Алексей Смирнов - Место в мозаике Страница 9

- Почему - бежать? - осведомился Патрик, прихлебывая пиво. Оно пилось легко, и все проблемы постепенно теряли остроту.

- Потому что наилучший, беспроигрышный вариант для обеих сторон получить оба осколка, - произнес Аластор медленно. - Допустим, если они направятся к Радужному Мастеру, то мы отправимся следом, там встретимся с ними и совершим обмен: им - разноцветный осколок, нам - черный. И проиграем, ибо они уже у цели, а нам до Черного еще лететь и лететь через океан. Честного состязания не получится, так как нас опередят. Предположим обратное: наша встреча состоится у Черного Мастера. . . тот же обмен, и в проигрыше останутся они. Но если с их стороны оружием будет совесть, а с нашей - хитрость. . . то никакого обмена не будет, а развернется сражение за обладание всем или ничем. . . теперь ты понял? Им это ясно, и они боятся. Они не сомневаются, что потерпят неудачу - вот почему им придется бежать от нас - авось что-нибудь придумается. Но дальше кого-то из Мастеров бежать им некуда. Тогда остаются соображения простого удобства. Зачем еще куда-то мчаться, когда можно покончить с делом прямо на месте в маловероятном случае победы над нами ? Нет, они не станут побеждать нас у Черного Мастера, чтобы после победы нанести визит Радужному. Они отправятся к Радужному Мастеру сразу , не желая себя утруждать утомительным перелетом после. Они начнут убеждать и совестить тебя, наплетут гору чепухи. . . ты растаешь, девчонка получит осколок - и дело в шляпе. Как ты считаешь - есть у тебя совесть, или нет? - спросил вдруг Аластор Лют.

- На кой черт она мне сдалась! - Патрик нервно и развязно хохотнул, невольно вжимаясь в спинку кресла под давлением тяжелого, ослепительного взора Люта. Толстяк склонился над ним, пристально изучая. Он не до конца разделял хвастливую уверенность Патрика. Он вовсе не был убежден в полном отсутствии совести. Но совесть, к сожалению, была предметом, который оставался для Аластора Люта неуловимым и невидимым. Верить же на слово он не привык: зачастую люди сами не знают, чем владеют. "Нелишне подстраховаться, - подумал он. - Неровен час. . . нет, с Мастерами подождем. Как бы складно это ни выглядело, лететь прямо к Мастерам рановато. Мастера есть Мастера - кто их знает, какой от них можно ждать пакости. Есть возможность завладеть обоими черепками до того, гораздо раньше. . . и глупо будет эту возможность упустить. А значит - все-таки погоня". И он воскликнул:

- Я знал, мой верный друг, что не ошибся в тебе! Но человек, увы, бывает слаб. В таком ответственном деле, как наше, нельзя всецело полагаться на собственные силы. Наших противников трое, а может быть, и больше, и нам тоже пригодятся помощники. Кое-какие соображения на сей счет у меня есть.

У Патрика никаких соображений не было, и он безропотно позволил руке Аластора заползти в карман парадных лицейских брюк.

- Чтобы найти помощников, нам не придется сбивать ноги в кровь, молвил Аластор внушительно. - Они - перед нами! - И он, присев на корточки, расставил на ковре злополучные фигурки-амулеты. Выпрямившись, он отступил на несколько шагов, осушил до дна кубок, бросил его в угол, воздел руки к потолку, усеянному разморенными летними букашками, и затянул что-то волчье, оскорбительное для чуткого уха. Лют голосил не менее двух минут; Патрик каким-то образом сумел постичь, что было то одно-единственное, сумасшедше длинное слово. Все время, пока длилось заклинание, Патрик смотрел не на фигурки, а на Аластора, и вдруг почувствовал, что у него за спиной что-то происходит. Он посмотрел, и у него разом отнялись руки, ноги, а заодно и язык.

Амулеты шевелились и менялись. Слева рос, как на дрожжах, чудовищный зверь. Он совершенно не понимал, что с ним творится, но был крайне доволен переменами. Вздымались и распухали мясистые чешуйчатые ножищи, выпячивался желтый живот, обтянутый сухой шершавой пленкой, разжимались и сжимались в кулаки когтистые ручки. Пасть расползлась в радостной победной улыбке, сверкнули клыки, капнула слюна. Медленно поднялись голые морщинистые веки, открывая внимательные холодные глаза. Лоб был сплющен, венчал его гребень заточенный, словно бритва, и переползавший на тонкую шею, неуклюжую спину и далее - на хвост, короткий и толстый. Трехметровый Динозавр зевнул, в его горле щелкнули какие-то хрящи. Глядя прямо, он плавно опустился на колени и склонился - обманчиво мирный и покорный хозяйской воле.

