Елена Ткач - Тентажиль Страница 9

- А что?

- Понимаешь, есть у меня тетя одна... тетя Женя, мамина двоюродная сестра. Так вот, она говорит, что тот, кто гадает, счастье прогадывает. Нельзя искушать судьбу, говорит, тем более вызывать всяких духов, из-за этого влипнуть можно.

- Интересно куда? - фыркнула Мура.

- Ну, в общем, я в это особенно не вдавалась. Но тете Жене я верю, знаешь, какая она умная!

- Слушай, не бери в голову, чушь все это! А все-таки интересно, влюбился в меня этот Егор или нет...

- Но свечка же ответила: "Да" - огонек отклонился вправо.

- Таш, а давай ещё раз этот дух вызовем! Поподробней расспросим, а?!

- Духов нельзя часто тревожить, это все говорят... Ладно, надо пойти позавтракать, а то и правда скоро в усадьбу. Мур, но какие пьесы, какие пьесы! Я совершенно не ожидала, я из-за них до утра почти уснуть не смогла. Жуткое что-то мерещилось и сон такой странный приснился, знаешь, там...

Девчонки вышли из комнаты, и тот, кто подслушивал под окном, так и не смог узнать, что за странный сон снился Таше.

Глава 4

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА И ИСПОЛНИТЕЛИ

Пока пьесу отксерили, пока все её прочитали, прошло два дня и кончился май - отшумел, залив землю дождем. Налетавший порывами ветер мял тяжелые гроздья сирени, рвал нежный цвет с яблонь и вишен, и дачные поселки пустели - многие сбежали в Москву. Но будущие студийцы стойко перенесли непогоду, с головой окунувшись в текст Метерлинка.

Поначалу этот текст у многих вызвал то же недоумение, что и у Муры. Но потом все изменилось. "Семеро смелых", - так окрестил ребят их режиссер, и не заметили, как подпали под властное очарование магии пьесы, её ауры, её загадки, они увлеклись театром, увлеклись искренне и всерьез, и немалую роль в этом сыграл Федор Ильич.

- Я знаю, что вы растеряны и ломаете голову: что за дурацкая пьеса, и почему мы должны в ней играть? Конечно, было бы проще поставить комедию или мелодраму, но я не хочу идти проторенными тропами - я хочу столкнуть вас с неизвестностью! Вы даже не представляете, сколько возможностей таит этот путь!

В тот день, когда все собрались, прочитав пьесу, Федор Ильич встретил их на полянке. На этот раз он был необычайно строг и серьезен, на лице не было и тени веселости, а глаза горели каким-то лихорадочным нездоровым огнем. Он пригласил их пройти в пустое просторное помещение первого этажа, где предполагалось соорудить деревянный помост - сцену и разместить зрителей на длинных деревянных скамьях.

Ребята вошли и ахнули: все окна были занавешены плотной тканью, не пропускающей ни луча света, в помещении было темно, а на месте будущей сцены горели свечи. Много свечей! Их колеблемые сквозняком огоньки создавали ощущение чего-то призрачного, по стенам плыли тени, углы зала тонули во мгле, и казалось, что пространство и время подчинились иным законам... Юные актеры уселись прямо на пол перед зажженными свечками, а режиссер стоял перед ними, взволнованный, вдохновенный... Он будто вырос, исполинская тень колебалась у него за спиной, блики огня играли на лице, отражались в глазах... Он показался им вдруг существом из иного мира.

- Это лето, игра в театр дают нам шанс оживить воображение, поверить в возможность невозможного! Вера творит чудеса.... Я хочу, чтоб вы поняли: в вашей воле самим творить мир!

Он помолчал, убедился, что ребята, затаив дыхание, слушают его, и продолжил.

- Это известно: театр обладает способностью излечивать человека от страхов, от того, в чем он боится признаться даже себе самому. Переболев своим страхом, вы изживаете его. Представьте себе все самое жуткое, что только возможно, и нарисуйте себе королеву. Соберите все ваши страхи, - а они есть у каждого, уверяю вас! - и воплотите их в этом чудище, в этом исчадии ада - королеве, которая губит юного Тентажиля. Воплощенный кошмар, подстерегающий вас, - он таится в тиши, в темноте, но вы... вы, отыграв спектакль, покидаете сцену. Акт гибели совершится, но он совершится без вас!

- А кто будет играть Тентажиля? - послышался тоненький голос. Вытянув шейку, приоткрыв рот, поднялась Юля.

"Опять пигалица поперед батьки лезет!" - поморщился Егор.

- Ты! - ответил Федор Ильич. - Ты и будешь у нас Тентажилем. Ведь он маленький, он - ребенок, ты подходишь и по возрасту и по росту. Тебе нет ещё четырнадцати, ведь так?

- Д-да, - запнувшись, сказала Юля и села, вжав голову в плечи.

