Сергей Лукницкий - Задержанных нет, или Соткой по пейджеру Страница 9

Он только тупо смотрел, как машина катится к борту. Он надеялся теперь только на чудо. И когда казалось уже, что беды не миновать, в эту самую секунду откуда-то появился грузин Ушанги - тот самый человек, который неоднократно предлагал Джоджону купить у него машину. Дорогой друг Ушанги.

Что сделал этот милый друг? Он достал из-за пазухи пачку зеленых, нс наших денег и так же хладнокровно подложил ее под колеса машины.

Машина остановилась.

- Друг тебе нужен, - заявил Ушанги, обращаясь к Джоджону.

И Джоджон с этим совершенно согласился.

Глава 36

Над Каспием кружилась чайка. Она своим всевидящим оком чем-то напоминала Генерального прокурора. А на фоне темного неба был уже виден красноводский берег. Тяжело работала пароходная машина. И Джоджон представил себя на настоящем корабле, похожем на каравеллу Колумба. На берегу стоял в наряде паши Джоджон и похлопывал раззолоченную свою мащину, больше похожую на "Бьюик", чем на "Опель".

Но "Бьюик" в другой раз. Одетые в чалму и тюбетейки люди приветствовали его оркестровыми звуками восточной музыки.

А пока он предавался счастливым видениям, в Красноводском портовом ресторане, за столиком с видом на море сидели Николай Константинович и Анечка, прилетевшие сюда на самолете, и ждали заказанного обеда.

- Коленька, смотри, - сказала Аня, показывая в окно ресторана, - наша машина.

Нестеров невнимательно посмотрел в окно и сказал:

- Это не скоро, Анечка, пока оформится пропуск, пока то да се, у нас есть минимум полчаса. Давай обедать.

- Давай, родной, - сказала Анна Михайловна, - только потом нам придется поехать за машиной уже в Таджикистан, ладно.

Нестеров улыбнулся. Он очень не хотел признаваться, даже самому себе, что хочет в Таджикистан. Ведь его мама родом с Памира...

За соседний столик в этот момент села забавная пара. Он - в национальном туркменском костюме, она - вся в белом. Туркмен, выпятив грудь, гордо поглядел по сторонам.

- И все же надо поспешить, - сказала Анечка.

- Официант, - закричал Нестеров, - нельзя ли немного побыстрее, мы уже спешим.

Медлительный официант принес, наконец, бульон, и в него руками очистил и положил крутое яйцо.

- Кушайте, - любезно сказал он.

А Анна Михайловна, случайно взглянув в стеклянную стену ресторана, увидела, что в этот момент благополучно причалила к берегу баржа, и с мостков на причал съехала голубая машина.

- Смотри, - сказала она мужу, - машина уже на берегу.

- Ерунда, - ответил на это Нестеров, - там еще много оформлений.

Говоря это, он надавил ложкой яйцо, отчего оно выскочило из бульона и попало в лоб сидящему за соседним столиком туркмену в национальном костюме. Опозоренный туркмен медленно встал и оказался по сравнению с Нестеровым гигантского роста.

Нестеров посмотрел в окно и бросился к двери.

- Куда? - закричал туркмен.

- Куда? - поддержал его официант.

Некстати появившийся с огромными усами милиционер тотчас же повел в участок и Нестерова, и его очаровательную жену.

Глава 37

Специальная информация

1. "Опель" снова перекрашен. Цвет голубой. Проверить груз удалось оперативному сотруднику Тариеву. Груз в порядке. Тариев отправлен в госпиталь с признаками элеопатического синдрома.

2. ВВИДУ ТОГО, ЧТО НА ЭТОМ МЕСТЕ ЗАКОНЧИЛАСЬ БУМАГА В ПРИБОРЕ ФАКСИМИЛЬНОЙ СВЯЗИ, УСТАНОВИТЬ ИНФОРМАЦИЮ ВТОРОГО ПУНКТА НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТСЯ ВОЗМОЖНЫМ".

Сержант Гиппопотамова

Глава 38

Пока туркменская милиция искала справедливости, а Нестеров и его жена успели подружиться с обиженным в ресторане посетителем и уплатить по счету в ресторане, Джоджон доехал почти до минаретов Бухары. Возле строений три почтенных старика посмотрели на его машину.

- Кафир, - сказал один из них.

- Кафир, - согласился другой.

Третий смотрел на Джоджона и угрожающе молчал.

От минаретов веяло вечностью. С высоты любого из них бренным казался мир, бренной казалась и машина Джоджона, и сам он, и все его связанные с машиной проблемы.

С высоты минаретов бренным казался мир.

Глава 39

Джоджон на голубой машине резал километр за километром, и лицо его, красивое лицо памирского таджика, становилось все более грустным. Он все ближе и ближе подъезжал к родному дому, и тем сильнее бился в нем страх перед непредвиденными обстоятельствами.

