Антон Чехов - Том 28. Письма 1901-1902 Страница 92

Журналы и газеты стали уделять театру столько внимания, сколько, кажется, никогда еще не уделялось ему.

При таких условиях хорошо быть артистом, хорошо работать на сцене.

К сожалению, артисты в массе своей все еще не понимают причины возрождения в обществе интереса к театру и стремятся быть в оппозиции к новым веяниям.

Они презрительно относятся к произведениям Чехова, посмеиваются над драмами Ибсена, возмущаются принципом режиссерского господства, положенного в основу театра Станиславского, и тяготеют к эффектным и вычурным произведениям драмоделов».

…ставьте вы «Дикую утку», ставьте «Крамера»… — 19 сентября 1901 г. Чехов был на премьере «Дикой утки» Г. Ибсена в Художественном театре (см. также примечания к письму 3487*). «Микаэля Крамера» Гауптмана Чехов видел 25 октября 1901 г. на репетиции в Художественном театре незадолго до своего отъезда из Москвы. Чехову понравилась и сама пьеса и ее исполнение, особенно второго акта (см. примечания к следующему письму*).

3521. М. П. ЧЕХОВОЙ

31 октября 1901 г.

Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: ПССП, т. XIX, стр. 155–156.

Открытка. Год устанавливается по почтовым штемпелям: Ялта. 1 XI.1901; Москва. 4 XI.1901.

М. П. Чехова ответила 5 ноября 1901 г. (Письма М. Чеховой, стр. 188–190).

Ольга Родионовна — Васильева.

Напиши, как прошел «Мих<аил> Крамер». — М. П. Чехова ответила: «По-моему, „Михаил Крамер“ прошел очень хорошо. Москвин был великолепен, и Станиславский мне понравился, но огромного успеха эта пьеса иметь не будет потому, что она для большинства должна быть скучна. Сильные овации и шум были только после третьего действия. Лилина играла удивительно хорошо! В последнем действии Станиславский говорил слишком тихо. Я получила большое удовольствие, слушая эту пьесу».

Я читал в газетах, но всё это заслуживает не много доверия. — Премьера пьесы Г. Гауптмана «Микаэль Крамер» состоялась в Московском Художественном театре 27 октября 1901 г. Первые (краткие) отзывы московской прессы о ней отличались сдержанностью. В «Курьере» (1901, № 298, 28 октября) писалось: «Был ли успех? Со стороны артистов, за весьма малыми исключениями, было сделано все, чтобы успех был, и если тем не менее драма имела успех лишь средний, то виноват в этом исключительно драматург». «Русское слово» (№ 297, 28 октября) отмечало: «Драма Гауптмана „Михаэль Крамер“ прошла с превосходным ансамблем и большим успехом. Среди исполнителей на первом месте мы поставим г-жу Лилину». «Новости дня» также подчеркивали высокое исполнительское мастерство артистов Художественного театра, особенно Москвина и Лилиной. «Московские ведомости» отметили игру Станиславского, Москвина и Лилиной.

3522. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ

7 ноября 1901 г.

Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма к Книппер, стр. 137.

Год устанавливается по письму О. Л. Книппер от 27 октября 1901 г., на которое отвечает Чехов; Книппер ответила письмами от 5 и 4–6 ноября (Переписка с Книппер, т. 2, стр. 13–14, 39–40 и 40–42).

…я ~ читаю корректуру… — Корректуру IX тома. См. письмо 3513 и примечания к нему*.

Я знал, что ты будешь играть в пьесе Немировича. — Первоначально не планировалось участие Книппер в пьесе Немировича-Данченко «В мечтах». 8 октября «Новости дня» (№ 6581) сообщали: «Вчера днем в Художественном театре происходила предшествующая репетициям „беседа“ по поводу новой драмы Вл. И. Немировича-Данченко. Пока пьеса названа „Около жизни“. Но это лишь „заместительница“ заглавия. По всем вероятиям, к спектаклю имя пьесы будет переменено. Главные мужские роли поручены гг. Станиславскому, Качалову и Вишневскому, главная женская роль — г-же Андреевой Пока, вследствие продолжающейся болезни К. С. Станиславского, будут репетировать лишь первый акт, где он не занят». Не была упомянута Книппер и при первоначальном распределении ролей («Новости дня», 1901, № 6583, 10 октября). 27 октября 1901 г. Книппер извещала Чехова: «Немирович прислал мне роль Юлии — помнишь дочь Широковой, кот<орую> должна была играть Лилина — и поставил меня в неловкое положение. Лилина просит передышки с неделю, а пьесу репетируют с завтрашнего дня. Я, конечно, отказывалась, а он сказал тогда, что будет играть Шварц <…> Говорит, что назначит мне дублерку, чтобы не утомлять репетициями. Хитро, правда? Что же мне делать? Капризничать и брыкаться — мелко. А играть не хочется совсем эту пустопорожнюю роль. Мне все это противно страшно, и гнетет меня. Чтобы ты мне сказал? напиши, милый! Я так радовалась быть свободной это время. А теперь если буду занята — это работа без увлечения, без удовлетворения».

