Николай Гарин-Михайловский - Том 5. Воспоминания, сказки, пьесы, статьи Страница 92

И вдруг один из придворных упал на колени и признался, что это действительно он похитил печать.

Дело в том, что фамилия этого придворного как раз была «Чи-чу».

— Действительно, — сказал император, — ты мастер угадывать, и я оставлю тебя при своем дворе.

Тори вовсе не обрадовался этому, потому что рано или поздно обнаружилось бы его незнание.

Поэтому он стал проситься домой, ссылаясь на то, что там. его жена и родные.

— Это до меня не касается, — сказал император.

— Но до меня это касается, — рассердился Тори. — И всему причиной этот мой нос, которым чую я, где что спрятано. Так не хочу же я его!

И Тори одним взмахом отрезал себе нос.

— Ну, теперь я такой же дурак, как и вы все, — сказал он.

Император хотел было его казнить, но передумал и отпустил домой.

Над Тори смеялись. потом, но он считал, что отделаться от китайского императора только носом — это небольшая еще плата за знакомство с ним.

Нен-Мои

Жил в Сеуле один государственный оценщик по имени Шо-сын-дуй. Он был очень бедный. Однажды он шел по улице и увидел одного юношу по имени Ни-тонон, который кричал:

— Торади, торади (салатный корень)! Одна кеша за пучок!

Шо-сын-дуй, как оценщик, узнал сейчас, что это не торади, а драгоценный жень-шень.

— Я покупаю у тебя всю корзину, неси за мной.

Ни-тонон принес в его дом корзину и, так как в ней было сто пуков, то и получил за них сто кеш.

Затем Шо-сын-дуй накормил его обедом и отпустил домой, сказав ему на прощанье:

— Если у тебя есть еще такой корень, приноси, я весь куплю.

— Есть, сколько хочешь, — мы и не садим его, а он задавил весь наш огород.

— Неси весь.

Ни носил ему целый месяц, пока переносил все, и Шо набил этим корнем все свои кладовые.

Распродав корень, Шо выручил тридцать миллионов лан.

Он спросил Ни:

— Из кого состоит твое семейство?

— Мать да я, — отвечал Ни.

— Если хочешь, я отдам за тебя свою дочь.

— Так что ж, — согласился Ни, — отдавай.

Ни с матерью поселились у Шо и сыграли свадьбу. Но Ни был очень прост, и молодая жена обижалась на него.

— Люди твоего возраста играют в кости, ухаживают за танцовщицами, а ты, как мешок, все сидишь дома.

И тесть сказал ему:

— Да, это верно: ты пошел бы повеселился. Вот тебе сто лан (что составляет десять тысяч кеш).

Ни пошел в город, обошел его весь и возвратился, истратив всего две кеши, которые заплатил за две съеденные чашки лапши.

Жена была в отчаянии, что ей попался такой муж, который не может истратить больше двух кеш.

Но постепенно Ни привык. Он уже тратил по тысяче лан в один вечер.

Тогда тесть сказал ему:

— Ты уже истратил десять тысяч лан. Теперь поезжай в Китай, накупи там китайского шелку, и мы сделаем хорошее дело.

И тесть дал ему на покупку десять миллионов лан. Ни взял деньги, поехал в Китай и отдал деньги первой попавшейся танцовщице.

Затем с пустыми руками возвратился домой.

— Что ты сделал, мой сын?

— Отдал деньги танцовщице, но если ты дашь мне еще десять миллионов лан, я куплю шелк.

Тесть дал ему.

Ни уехал в Китай и опять отдал деньги той же танцовщице.

Возвратившись домой, он сказал:

— Деньги я опять отдал танцовщице, но если ты теперь дашь мне десять миллионов лан, я куплю шелку.

У Шо денег не было больше. Он взял тайно из государственной казны десять миллионов и отдал их зятю.

Ни уехал и опять передал деньги той же танцовщице.

— Ну, — сказал он ей, — теперь прощай, больше не увидимся.

— Ты мне делал такие щедрые подарки, — сказала ему танцовщица, — что и я хотела бы подарить тебе что-нибудь на память.

Она открыла все свои драгоценности и сказала:

— Выбирай.

В углу сундука лежал простой синий камень, величиной с кулак, с четырьмя дырочками: одна побольше, три поменьше.

— Да вот этот камень и дай, — сказал Ни.

— Твое счастье, — ты выбрал самую ценную вещь мою. Вот видишь надпись на камне: «Тинан»? Стоит только сказать это слово, и все, что ты ни пожелал бы, исполнится.

Ни поблагодарил, взял камень и пошел домой.

Когда Ни близко подходил к своему дому, он встретил веселую компанию мужчин и танцовщиц, которые и угостили его.

