужна твоя помощь ("Господи, как она похорошела, в самом-то деле!"). Это надо спрятать. - Он протянул ей сверток. - Это мой пистолет. Взял с собой на всякий случай - мало ли что в дороге случается. Пронесло, а теперь его надо хорошенько заныкать. Можешь? Можешь. Сейчас здесь будет полно милиции...

- Да погоди же! - сердито крикнула она, забирая сверток. - Конечно, спрячу, о чем речь! Ты стрелял в кого-то?

- Нет, дело не в этом. Я не стрелял. - Он сделал глубокий вдох, задержал дыхание, выдохнул. - Деда убили. Ножом или топором, не знаю. Я сейчас буду звонить в милицию. Не хочу, чтобы они к этому (кивнул на сверток) прицепились. Я из него сто лет не стрелял, но он "левый". Понимаешь? Держал дома на всякий случай... из Чечни привез...

- Кто убил деда?

- Ума не приложу. Веришь?

- Конечно. Когда? Ты ж с ним всю ночь провел.

- До трех часов. После трех я уже спал в своей комнате. Мы договорились встретиться утром, чтобы обсудить одно дело... одно важное для него дело... Потом расскажу. А сейчас не задавай больше вопросов, пожалуйста. Спрячь это хорошенько. Дом обыскивать вряд ли будут, но чем черт не шутит... А потом я тебе все в подробностях расскажу.

Он уже успокоился. Даже улыбнулся Диане.

- Нила говорит, что ты страх как похорошела. Врет. Слов таких нет... но я поищу...

Она ответила ему напряженной улыбкой.

- Я тебе верю, Байрон. Иди звони. Про мать не забудь.

Он кивнул и быстро вышел из комнаты.

Уже оказавшись в дедовом кабинете, он вдруг пожалел о том, что отдал ТТ Диане. Глупость какая-то. Нелепейший поступок перетрусившего мальчишки. Перетрусившего ни с того ни с сего. За годы службы в военной прокуратуре ему доводилось видеть и не такие трупы. Это произошло здесь. Выпил. Произошло в нескольких шагах от постели, на которой они с Оливией - может быть, как раз в те минуты, когда кто-то убивал деда, - кувыркались до полного изнеможения. Или после того, как она ушла, или когда он очнулся после метрополитен-кошмара. Произошло, по сути, в родном доме. И жертвой стал родной человек, который годами заменял ему отца, никогда при этом даже не намекая на особую свою роль в жизни внука. Да еще после рассказа о Домзаке. Он успел поделиться с ним тайной. Быть может, лишь частью тайны. Объективно - она не имела никакого отношения к убийству, но так уж странно сложилось, что убийство как-то само собой стало составной частью тайны и истории Домзака.

Он вынул из кармана мобильник, набрал номер.

Мать ответила не сразу.

- Извини, милый, - пропела она запыхавшимся голосом, - рабочий день я начинаю с массажа и только что...

- Возвращайся домой. Деда убили.

Он выключил связь. Закурил. Теперь можно и собак будить. Набрал 02.

Он вышел во двор, машинально отметив, что воздух стал теплее. Его колотило, но руки - он по привычке вытянул их перед собой - не дрожали. Достал из внутреннего кармана куртки плоскую стальную фляжку и дважды, без передыха глотнул. Завинчивая пробку, услыхал ленивое подвывание милицейской сирены. Однако первой из-за деревьев появилась машина матери. Байрон не двинулся с места, когда темно-синий автомобиль затормозил, едва не коснувшись бампером его колен.

- А твой водитель - ас. - Он обнял мать, взял за руку Оливию. - Такие дела, хорошие мои.

Мать заплакала в голос, обхватив сына руками. Оливия прислонилась к его плечу.

- Где он? - почему-то шепотом спросила она.

- Во флигеле. Идите в дом. - Он подтолкнул их к крыльцу. - Идите же.

Первая милицейская машина въехала во двор, вторая остановилась на улице.

Начальник милиции подполковник Кирцер - Байрон знал его еще участковым - приобнял внука старинного приятеля, похлопал по спине.

- Собрался, видишь, на пенсию, да вот тебе пенсия. Где он? Там? Бросил через плечо своим людям: - Во флигель! И чтоб аккуратно мне там! Посмотрел участливо на Байрона. - Я позвонил мэру - он, конечно, в шоке. Расстроился, да и понятно. А вот и "скорая".

Из белого микроавтобуса с красным крестом на борту выпрыгнул доктор Лудинг. Кирцер рукой показал, куда идти. Лудинг кивнул обоим и заспешил к флигелю.

- Пойдемте в дом, Евсей Евгеньич, - пригласил Байрон. - Может, по рюмочке?