…Алексеев ~ пал духом… — О премьере «Микаэля Крамера» Книппер писала 27 октября: «В зале не чувствовалось большого успеха. По-моему, публика отвратительно слушала, кашляла, сморкалась, шевелилась. По-моему, публика впервые была хоть немного захвачена только сценой отца с сыном во 2-м действии. Вызовов было мало, а после 3-его много вызывали и после этого настоятельно требовали Станиславского. Говорят, после 2-го — он пал духом. Я не ходила к нему. Марья Петровна понравилась. Москвин очень понравился. Вообще пока еще трудно разобраться, напишу завтра». На следующий день Книппер писала: «В театре говорят о неуспехе, сам пал духом, говорят. Все актеры покашливают à la Крамер и острят, но незлобно. В газетах хвалят Москвина, Лилину. Завтра прочтем рецензии» (Переписка с Книппер, т. 2, стр. 16). 30 октября Книппер сообщила: «Не знаю еще, как прошел Крамер вчера. Москвина, мне кажется, хвалят меньше, чем следует. Как тебе покажется, когда прочитаешь все рецензии? Эфрос писать не будет, ему не нравится, и он ругался в конторе. Обидно, Антон, правда? В „Русском слове“ Лилину в гении произвели. Она играла великолепно, это верно» (там же, стр. 20). Через несколько дней Книппер написала Чехову: «Крамер идет ничего себе. Молодежи учащейся нравится» (там же, стр. 35).

3523. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ

2 ноября 1901 г.

Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма к Книппер, стр. 137–139.

Ответ на письмо О. Л. Книппер от 28 октября 1901 г.; Книппер ответила 6 ноября вечером (Переписка с Книппер, т. 2, стр. 15–16, 45–46).

…читаю корректуру ~ совсем уже кончил, так как больше уже не пришлют. — IX том собрания сочинений был подписан к печати. В ту пору Чехов считал его последним (см. письмо 3536).

…что ты здорова и весела ~ я очень рад… — Книппер писала: «Я сегодня в возбужденном состоянии — обедала у наших, за обедом говорили глупости, грохотали так, что у меня все мускулы заболели, и я забыла совсем, что я замужем, а точно я девчонка».

…мне ужасно теперь хочется, чтобы у тебя родился маленький полунемец… — Книппер ответила: «Антонка, родной мой, сейчас стояла перед твоим портретом и вглядывалась, села писать и заревела. Хочется быть около тебя, ругаю себя, что не бросила сцену <…> Мне больно думать, что ты там один, тоскуешь, скучаешь, а я здесь занята каким-то эфемерным делом, вместо того чтобы отдаться с головой чувству. Что мне мешает?! А как мне, Антонка, хочется иметь полунемчика! Отчего я так много прочла в твоей фразе: „…полунемец, кот<орый> бы развлекал тебя, наполнял твою жизнь“? Отчего я так ясно знаю, что ты передумал по этому поводу? Я все, все знаю, что ты думаешь обо мне. Но, может, это и не так. Во мне идет сумятица, борьба. Мне хочется выйти из всего этого человеком». В последней записи дневника, который вела Книппер уже после смерти Чехова в форме писем к нему, она писала о желании Чехова иметь ребенка: «Наша жизнь только что начиналась, и вдруг все оборвалось, всему конец. Как мы с тобой славно, хорошо жили! Ты все говорил, что никогда не думал, что можно жить так хорошо „женатым“. Я так слепо верила, что мы с тобой еще долго, долго будем жить… Еще за несколько дней до твоей смерти мы говорили и мечтали о девчоночке, которая должна бы у нас родиться. У меня такая боль в душе, что не осталось ребенка. Много мы говорили с тобой на эту тему» (Книппер-Чехова, ч. 1, стр. 384).

Скоро Горький будет проездом в Москве. — Горький сообщал К. С. Станиславскому в начале ноября: «7-го числа ноября я выезжаю из Нижнего в Ялту, 8-го буду в Москве и попытаюсь остаться в ней на недельку, если позволит полиция. Вы не можете ли подействовать на нее в желательном смысле? <…> Было бы очень желательно остаться в Москве и поговорить о пьесе. Но — это зависит от Трепова. Вы можете, в случае разговора с ним, дать мое честное слово ему, что, сколько бы времени я ни прожил в М<оскве>, в публичных местах и на улицах меня не увидят. Я буду ходить по улицам ночью, закутавшись в широкий плащ и с маской на лице. В церкви, театры и прочие места — совсем не буду являться» (Горький, т. 28, стр. 194). См. примечание к письму 3533*.