Алексей Семенов - Магнит Страница 9

- В театре. А что случилось?

- Ты разве не знаешь?

- Насчет Олега, что ли? Я-то здесь причем?

Вот это мы сейчас и узнаем.

Руки Льва потянулись к ярко-красному тяжелому полотенцу, которое все еще висело на шее Комова...

Примерно полгода назад между старшим из братьев Моховых и Олегом Комовым произошла первая стычка, причина которой была более чем серьезна. Комов обвинил Льва в плагиате. По городу прокатилась информация, что будто бы КВН-щики вовсю использовали интернетовские анекдоты, слегка их переделывая. В сущности, так оно и было, но Лев тут оказался совершенно ни при чем. Просто Комов таким образом сводил счеты с Олегом, с которым нередко ссорился в гимназии. Надо заметить, что придумать повод для ссоры Олегу труда не составляло.

Кое-кто с радостью поверил, что Лев с друзьями занимается плагиатом, Комов все сделал умело / почти отличник/, использовал газетку "Первая молодость", которая печатала все подряд. При этом сам остался несколько в стороне.

Впрочем, вычислить Комова было легко. Лев помчался в гимназию выяснять отношения и непременно бы выяснил, если бы не физрук Юрий Павлович. До драки не дошло, хотя и Лев, и Стас оказались в учительской... Через три дня в "Первой молодости" появилось опровержение предыдущей статьи. Скандал вроде бы утих. Но, вполне возможно, Комов не успокоился...

Итак, руки Льва потянулись к полотенцу, но тут в Комове проснулся самбист, и через секунду кавээновский капитан уже лежал на полу, уткнувшись лицом в йеменский ковер желто-коричневого ворса. Кто бы знал, как это унизительно - быть поверженным какимто паршивым Комовым /почти отличником/, не добившись ровным счетом ничего.

Но тут произошел важный поворот в истории, ко Льву Мохову присоединился и сам Комов. Места на йеменским ковре хватало. Это означало, что в бой был пущен засадный полк, то есть Оля Баритончик, в чьих руках воинственно блестела лакированная маска сомалийского колдуна, только что снятая со стенки. Именно деревянной маской перепуганная Оля приложилась к затылку Комова, в робкой надежде сравнять счет.

Два поверженных мужчины, а над ними хрупкая девичья фигурка эта картина впечатляла.

Через пятнадцать минут все трое относительно мирно сидели за журнальным столиком, на котором кроме наполненных ароматным кофе чашек имелись еще несколько сортов печенья, фрукты и прочее.

- А то может быть водки выпьем? - предложил Комов, потирая ушибленный затылок.

- Ты с ума сошел, - прорычал Лев.

- А что такого? Я же не самогон предлагаю. Или студенты водки уже не пьют?

- Нет, не пьют, - грозно сказал Лев. - Им не достается. Гимназисты все выпивают.

Оля, очевидно опасаясь того, что перемирие прервется с первым сорокоградусным глотком, вызывая огонь на себя храбро предложила выпить водку одна, за троих.

Лев нахмурился и ее инициативы не одобрил.

- Как хотите, - удивленно пожал плечами Комов. - В этом доме от водки еще никто не отказывался.

Как бы то ни было, боевые действия не возобновлялись. Более того - начался обмен мнениями. Обмен с доплатой, если считать качественный кофе.

Оля, благодаря которой и было достигнуто равновесие, молча поглощала хурму. Говорил, в основном, Комов. Он по-прежнему утверждал, что никакого отношения к исчезновению Олега не имеет

- Он в последнее время как-то притих. Может быть, надоело дурака валять?

- Допустим, - нехотя произнес Лев. - Но в гимназии ты не один учишься. Плюс учителя. Ни с кем из них стычек не было?

- Стычек? - задумался Комов. - Вроде бы нет. Правда есть в нашем классе некая дама...

- Кто такая?

- Да так, дура одна.

- А поподробнее?

Что мог сказать Комов о Юле Гуляевой? Немногое... Собственно, он уже ее охарактеризовал. Если еще точнее - красивая дура.

Лев, глядя на выражение лица Комова, подумал: "Не потому ли ты так говоришь, что ей на тебя наплевать?" и проникся преждевременной симпатией к этой самой Юле Гуляевой.

Сердце в трауре вижу, и зверь

Заползает в охрипшую грудь.

Черным выкрасить красную дверь

Умоляю себя: "Не забудь!.."

из песни(12)

Устав звать Олега Мохова. Шуйский затих. Уже минут двадцать они бродили по подвалу, добрались, наконец, до металлической двери, к сожалению - крепко-накрепко закрытой. Никакого замка, однако, видно не было. Даже замочной скважины. Зато щели между дверью и кирпичной стеной были широкие, хотя и не настолько, чтобы протиснуться через одну из них.

