Рустам Ибрагимбеков - Парк Страница 9

Смотрит на меня с надеждой, очень ему хочется, чтобы я подтвердил его точку зрения. Улыбаюсь.

- Но он же боксер.

- Да ты бы съел его с потрохами! Не возражаю.

- Вы надолго в наши края? - Счастливчик хоть и улыбается, по интонации подчеркнуто вежливые. Поэтому ответ звучит особенно грубо.

- Не ваше дело.

Счастливчик обводит нас недоумевающим взглядом, за что, мол, обижают?

- Разве я сказал вам что-нибудь обидное? - вежливо интересуется он.

- Не имеет значения. - Ока почему-то настроена агрессивно.

- То есть как не имеет? - Счастливчик спокоен, только чуть-чуть кривит губы в усмешке, но однажды с таким же выражением лица он сбросил с балкона второго этажа жениха своей старшей сестры. Тот тоже позволил себе быть невежливым с ним. - Вы же мне хамите. Или кому-нибудь другому? - Продолжая улыбаться, он оглядывается, как бы проверяя - нет ли за спиной кого-нибудь, к кому можно отнести ее слова... Но за спиной никого нет. Поэтому он ждет объяснений.

Она не заставляет себя ждать.

- Да, тебе.

- За что?

- Просто так. Захотелось...

Счастливчик смотрит на меня, как бы приглашая найти выход из вконец осложнившейся ситуации.

- Перестань, - говорю ей строго.

Она собиралась еще что-то сказать, но услышав мой голос, послушно умолкает...

Первым поднимается Алик. За ним встают остальные. Провожаю их во двор. Тут они начинают давиться от смеха, но сдерживают себя из-за соседей...

- Что это вдруг она приехала? - спрашивает Друг.

- Черт ее знает....

- И что ты собираешься делать?

- Гнать ее надо к черту. - Алик, как всегда, решителен в таких вопросах.

- Ну как ее прогонишь ночью? - благородно возражает Счастливчик. Неудобно!

- Да чего неудобно! Чокнутая она. Точно!

- Да, странная девушка, - соглашается Писатель, но чувствуется, что он не осуждает ее так безоговорочно, как все остальные.

- Хочешь, я ее выгоню, - предлагает Алик,

- Неудобно.

- Ты хочешь, чтобы она осталась у тебя?

- Нет.

- Тогда нужно где-нибудь ее устроить до завтра. А так пусть уматывает.

- А где устроить?

- У твоей тетки нельзя?

У Друга есть одинокая тетка, живущая в двухкомнатной квартире. Отрицать это бесполезно, но вести к ней ночевать какую то странную (а если бы даже не странную?) девушку ему совсем не хочется.

- Другого выхода нет, - опережает его Счастливчик. И Друг не может возразить. Он же всегда за справедливость и правду, а тут сослаться на них нет никакой возможности.

- Можно попытаться в гостиницу устроить, - предлагает Писатель.

- Без командировки не возьмут.

- Иди, иди, - подталкивает меня Счастливчик, - он согласен.

Друг молчит, значит, действительно не возражает.

Иду...

Когда открывается дверь, она тревожно вскидывает голову. Подхожу поближе.

- Уже поздно, - говорю очень мягко, с заботливыми интонациями, - тебе надо поспать. А утром поговорим.

Молча ждет продолжения. А сказать, собственно, нечего. Я повторяю:

- Уже двенадцатый час... Потом будет неудобно будить тетю. Она рано ложится.

- Какую тетю?

-. Ну, ту женщину, у которой ты переночуешь.

- Не пойду я ни к какой женщине.

- Это еще почему?

-- Не хочу.

- А что ты предлагаешь?.. Пойми, здесь я тебя оставить не могу.

- Почему?

- Во-первых, неудобно перед соседями. Ну, а во-вторых, это вообще ни к чему...

Она встает, идет к чемодану.

- Ты куда? - останавливаю ее у самого порога. - Подожди... Что с тобой?

Злость, пульсирующая в ее потемневших, сузившихся зрачках, бьет как ток.

- Никуда я ни с кем не пойду! Не будет этого! Понял? Вот как она поняла предложение переночевать в другом месте.

- Да ты что, с ума сошла?! Что ты болтаешь?! Там будешь только ты и эта женщина, больше никого... Ты что, не веришь мне?

Вглядывается в мое лицо. Чуть успокаивается, голос звучит мягче:

- Варю...

- Действительно, неудобно перед соседями...

- Я уйду рано, никто не увидит. Я просто посижу здесь.

В только что бешеных глазах столько мольбы, что сразу уступаю.

Выхожу во двор.

Объясняю ребятам, что вынужден оставить ее у себя. По лицам вижу, как каждый это воспринимает: все по-разному, но удивленно.

- Да гони ты её - Алик, стиснув зубы, таращит глаза - демонстрирует, как надо разговаривать с такими особами. Рожа у него в этот момент действительно страшная. Кого хочешь убедит...