- А вот и мэр. - Кирцер обдернул китель, шагнул навстречу сухопарому рослому мужчине в темно-синем костюме, который легко выпрыгнул из "Мерседеса" и быстрым подскакивающим шагом направился к ним. - Здравия желаю, Иван Анатольевич. Опергруппа работает на месте преступления. В прокуратуру сообщили. - Он шагнул в сторону, представляя Байрона. Тавлинский Байрон Григорьевич, внук Андрея Григорьевича. Подполковник военной юстиции.

- Бывший. - Байрон пожал горячую, сухую руку мэра. - Пойдемте в дом. Там Майя Михайловна и... пойдемте...

Майя Михайловна, Оливия и Диана - все уже в черном - ждали их в большой гостиной. Байрону показалось, что лица их обрамлены каким-то странным лиловатым ореолом. Сердце его билось тяжело и редко, и с каждым ударом тело тяжелело, наполняясь болезненной тьмой. Что-то со зрением, подумал он, когда заговорил мэр. В голове тихо и противно ныло и звенело. Фигуры и предметы в поле его зрения как будто слегка сместились: некоторые утратили четкость очертаний, другие обесцветились, и уже через несколько мгновений все вокруг стало черно-белым - ни одного цветного пятна. Черно-белое и колеблющееся серое. Голова кружилась. Голос мэра доносился до него как через подушку. Бесшумно подошедшая Нила взяла Байрона под руку - он качнулся.

- Я сообщил губернатору об этом прискорбном для всех нас происшествии, и губернатор просил, во-первых, передать вам свои искренние соболезнования, а во-вторых, взял это дело под личный контроль... Уважаемая Майя Михайловна, надеюсь, что этот удар судьбы...

Звук пропал. Байрон со страхом неотрывно смотрел на шевелящиеся губы мэра, но ничего не слышал. Он с усилием повернулся к Ниле - та отшатнулась, но тотчас выхватила из нагрудного кармана платок и протянула Байрону.

- У тебя кровь...

Он прижал платок к носу, запрокинул голову, ужас захлестнул его, встряхнул и отпустил.

Оливия вскрикнула, обернувшись на шум.

Байрон лежал лицом вниз на полу, далеко откинув руку с окровавленным платком.

Мэр запнулся, растерянно оглянулся. Его шофер и помощник подхватили бесчувственное тело и положили на диван у камина лицом вверх. Байрон закашлялся, лицо его мгновенно осунулось и побледнело, на губах лопнул кровавый пузырь.

- На бок! Боком положите! - закричала Майя Михайловна. - Он же кровью захлебнется! Врача!

Когда через полчаса Байрон пришел в себя и открыл глаза, он увидел доктора Лудинга, задумчиво разглядывающего эстамп на стене - маяк, кусочек побережья, парусник, пляшущий на волнах. Байрон скосил взгляд: у двери со сложенными на груди руками замерла Оливия, рядом с ней пристроилась на корточках Диана.

- Опять я в Домзаке, - попытался улыбнуться Байрон. - Привет, господин Лудинг!

- Привет, - тотчас откликнулся Лудинг, склоняясь к нему. - Почему ты вдруг вспомнил про Домзак?

- Ночью дед рассказывал про расстрел в Домзаке... в сорок первом... вспомнил твоего дедушку... Что это было? Обморок?

Лудинг оглянулся. Из-за его спины выплыло лицо матери - сухое, бесстрастное, с темными кольцами вокруг глаз.

- Что-то вроде обморока, - сказал Лудинг. - Нужно обязательно сделать энцефалограмму: уж больно напоминает приступ эпилепсии. У тебя когда-нибудь прежде бывали такие обмороки?

- Шутишь, Игорь. - Байрон приподнялся на локтях. - Дослужился б я до подполковника с эпилепсией.

- Ранения? Контузии?

- Обе легкие. Одна в Афгане, другая в Чечне. Ранения - конечно... Два в Афгане, одно в Чечне. Но никаких черепно-мозговых травм в послужном списке не имею. Сушь в горле - дайте выпить чего-нибудь.

Присев на корточки перед кроватью, Диана протянула ему стакан. Доктор перехватил стакан, попробовал и только после этого отдал Байрону.

- Извини, но тебе сейчас воздержаться бы от алкоголя. Я помню, как у тебя года три-четыре назад сердце прихватило - едва откачали. Гипертонический криз - а тоже ведь, казалось бы, ни с того ни с сего.

- Это мой личный чеченский синдром. Когда я на мине подорвался, меня из-под обстрела долго вытаскивали, там чеченские снайперы работали. Разведчики ногу перетянули, кровотечение остановили, но боль была - не передать... отвык... Ну они мне и вкатили дозу морфина. В Чечне ведь все можно достать... А потом в госпитале, уже после операции...

- Тоже морфин?

- У медсестрички выпросил. Мочи не было терпеть.

Байрон залпом осушил стакан, поставил вверх дном на салфетку, которой была застелена тумбочка. Только сейчас он сообразил, что его перенесли на второй этаж.

- Как самочувствие?