- Кажется, с той стороны прижато, - вслух подумал Шуйский.

- Навалимся, что ли? - тоскливо предложил Бург. От минутного всплеска его активности и следа не осталось. Да и какие в этой темноте следы?

- Навалимся, - отозвался Шуйский.

Но дверь не поддалась. Как будто это была стена, обыкновенная металлическая стена, к которой можно прижаться, по которой можно провести рукой, ногой или даже любопытным носом, но сдвинуть ее с места - затруднительно. Да что там - затруднительно... Есть двери в форме стен, а есть стены в форме дверей. Есть люди в форме военных и военные в форме людей... Но не об этом речь. Они потолкались у дверей минут пять, погремели, потыкали фонариком во все щели и слегка успокоились. Посовещавшись же - решили возвращаться. Похоже, их миссии сегодня не суждено закончиться успешно.

Но сделав несколько шагов в обратном направлении, Шуйский наступил на что-то мягкое. Подумалось - не на дохлую ли крысу? Спешно убрав ногу, он направил фонарик вниз и обнаружил, что это не крыса и тем более не мышь. Под ногами лежал шарф, причем - был он, кажется, весь в крови, и отступившее чувство опасности немедленно вернулось.

- Что случилось? - вновь перешел на шепот Оскар Александрович.

- Шарф...Весь в крови...

Шуйский осторожно нагнулся, помня о больной пояснице... На шарфе виднелись какие-то буквы. Вглядевшись получше, он прочел "Спор... Спор?.. А-а. "Спартак". Ну конечно же, "Спартак" Москва. Обычный красно-белый шарф, а кровь только померещилась.

Шуйский мысленно обозвал себя подходящими словами и взял находку в руки.

- Вы не помните, носил ли этот Мохов шарф? - спросил он.

- Кажется, носил, - неуверенно произнес Оскар Александрович. Все стало ясно. Надо было быстро подниматься наверх и сообщать кому следует о находке.

Они безболезненно добрались до поворота, свернули направо. Вновь предстояло боком двигаться мимо нагромождения парт. Угроза оказаться под завалом была не меньше, чем в первый раз / проклятые высокие потолки со сводами, позволяющие составлять парты почти до небес. Интересно, кто и, главное, каким образом вознес парты на такую небывалую высоту?/

Но двигались они все же быстрее, чем полчаса назад. Несколько метров - и они вырвались на свободу, как будто вернулись из древнего мира в новую эру, где жизнь, может быть, и не лучше, но как-то привычнее.

Ночной сторож куда-то запропастился. Наверно, все еще слушал музыку, развалившись в учительской на диване, в качестве колыбельной выбрав почему-то альбом Шуйского. Но сторож мало интересовал обоих: им нужен был директор гимназии Ходунов.

- Мирослав Афанасьевич? - взволновано спросил Бург, схватив телефонную трубку, но еще не набрав номер.

Шуйский ненавязчиво напомнил Бургу правила пользования телефонным аппаратом.

- Ну конечно же...

Оскар Александрович догадывался, что именно ответит ему директор. Ведь в вверенном тому учебном заведении / образователь ном учреждении/ "подземных ходов не числится".

Предчувствия Бурга не обманули. Ходунов поднял крик, причем такой, что на шум прибежал ночной сторож Леха, кулаками протирая глаза.

- Война?! - закричал он испуганно.

- Да нет... - махнул рукой Шуйский. - Это наш директор по телефону разговаривает.

- А где он? - спросил сторож, оглядываясь.

- На том конце провода - вздохнул Шуйский, сочувственно поглядев на покрасневшего Оскара Александровича.

Но как ни кричал директор, ему пришлось согласиться, что находка шарфа кое-что значит. После некоторой заминки было решено обратиться в службу спасения, организованную в городе несколько месяцев назад. Точнее, в городе одновременно появилось сразу две, а то и три одноименные службы, отчего люди точно не знали - куда звонить. Но это было все-таки лучше, чем жить вообще без службы спасения.

Оскар Александрович позвонил почти наугад, и вскоре в гимназии воцарилось некоторое оживление, плохо сказавшееся на настроении ночного сторожа Лехи, между прочим - внука вахтерши Марфы Семеновны. По искаженному лицу Лехи было понятно, что он твердо знает - спать ему сегодня никто не даст.

Первым в гимназию приехал директор. Он до такой степени был мрачен, что на первом этаже пришлось включить дополнительное освещение.

Через несколько минут появился завхоз Смертин и завуч по воспитательной работе Алла Евгеньевна Воронина. Оскар Александро вич совсем скис. В последнее время вид Аллы Евгеньевны пробуждал в нем нехорошие чувства,