- Дяденька, - вдруг услышал он голос мальчика, - я же не нарочно!

- Что не нарочно? - спросил Джоджон, вздрогнув.

Тут только обнаружил он в зеркальце дальнего вида перемазанную физиономию ребенка.

- Ты кто? - удивился Джоджон, оглядываясь.

- Мы с мальчишками поспорили, заберусь я в вашу машину так, чтобы вы не заметили, возле бензоколонки, или не заберусь.

- Ну и что, забрался? - глупо спросил Джоджон.

- Да, - печально сказал мальчик.

- Где же ты теперь дорогу назад найдешь? - спросил Джоджон.

- Не знаю, - грустно пролепетал "заяц".

У мальчика было такое выражение лица, что Джоджон, не секунды не раздумывая, развернул машину и поехал обратно к бензоколонке. Счастливый мальчишка перелез к нему на переднее сидение, достал из кармана две жилы, сделал на них петельки, привязал к собственным зубам, растянул настолько, насколько хватало ему руки, а другой рукой стал монотонно вызванивать ритм того народа, к которому принадлежал и сам Джоджон.

- Тин, тан-тан, тин-тан-тан, - понеслось из машины, - жить на свете прекрасно, тин-тан-тан, - навстречу появилась красная пожарная машина.

Пусть и она увидит, как им хорошо в голубом "Опеле".

Глава 40

В дежурной части ГАИ - ГУБДД города возбужденные Аня и Нестеров рассказывали о голубой машине.

- Нет машины у меня, - сказал дежурный, - полчаса назад здесь действительно проезжал голубой "Опель" с транзитным номером, это я хорошо помню. Но если он на Памир поехал... Хотя сейчас туда как раз пожарные, подбросят вас...

И вот Анечка с Нестеровым помчались, глотая километр за километром на пожарной машине.

- Прямо как на пожар несемся, - пошутил Николай Константинович.

- Конечно, на пожар, - засмеялась его жена. - А ты посмотри, вон же голубая машина.

- Ну, так она же едет нам навстречу.

- Ну и что?

- Да нет, это не может быть она. Да и потом, посмотри, там водитель не один, там в ней какой-то еще ребенок...

- Посмотри, - вдруг сказала Анна Михайловна, - цветы растут в снегу. Давай подождем машину здесь.

И не тридцатилетние Нестеров и Анечка принялись на прелестном перевале играть посреди красного макового поля в снежки. Вдали высились пики Маяковского и Лукницкого, всеми оттенками ляпис-лазури переливался массив Шатер, и немного настороженно и даже укоризненно склонилась над ними скала Ах-Мо. Конечно же, они в очередной раз прозевали своего голубого "Опеля".

А в это время машина Джоджона мчалась домой, и горы. Ее было хорошо видно на серпантине дороги.

- Слушай, - сказала Аня, - но если за пять тысяч километров ничего с машиной не случилось, то, может быть, и не случится, чего же спешить?

- Дай Бог, или вернее здесь уже Аллах, но мы должны все равно найти машину и посмотреть рулевую систему. Я ведь обещал это сделать Валерию и Толе.

Глава 41

В очаровательном кишлаке на въезде в райцентр Рушан в чайхане сидели, поджав под себя ноги, почтенные домулло и пили зеленый памирский чай. Они молчали. Мудрость не позволяла им говорить. Лица у них были сосредоточенными и добрыми.

Мимо чайханы степенно проезжал на голубой машине Джоджон, обдумывая, как лихо он подъедет к своему дому, но вдруг из чайханы прямо ему под колеса выскочила на проезжую часть какая-то девчонка.

Джоджон резко вывернул руль машины и влетел прямо в чайхану.

Домулло продолжали пить чай. Один из них гладил свою бороду и думал не о мирском. Он даже не отвлекся, когда вдруг в стене чайханы показалась машина, а из разбитого ее окна высунулась голова Джоджона.

Как будто бы ничего не произошло, как будто бы все так и должно быть, один из стариков протянул несчастному Джоджону пиалу с чаем.

- С прибытием, дорогой.

И Джоджон машинально взял протянутую ему пиалу. Кто знал, что пиалу ему протягивал начальник отдела контрразведки республики Юсупов, а его подручные в этот момент спешно доставали энергий из левого крыла автомобиля "Опель".

Глава 42

Начался, как водится, привычный бой.

Потом состоялся непривычный суд.

За Джоджоном во второй раз в этой жизни, и даже в этом месяце, захлопнулась дверь камеры смертников. Он с удовольствием потер руки, еще так недавно скованные наручниками, и подумал: "Каким бы ни был преступным режим, он опирается на народ". - и принялся ходить из угла в угол своей странной камеры.

Но ему не пришлось это делать долго, принесли баланду и он с отвращением вкусил последнюю милость бытия...

Утром его должны были расстрелять в его родном ущелье, и там уже, во время расстрела (холостыми бы не забыли), судя по договору с Юсуповым, снова освободить.