Они уходят, решив, что у меня появились какие-то новые соображения. Все, кроме Писателя. Он мне поверил, чувствую по рукопожатию...

К моему возвращению она уже переоделась в домашний халатик.

- Чай у тебя есть?

Ведет себя очень деловито, будто всю жизнь только тем и занималась, что готовила мне чай.

Заварки почти нет, на самом дне пачки, но ее это не смущает. Почему-то ей очень весело. Что-то напевает под нос.

- Я теперь совсем другая стала, - заверяет она меня за чаем.

- Вижу.

- Нет, правда. А знаешь почему?

- Нет.

- Из-за тебя. Да, да... Я совсем изменилась. Не веришь? Пожимаю плечами.

- Раньше я всех слушалась.

- А теперь?

- А теперь только тебя...

- Меня?

-Да...

- Почему это?

- Потому, что я тебя люблю.

Покраснела, но глаза не отвела. В облике вызов - делай, мол, со мной что хочешь, но все равно скажу, что думаю.

- И с чего ты это решила?

- Я все время о тебе думаю.

- А почему ты моему товарищу нагрубила?

- А что это за девушка?

- Какая девушка?

- Ну, которую ты танцевать приглашал. У тебя с ней что-нибудь было?

- Ну, предположим.

- Поэтому и нагрубила...

-Упоминание о девушке из парка ЦДСА опять так ее расстраивает, что вот-вот расплачется.

- Ты что, ревнуешь, что ли? Это же было до того, как мы познакомились... И вообще, у тебя нет никаких оснований. Смешно даже...

Прерывает меня; такое ощущение, что она и не слышала

моих слов. Сейчас для нее главное - высказаться. Слова звучат как клятва, голос звенит;

- До меня больше никто не дотронется. Никогда... До конца жизни.

Усмехаюсь. Очень уж не верится. Но любопытно - почему вдруг она приняла такое решение?

- Не веришь?! Я поклялась. Только ты!

- Что - только я?

- Только ты можешь сделать со мной все, что захочешь. Даже убить.

А она действительно с легким сдвигом. Алик прав. А может, и не легким, а вполне основательным...

- Нет, правда, хочешь меня убить?

- Ну что ты ерунду мелешь? Почему это я должен хотеть тебя убить?

И тут начинается нечто, к чему я никак не подготовлен. С рыданиями, рвущимися откуда-то из самого ее нутра, она бросается ко мне:

- Я не хочу жить. Прибей меня, прибей... тварь залапанную... И все норовит упасть на колени. Пытаясь помешать, чувствую, что всю ее трясет, как в лихорадке.

- Да успокойся ты. Ну хватит. Хватит, говорю.

Но она все-таки прорывается к ногам и утыкается в них лицом. Наклонившись, глажу ее по волосам...

- Я уеду, уеду. Два дня поживу и уеду. Честное слово.

- Ну хорошо, хорошо, только не плачь...

Она все сильней прижимается к моим ногам и плачет так горько и обильно, что слезы, пропитав ткань брюк, касаются кожи.

Ночью она не засыпает ни на минуту. Сквозь сон ощущаю, как она тихонько гладит меня, целует и что-то еле слышно пришептывает, будто молится: "Дорогой, дорогой, хороший, красивый, сильный... Рученьки мои... Шейка... глазки..."

Только мать меня так ласкала, когда я был совсем маленьким, так же нежно и преданно. Бедная мама...

Под самое утро, на рассвете, улавливаю что-то странное в ее поведении отпрянув от меня, забивается в угол. На застывшем лице страх, будто кто-то целится в нее из пистолета.

- Что с тобой?

- Слышишь?

- Что?

- Режут.

Звук действительно режущий.

- Это карьер... Что?

- Карьер. Камень режут для стройки.

- А далеко он? - Да... не обращай внимания...

Но она долго не может успокоиться.

Я тоже первое время мучился - мерзкий все же звук получается, когда металл вгрызается в камень. Надрывно визжащий, без передышки. Как будто глотку за глоткой режут...

- Как она на тебя смотрит! - улыбается Писатель. Это первая его улыбка за вечер (медленно отходят от дневных неприятностей литературные работники).

- Кто?

- Очаровательное создание... вой у дверей... Оглядываюсь, но лица девушки, которая в сопровождении двух парней выходит в дверь, разглядеть не успеваю.

- И ручкой тебе махала! А ты все так же нравишься женщинам! - откровенно удивляется он.

- Да, - говорю, - нравлюсь. А что?

Улавливает в моем голосе легкий вызов и обнимает за плечи. Уверяет, что ничего плохого не имел в виду.

- Просто удивляешься тому, что человек без высшего образования может нравиться женщинам?

- Глупости... Я удивляюсь тому, что мы вообще еще можем нравиться женщинам. Да еще таким молоденьким... Прижимает меня к себе.

- Ты перебрал немного.

- Самую малость.

- Чуть больше, чем малость, раз начинаешь придираться. Я же тебя знаю. Как ты это называешь?