Рядом с ним упругими толчками рвался ввысь некто чопорный и надменный. Закончив превращение, он неподвижно застыл. Стальной корпус был утыкан шипами, где только можно; матовая грудь мигала разноцветными лампочками. Стрелки на циферблатах замерли в центральном положении. Правая рука с тяжелыми суставами-шарнирами согнулась в локте, нацелив в потолок невиданное ружье, стрелявшее пулями, гранатами, усыпляющими иглами, а также лучами лазерными и просто вредными. Левая рука, полусогнутая, ладонью лежала на эфесе огромного меча. Ноги оканчивались специальными ботинками, которые в случае необходимости преображались то в ролики, то в коньки, то в лыжи, и даже - в ракетные сопла. К хребту железного исполина крепился ранец с топливом и запчастями. Лицо почти целиком скрывалось под затененным непробиваемым шлемом, и виден был лишь квадратный подбородок с полоской намертво сжатых синеватых губ. Галактический Военный Робот не кланялся. Каждому было видно, что он без проволочек выполнит любой приказ.

Самым странным образом изменился Танк. Размерами он был, конечно, поменьше всамделишного танка - иначе просто не поместился бы в номере отеля. У него имелись настоящие гусеницы и настоящая пушка, но только вместо башни оказалась круглая чугунная голова, и пушка росла точнехонько на месте носа. Под пушкой - там, где обычно бывает щелочка для пулеметов, - образовался широкий рот. И были два глаза: огромные, круглые, без век и без бровей. Их выражение было удивительно глупым. Где-то под днищем угрожающе бурчал мотор, и прерывистой струйкой расползался удушливый буроватый дымок.

- Муха влетит, - предупредил Аластор Патрика, челюсть у которого отвисла. Патрик не реагировал. Невесть откуда взявшаяся зеленая навозная муха с деловитым жужжанием ворвалась к нему в рот, и новоиспеченный главнокомандующий автоматически глотнул. - Я же говорил - муха влетит, сказал Аластор сочувственно. Этот необычный способ вернуть человека к жизни подействовал. Патрик перевел дыхание, не сводя глаз с замершего войска.

- Принимай свою армию, - Лют ободряюще хлопнул лицеиста по плечу. - В путь! С такими бойцами мы завоюем весь мир. Что там губернатор - ты станешь Повелителем миров!

Будто соглашаясь с его пророчеством, Динозавр икнул и шлепнул хвостом по ковру. Галактический Робот отдал честь, а Танк взревел мотором, и помещение наполнилось клубами ядовитого дыма. Когда солдатам открыли, что им предстоит победить девочку Сандру, дрессированную обезьяну и какого-то геройского шарманщика, Динозавр с Танком засмеялись глупым смехом, а Робот как молчал, так и молчал. Ему было абсолютно все равно, кого побеждать.

ГЛАВА 5

МОЗАИКА МИРОВ

Ночной Святопавловск полыхал огнями рекламы, аттракционов и кафе. Похожий на капризную розу, расцветающую только с приходом тьмы, он в то же время вел себя как озорник, который, едва родители погасят свет, начинает беситься, скакать по комнате, швырять подушки в братьев и сестер - тоже орущих и скачущих. Вместе с ветром в окна автомобиля залетали обрывки миллиона мелодий - даже не обрывки, а отдельные ноты. Исчезали в безвестности ночные гуляки - они, останавливаясь, провожали машину бессмысленными взглядами, так как толком не успевали разобрать, что за диковина промчалась мимо них стрелой.

- Я никуда не поеду! - грозно сказала Сандра, хотя внутри вся дрожала от страха. Для пущей убедительности она собралась было топнуть ногой, но в этот миг Хануман вывернул руль, и Сандра повалилась на бок. Неудача при первой же попытке заявить протест настолько расстроила Сандру, что она, снова усевшись правильно, принялась плакать. Машина резко затормозила и остановилась. Сидевший спереди шарманщик обернулся и выдохнул:

- Лицей! Скорее беги к себе наверх, забери только самое нужное и возвращайся. И - заклинаю тебя - не забудь про черный осколок.

Сандра колебалась. Они разрешают ей покинуть машину и не боятся, что она задаст стрекача? Но откуда такое доверие? Очень странно и неожиданно. Словно подтверждая ее подозрения, вмешалась обезьяна:

- Это опасно, - прохрипел Хануман. - Кто-то может подкарауливать ее дома.

Так она и думала! Станут они ее выпускать - держи карман шире. Тому, что обезьяна заговорила - пусть и не очень внятно, будто кашляла, - Сандра уже не удивилась. Хватит и того, что Хануман управлялся с автомобилем не хуже заправского гонщика.

- Я пойду с ней, - продолжал Хануман, - и посмотрю, все ли в порядке.

Как же, так ему Сандра и поверила.