В ответ и Ни захотел угостить их. Он ударил по камню, и из камня вышла девушка Тинан, и Ни сказал:

— Я хочу, чтоб на этом месте вырос дворец и в нем было бы прекрасное угощение.

Тинан ушла в камень, а вместо нее вышли три старика с тыквами.

Ударил один старик в тыкву, и вырос великолепный дворец. Другой ударил, и появилось все хозяйство и рабы. Третий ударил, и появилось всевозможное угощение.

Начался пир и продолжался три дня, пока один приятель Ни, проходивший мимо, не сказал ему:

— Из-за тебя твой тесть сидит в тюрьме.

— А за что он сидит в тюрьме?

— Сидит за то, что позаимствовал из государственной казны десять миллионов лан и не уплатил. Теперь же, с процентами, составилось уже тридцать миллионов лан.

Тогда Ни оставил пиршество, приказал Тинан убрать все назад и пошел в Сеул.

Дома его встретила голодная и оборванная жена. Так как за домом некому было смотреть, то дом весь развалился.

— Ты привез шелк?

— Ничего я не привез, а деньги отдал танцовщице.

— Бедный отец погибнет в тюрьме.

— Не надо было меня учить тратить деньги. Лучше будем есть, — сказал муж.

— У меня ничего нет, — ответила жена.

Тогда он пошел в тюрьму, к тестю.

— Купил шелк?

— Нет, я отдал деньги танцовщице. Дом твой развалился, и теперь нам нечего есть.

— Да, я твой должник, — сказал тесть, — вот возьми мое платье, продай и купи себе пищу.

— Ты лучше скажи, куда деньги внести за тебя и сколько?

— Откуда у тебя деньги?

Ни рассказал тогда.

Деньги Ни внес, и тестя освободили.

На месте же их дома вырос целый дворец, где каждый день оделяли бедных деньгами и хлебом.

Тогда в городе стали говорить, что Ни и его тесть, наверно, кого-нибудь обокрали, иначе откуда появились бы у них такие богатства.

Молва эта дошла до императора.

— Может, он и не украл, — сказал императору первый министр, — но человек с таким богатством, да еще мотающий деньги на бедных, опасный для государства человек, и лучше весь его род уничтожить.

Император не спорил, и стража отправилась забирать в тюрьму Ни, его тестя и его жену.

Но, когда окружили дворец, Ни вызвал Тинан и приказал ей унести и дворец и их всех куда-нибудь подальше от таких мест, где сильным или умным людям рубят головы за то, что они помогают бедным.

Тинан ушла в камень, а из камня вышли три старика.

Первый ударил в тыкву, и дворец приподнялся на воздух, второй ударил, и дворец поднялся до облаков. Третий ударил в свою тыкву, и дворец скрылся из глаз.

Выбрал ли Ни на земле место для своего дворца и, выбрав, уже устроился там, или, может быть, так и остался на небе — этого никто не знает. На том же месте, где был его дворец, теперь — болото. На этом болоте весной цветут фиалки, и называется это болото Нен-мои — болото фиалок.

Чаиоги

При императоре Сук-цон-тавани жил один бедняк Ким-ходури. Он занимался тем, что рубил дрова и продавал их.

В день он рубил три вязанки, — две продавал, а одну вязанку сжигал сам.

Но вот, с некоторого времени, стала пропадать одна вязанка дров. С вечера нарубит три вязанки дров, а наутро их оставалось только две.

Думал бедняк, думал и решил рубить по четыре вязанки.

Тогда четвертая стала пропадать.

— Ну, хорошо, — сказал себе бедняк, — вора я все-таки поймаю.

Когда пришла ночь, он залез в четвертую нарубленную вязанку и ждал. Среди ночи вязанка вместе с бедняком поднялась и полетела прямо на небо.

Пришли слуги Оконшанте, развязали вязанку и нашли там Кима-ходури.

Когда его привели к Оконшанте, тот спросил его, как он попал на небо. Ким-ходури рассказал как и жаловался на свою судьбу.

Тогда принесли книги, в которых записаны все живущие и их судьбы, и сказал Оконшанте:

— Да, ты действительно Ким-ходури, и не суждено тебе есть чумизу, но всегда хлебать только пустую похлебку.

Заплакал Ким и стал просить себе другой судьбы. Он так плакал, что всем небожителям и самому Оконшанте стало жаль его.

— Я ничем в твоей судьбе не могу помочь тебе, — сказал он, — но разве вот что я могу сделать: возьми чужое чье-нибудь счастье и, пока тот не придет к тебе, пользуйся им.

Оконшанте порылся в книгах и сказал:

— Ну, вот возьми хоть счастье Чапоги.

Поблагодарил Ким, и в ту же минуту служители Оконшанте спустили его на землю в то место, где стояла его фанза.

Ким лег спать, а на другой день пошел к богатому соседу и попросил у него сто лан взаймы и десять мер чумизы.