Джозеф Д’Лейси - DARKER: Рассказы (2011-2015) Страница 95

— Возьми его, раз тебе этого так хочется, — сказал он.

— Я знаю, что на вас это не действует, — ответил Джованни и сел.

— И все-то они про нас знают, — с наигранной досадой сказала Рената и выпустила клуб дыма.

Весь дым, в соответствии с законами аэродинамики, вдувало ветром из окна прямо в комнату. Рената курила сигареты с каким-то тошнотворно сладким ароматом. Мара подошел к стойке и взял меч в руки, любовно провел пальцем по изгибам клинка.

— А вот бывший владелец этого фламберга был не в курсе, что на нас действует, а что нет, — доверительно сообщил пленнику Мара. — Хотя по званию должен был. Но вместо того, чтобы бороться с такими, как мы, он предпочитал мучить женщин и детей. А потом, вдоволь натешившись, сжигал их на кострах. Веселое тогда было время…

Он улыбнулся. Клыки блеснули в мягком свете свечей. Джованни затрясся от озноба.

— Наш гость мерзнет, — заметил Мара.

Альвиз и Фонси принялись растапливать печь так, словно всю жизнь только этим и занимались, а не таскали по воздуху крепких парней, зубасто улыбаясь. Скоро от изразцов начало распространяться уютное тепло.

— Зачем вам, — пробормотал Джованни. — Вы ведь не мерзнете…

— Мы — да, а вот тебя надо согреть, — ответил Мара и дружески похлопал его по плечу.

В комнату вернулась Джейн, вторая из вампирок. Плащ она сняла, под ним обнаружилось нежно-лиловое платье, стилизованное под средневековый костюм.

— Сэмми еще нет, — сказала она озабоченно.

— Поедим как раз без нее, — ответил Мара. — Ты же знаешь, она не любит смотреть на наши трапезы.

— Синьоры, — севшим голосом произнес Джованни. — Во мне максимум пять литров крови, а я могу достать вам десять…

Фонси рассмеялся — словно дробь на стальной поднос рассыпал. Засмеялась Джейн. Она остановилась ровно на центральном элементе ковра — причудливой зеленой виньетке. Рената фыркнула и выронила сигарету. Легко поднявшись с подоконника, Рената встала рядом с Джейн. Фонси подошел к девушкам и обнял Ренату.

И в этот момент потолок над ковром рухнул. Бесшумно и стремительно. Свечи разом погасли.

— Ремонт все-таки надо было сделать, — пробормотал Мара, прижимая к себе Джейн.

Он успел выдернуть ее из-под обвалившегося потолка. Потолок, опровергая его слова, взмыл вверх. Плита встала на место с легким щелчком. На ковре остались две кучки пепла. Джейн завыла и вырвалась из объятий Мары.

— Ремонт тут ни при чем! — рявкнула она. — Это все Сэмми!

И мгновенно скрылась — только взметнулось лиловое платье.

Сестра проявилась из пустоты через секунду после того, как Сэмми занесла руку с колом. Джейн буквально насадила себя на него.

— Мара! — извиваясь в судорогах, завопила она.

— Он не придет, — ответила ей Сэмми. — Он немного занят…

Джейн осела на пол столбом пепла — словно кто-то неловко прочищал дымоход камина.

Сэмми опустила руку. Затем закрепила ворот блока, опускавшего потолочную плиту. Ловушка, с помощью которой ее предки некогда избавлялись от нежеланных гостей, сработала — и теперь ей предстояло еще несколько веков бездействия.

Сэмми поспешно покинула чердак.

Джованни чувствовал запах паленого — кожа Альвиза на шее тлела. Причиной тому были освященные самим папой Ратцингером четки, которые мать Джованни привезла из Рима. И которые он, как хороший сын, всегда носил в кармане. Волной воздуха из-под плиты задуло свечи, и комната погрузилась во мрак. Джованни набросил четки на шею Альвизу и принялся душить. Вампир пытался ухватить кочергу, стоявшую у печки. Ему не хватило пары сантиметров. Джованни смотрел, как пальцы вампира судорожно схватили пустоту… и разжались. Рука его безжизненно упала. Однако Джованни продолжал сжимать петлю.

Мара, не оборачиваясь, поднял руку. Меч выпорхнул из стойки для зонтиков и мягко приземлился в раскрытую ладонь вампира. Мара осторожно переступил через пепел. На чердаке что-то гулко упало. Жутко, безвыходно закричала Джейн:

— Мара!

Мара шагнул вперед. Из-за поломанной ширмы в углу появился невысокий силуэт. Мара взмахнул мечом. Лезвие рассекло воздух с легким свистом. Незнакомец негромко, но очень неприятно засмеялся и сделал такой жест, словно кидал в грудь вампиру маленький мячик. Мара тут же парировал удар. Если бы это и правда был мячик, он отскочил бы ровнехонько в лоб неизвестному спасителю Джованни. Но это был не мячик. Шею и грудь вампира охватила толстая светящаяся струна. Он стоял немного боком, и Джованни видел алый узел на уровне пупка Мары. Мара схватил его, зашипел от боли и отдернул руку. Длина петли тут же, рывком, сократилась — узел теперь висел над грудью вампира.

