Владимир Лермонтов - Библия Любви Страница 9

Я заблудился в этом мире.

Я как ребенок, который потерял свою маму".

Глава 6

Зима

Пришла зима, замела, запушила все снегом, заморозила и покрыла мир тишиной.

Вместе с нею огонь сердца Ветра с Гор стал угасать, боль - таять и что-то новое, еще не понятно что, стало нарождаться в его душе.

На весь день Ветер с Гор уходидл на прогулку, вместе с собакой. Он забирался далеко в лес и стоял там, замерев, внимая музыке кружения снежинок. И он старался быть настолько тихим, чтобы слышать, как они шелестят в воздухе, как ударяются о землю.

Повсюду были разостланы белые пышные перины, искрящиеся на солнце лепестками-снежинками. Царственный покой, первозданность и красота зимнего леса завораживали. Высокие ели, нагруженные снегом, замерли в величественном безмолвии среди огромных, причудливых сугробов. И здесь Ветер с Гор наконец вдруг начал вспоминать себя прежнего. Он вновь, как и раньше, стал ощущать, что в глубине всего этого великолепия вибрирует и колышется божественная, девственная нежность. Будто природа незримо трепещет, как птица, готовая вспорхнуть в любое мгновение, и смиренно ждет того, кто воспримет и соразделит ее трепет.

Ассоль же было не до покоя и тишины. Она была счастлива до небес, потому как любила снег, и с радостью ныряла в сугробы. А когда выныривала, то это уже была не собака, а дикий снежный зверь, исполненный неуемного восторга. Она рычала, прыгала на Ветра с Гор и, ударяя лапами в грудь, валила его в снег. Тогда он подхватывал игру и сам становился зверем. С неменьшим азартом Ветер с Гор кидался на мохнатого зверя, заваливал его в сугроб, садился сверху и засыпал снегом. Однако Ассоль уже не вырывалась, ей нравился этот снежный массаж. Она переворачивалась на спину и поджимала лапы, делаясь похожей на безобидного зайчика. Ветер с Гор тер снегом густую, пышную собачью шубу. Но стоило Ассоль вскочить и один только раз встряхнуть своей шерстью, как на ней не оставалось ни одной снежинки.

"Вот уж природа так природа! - восхищался Ветер с Гор. - Как все продумано, как гармонично устроено!"

В такие мгновения ему казалось, что истина, которую он стремится познать, выход, который он ищет, совсем рядом, совсем близко.

Ветер с Гор бегал по лесным дорогам, укатанным санями, каждый раз убегая все дальше. Ярко светило зимнее солнце, снег сиял бриллиантовым блеском под его лучами. Снежные поля, окаймленные лесом, на фоне синего, чистого неба виделись нереально прекрасными. И он чувствовал, что от этих снежных перин веет материнской лаской и нежностью, будто он еще младенец и мать приготовила для него эту белую, чистую постель - с той любовью, которая может дарить только мать. Она своими руками подготовила это ложе, и оно хранит тепло ее рук.

После долгого бега Ветер с Гор останавливался и обнажался по пояс. От разгоряченного тела исходил пар. Сверху на плечи падали снежинки, слегка покалывая кожу. Вокруг разворачивалась зимняя лесная сказка. И тогда к нему приходило вдруг ощущение, будто снежинки ложатся на его разгоряченное сердце и приятно охлаждают его. Нежный снег опускался мягким покровом не на землю, а на раны его души и усмирял их, словно умащал елеем. Нега мира и покоя разливалась по его телу вместе с пульсирующей кровью, приводя каждую клетку его существа в безмятежный трепет вечности, созвучный неподвижной жизненности леса и музыке падающего снега.

И тогда он понимал, что вновь, как случалось и прежде, он прикасается к сути мироздания, к ее никогда не повторяющейся и никогда не прекращающейся симфонии. На волне этого потока он постепенно сливался с природой, с ее не прерывающейся ни на мгновение гармонией. Это было состояние бессмертия, состояние беспредельной радости и счастья.

"Возможность этого божественного единения с миром, с природой всегда открыта для всех, - думал он. - Но люди слишком озабочены своими делами, переживаниями, проблемами - настолько, что жизнь подлинная струится мимо них. Великий Художник придумал все так, что улучшить это, сделать еще более прекрасным и чудесным невозможно, это - окончательное. Мы можем только чувствовать это, наблюдать, ощущать, осознавать. Мы можем присутствовать на этом празднике совершенной жизни или нет..."

"Как долго я отсутствовал!" - восклицал он в эти мгновения.

Ветер с Гор стал вновь осознавать в эти чудесные моменты, что это и есть счастье - во всей своей божественной полноте и красоте. Он будто возвращался из длительного путешествия по дальним странам в праздник, которому нет конца и который нельзя сделать еще более радостным, нежели он уже есть.

"Как долго плутала моя жизнь, - думал он. - Проходила где-то мимо этого праздника, а он всегда был рядом со мною, всегда ждал меня, был готов в любую секунду распахнуться и взять меня в свои объятия..."