- Ну-ну, выше голову! - улыбнулся режиссер. - Я вижу, кое-кто уже начал бояться. А бояться-то нечего! Все свои страхи переводим в воображаемый план, все! Самое худшее, что только можно представить, - это королева. Но её нет, она на сцене не появляется, поэтому ваш страх не опасен.

- Но вы сказали, - отчего-то волнуясь, начала Таша, - что вера творит чудеса... Что происходит то, во что веришь. Я об этом читала и... - она проглотила ком в горле. - Если так, если мы все поверим в нее, то королева... она оживет!

Но Федор Ильич сделал вид, что не слышал этих слов, и начал рассказывать притихшим ребятам о пьесе и её авторе.

- Морис Метерлинк - редкий пример человека, который был по-настоящему счастлив. Любимец судьбы! Она улыбалась ему... Этот бельгиец глядел на жизнь детски-открытыми восторженными глазами, и жизнь в ответ наделила его всем, о чем можно только мечтать! У него была слава, богатство, здоровье, могущество... Изучая философию, труды мистиков и оккультистов, он работал и в области опытных наук: знал химию, ботанику, зоологию. Он словно стремился слить воедино противоположные взгляды на мир, и, похоже, достиг гармонии: мир казался ему светлым садом, полным непостижимого и таинственного. Он уверял нас: синяя птица счастья - здесь на земле! Оно достижимо - счастье, о котором грезят в мечтах, и достигнув его, душа способна подняться ещё выше - над прежними своими представлениями о нем.

Режиссер медленно двинулся вдоль стены, и его исполинская тень тронулась за ним. Он скрылся в дальнем, неосвещенном уголке зала, и его глубокий волнующий голос теперь доносился из темноты.

- Заметьте, его первые пьесы полны пессимизма. Человек в них бессилен перед игрой высших сил. Но он переболел этой детской болезнью, выдержал испытание и благословил жизнь во всей её полноте. И она ответила ему взаимной любовью... Его муза улыбается миру ясным открытым взором, она зовет нас к радости. Она знает, что мир отвечает тем, кто верит в него, нужно только уметь любить! Да, ему повезло: он родился в богатой просвещенной семье. Но сумел приумножить дарованное ему своей волей, трудом, верой в жизнь...

- Вы сказали, он был богатый? - понурясь и ни на кого не глядя, буркнул Боб. - Так чего ж удивляться, что он был везучий? Счастье богатых любит!

- Да, он был богат. Очень богат! - Федор Ильич вернулся к своим слушателям из темноты, и трепетный свет свечей вновь заиграл на его лице. Когда Станиславский приехал в Бельгию по приглашению Метерлинка, - он собирался поставить "Синюю птицу", - тот встретил его на станции за рулем собственного автомобиля. Константин Сергеевич сначала не узнал его, принял за простого шофера... Метерлинк повез гостя в старинное аббатство монастырь, который для себя приобрел. Зал с хорами, колоннами и изваяниями, кельи монахов, превращенные в спальни, бой старинных часов на башне, библиотека и церковка, шорохи спящего монастыря, кабинет писателя, выходящий на старинную затененную террасу... Средневековый колодец, утопающий в зелени, подземный ход... Метерлинк жил в обстановке, которую сотворил в своих снах, которую описал... Он мечтал поставить свои пьесы прямо в аббатстве, чтобы зрители могли переходить от одного места действия к другому, например, от колодца к башне... Так и было. Мечта стала реальностью! Да, он волшебник, но волшебство этого человека - его вера. Счастливая убежденность в том, что мир создан для радости. Упаднические настроения, так часто свойственные нам в юности, увяли, не принеся плодов. И все это я вам рассказываю для того, чтобы уныние и тоска не расцвели в вас пышным цветом. Чтоб вы смогли перекрыть им питание. Вера творит чудеса, повторяю вам! Помните о Метерлинке, помните о том, кто написал "Синюю птицу" - пьесу, в которой сказано, что царство любви на земле уже наступило... Для того мы и затеваем нашу игру в театр, чтоб эта вера осталась с вами...

- Но почему же мы тогда ставим "Смерть Тентажиля", а не "Синюю птицу"? - спросил Егор.

- Чтобы преодолеть то, что засело в нас - наши страхи. Нельзя двинутся вверх по лестнице, не одолев первых ступеней. А на них - смута, неуверенность, страх... Так прогоним его! А сейчас... - режиссер улыбнулся им простой домашней улыбкой и щелкнул пальцами, развеяв в миг ту атмосферу загадочности, которую сам же и создал. - Сейчас я прочту список действующих лиц и исполнителей. Роли, которые вы будете играть... Пожалуйста, каждый, кого я назову, подойдите сюда ко мне, и задуйте свечу.

- Тентажиль - Юлия Говоркова!

Маленькая веснушчатая девчонка со смешными торчащими хвостиками, которые при каждом шаге подпрыгивали у неё над ушами, робко подошла к режиссеру, наклонилась и задула свечу. Тотчас поплыл белый удушливый дым, извиваясь и тая.