— Что это? — яростно спросил он. — Кто ты такой?

— Это твой гнев, — почти сочувственно ответил незнакомец. — А меня как только не звали. Одним из Семерых вот тут недавно… Но мне больше всего нравится прозвище, которое дал мне один музыкант. Святой Гнев.

Мара болезненно поморщился. Узел на его груди менял форму, превращаясь в круглую лепешку. В алом свечении мелькали золотистые буквы. Он напоминал волшебный орден, повешенный на шею вампира. Джованни почувствовал, как у него от ужаса зашевелились волосы на затылке.

— Не богохульствуй. Какой ты к черту святой, демон гнева? — сказал Мара.

Длина алого жгута стремительно сокращалась. Теперь орден в форме креста с разлапистыми, расплющенными лучами постукивал по ключицам вампира.

— Как обладатель ордена святого Гнева первой степени, можешь звать меня запросто, Крисом, — легко согласился демон. — Имеешь право, черт возьми. А как твое настоящее имя, Мара Масан?

— Бертран, — ответил тот. — Я из Тулузы.

— Зачем ты вернулся в Венецию, Бертран?

— Какая тебе разница, — устало ответил вампир.

— Я любознателен, — сказал Крис. — Ну, что же это было? В чем причина твоего гнева?

— Что это изменит?

— Ничего.

И тогда Бертран Тулузский ответил:

— Все прогнило. И гнить начало отсюда, из этого чертового города, и очень давно. Проклятый Дандоло… Я хотел освободить гроб Господень, а из-за этого торгаша мне пришлось резать евреев в Далмации. Это венецианцы разграбили святую Софию, проклятые ублюдки. Трусливые твари, слабаки, они всегда липли на штаны сильным, как репей…

— Ты был истинным христианином. И ты потерял веру, — понимающе произнес Крис. — Что может быть ужаснее? И тут как раз нашлась нежная цыганка…

— Да, примерно так все и было, — согласился Мара. — И теперь они сосут кровь из вас самих. Я — политический мигрант. Меня никто не смеет тронуть, даже если я начну жрать рыболюдей, предварительно пожарив их с перцем, и насиловать девственниц на площади святого Марка. Они еще сами будут виноваты, что вышли на улицу в короткой юбке и не уважили мои культурные традиции. Мои культурные традиции!

Мара засмеялся. Крест уже впивался ему в шею, и смех вышел хриплым.

— К черту все, — сказал Мара. — Я ни о чем не жалею.

— Да, все так говорят, — согласился Крис. — Хотя стоило бы. Ты не смог овладеть своим гневом, Бертран Тулузский. И он овладел тобой.

Ленточка ордена святого Гнева погрузилась в шею вампира. Меч выпал из рук, ставших прахом, и со звоном упал на пол. Отрезанная голова Бертрана Тулузского отлетела в сторону и покатилась по полу. Она остановилась напротив Джованни. Тот вскрикнул и пнул ее ногой, желая отпихнуть от себя этот чудовищный футбольный мяч. Но его нога прошла сквозь клуб пепла, которым стала голова Бертрана Тулузского. В следующий миг Джованни жестоко ударили под дых. Он согнулся пополам, хватая ртом воздух. Альвиз, про которого Джованни совсем забыл — и перестал натягивать четки — вскочил на ноги. Вампир разорвал освященные четки, бусины застучали по полу. Мгновенно перекинувшись, Альвиз крылатой тенью вылетел в окно.

— Как вы тут? — раздался в темноте взволнованный женский голос.

— Помаленьку, — меланхолично ответил Крис.

Джованни выпрямился и увидел девушку в черной кожаной куртке, на плечи которой так и просились стальные заклепки. Колечко в брови и серебряный гвоздик в носу встревожено поблескивали в свете фонарей.

— Сэмми, — сказала девушка, протягивая руку.

— Джованни, — ответил он и пожал сухую горячую ладошку.

— Если вы хотите, я вас подброшу, — предложила она. — Только скажите куда.

— Будьте так добры, — улыбнулся Джованни.

По лицу Криса стремительно, как тень от крыльев вампира, пронеслись печаль и понимание. Но ни Джованни, ни Сэмми не заметили этого.

Они спустились во двор по лестнице, миновав украшенный лепниной балкон. Лепнина, когда-то ярко раскрашенная, теперь выцвела от сырости и была порядком отбита. На уцелевших элементах буйно разросся мох, серебристый от ночного инея. Казалось, что на перилах балкона лениво развалилось неведомое мохнатое животное — некрупное, но очень опасное. «Демон гнева», подумал Джованни.