"Наверное это и есть то, самое большое счастье, к которому все стремятся, но так и не доходят до него, - размышлял Ветер с Гор. - А оно вот: протяни руку и прикоснись к музыке падающего снега в тихом зимнем лесу - и войдешь в него. К чему все, что я делаю в своей жизни? Зачем я стремлюсь, падаю, плачу и ползу, если истина так проста и так открыта? Для чего все эти нагромождения знаний, наставлений, указаний, если здесь их нет и они не нужны, ибо все эти условности - лишь двери к истине, а истина за ними? Человечество нагородило такое количество ходов, что мы так и не находим выхода из этого лабиринта, какой сами для себя сотворили!.."

"Может быть, мы постоянно стоим у этих дверей, но так и не решаемся отворить их, выйти наружу, и оттого нам так печально и одиноко? - вопрошал он. - Возможно, и счастье не приходит даже тогда, когда мы сделали все для этого, а наружу не вышли?"

Ветру с Гор хотелось стоять так целую вечность и слушать то, что приходит в его сердце, ведь этого состояния так не хватало его душе. Ему вспоминались эпизоды жизни Иисуса, который любил на природе в одиночестве беседовать с Отцом Небесным, творить тайную молитву.

"Ради таких мгновений и стоит жить, - думал Ветер с Гор. - Вернее, эти мгновения и составляют нашу истинную жизнь, а все остальное - плевелы. Эти зернышки благодатных состояний, как жемчуг, нанизываются на нить - время и превращаются в ожерелье - жизнь божественную. Сколько у меня таких жемчужин - столько и дней моей подлинной жизни".

Ветер с Гор увидел неподалеку высокую, стройную березу. Концы веток ее были тонки и рассыпчаты до нежности. Он подошел к ней, прикоснулся руками и начал разглядывать ствол. На нем были изумрудные наросты мха. Ветру с Гор вдруг стало казаться, что он слышит дерево, чувствует, что оно - разумное, ласковое существо. Веточки слегка колыхались от ветра. Ладонь ощущала шершавую поверхность ствола; вот здесь замерзшая вода, будто сок, вытекающий из расщелины в коре. Ветер с Гор замер с закрытыми глазами и, обхватив гладкий ствол, унесся в мир благодати и упоения.

Потом ветер прошелся по верхушкам деревьев, которые зашумели и закачались. С веток западал снег. Ветер с Гор очнулся от сладостного забытья. Ветер внезапно усилился, и все вокруг в одно мгновение пришло в движение: закружилось, залетало, заиграло и запело.

Он открыл глаза и посмотрел на поляну, где солнце, ветер и снег устроили представление. То там, то здесь ветер образовывал маленькие снежные вьюны, которые, как маленькие смерчики, гуляли по полю.

Он вновь начинал слышать мелодию леса, принимался тихо говорить с ним. Давно уже такого не было. Он обретал утерянное ощущение того, что в воздухе разливается аромат покоя, радости и вечности. Деревья ему представлялись людьми, застывшими на молитве, со взорами, устремленными в небеса. Они, так же как и молящиеся, кланялись, когда налетал сильный порыв ветра.

И Ветру с Гор представлялось, что он находится в соборе среди живых существ, которые внемлют Богу, слушают голос Всевышнего.

Глава 7

Воробей

В избе Ветра с Гор на столе стояли ветки, которые он сломал и поставил в вазу с водой. Теперь он каждый день наблюдал, как эти сухие, безжизненные части замерзших деревьев оживают. Он созерцал, как потихоньку из почек начинают вылезать маленькие зеленые иголочки - будущие листья. Мертвое на его глазах становилось живым. И эти веточки делались единым с ним существом. Вместе с ними он так же воскресал, наполняясь той же силой, которая воскрешала их.

"Это маленькое чудо - оживать вместе с веточками" - думал Ветер с Гор.

Днем в деревне мальчишки порой привязывали к ошейнику большой, лохматой собаки веревку и катались таким образом на санках. Один сидел в санках, а другие бежали впереди. Они громко смеялись и кидались снежками.

Как-то из окна, разрисованного зимними узорами, Ветер с Гор увидел двух девочек: одной было годика четыре, а второй вроде и двух не исполнилось. Малышка держалась за ручку своей сестренки, и они потихоньку шагали по снежной деревенской дороге. Шли и смотрели на этот мир своими детскими глазками. Старшая глядела настороженно, по-взрослому: она уже явно знала, что жизнь - это не сахар. Родители ее, как потом узнал Ветер с Гор, пили, дома зачастую нечего было есть. А малышка еще созерцала мир открыто и невинно, ожидая от него сказок и праздника. Ветер с Гор взял деньги и вышел на улицу. Он отдал старшей девочке деньги и сказал, чтобы они купили конфеты. Она от неожиданности растерялась и тут же спросила: "Это вам купить конфеты?" - "Да нет же себе купите", - ответил Ветер с Гор, смутившись.