Жорж Санд - Франсуа-найденыш Страница 25

И ничему больше не удивляясь, ни о чем себя не спрашивая, Франсуа зашагал домой с твердым намерением тотчас же поговорить с госпожой Бланше о своем решении и на коленях просить ее бога ради взять его в мужья, чтобы он на веки вечные стал ее опорой.

Но когда, возвратясь в Кормуэ, он увидел Мадлену, прявшую шерсть на пороге дома, лицо ее впервые в жизни произвело на него такое впечатление, что он оробел и сник. Обычно Франсуа подходил к ней с открытым взглядом и первым делом справлялся о ее здоровье; теперь же он задержался на мостике, словно рассматривал мельничный шлюз, но украдкой поглядывая на нее, А когда она повернулась к нему, он отвел глаза в сторону, сам не понимая, что с ним и отчего ему так трудно начать разговор, совсем недавно казавшийся и уместным и пристойным.

Тут Мадлена подозвала его:

— Иди сюда, Франсуа, мне надо с тобой поговорить, пока мы одни. Сядь рядом и откройся мне как на духу: я хочу знать правду.

Франсуа, ободренный такими словами, уселся рядом с Мадленой и сказал ей:

— Не сомневайтесь, милая матушка: я откроюсь вам, словно самому господу богу, и вы, как на исповеди, услышите от меня всю правду.

Найденыш вообразил, что до нее, наверно, дошли какие-нибудь пересуды, и у нее явилась та же мысль, что у него; он обрадовался этому, но ждал, чтобы она заговорила первая.

— Франсуа, — начала Мадлена, — тебе уже двадцать один, пора подумать, как устроиться в жизни. Или, может быть, у тебя другие намерения?

— Нет, нет, я с вами во всем согласен, — ответил Франсуа, краснея от удовольствия. — Продолжайте, милая матушка.

— Вот и хорошо! — одобрила она. — Я ждала такого ответа и, надеюсь, правильно угадала, что тебе по душе. Ну что ж, твои желания — мои желания, и я, может быть, подумала об этом еще раньше, чем ты. Но прежде мне хотелось убедиться, по сердцу ли ты этой особе; теперь же я вижу, что если она тебя еще не полюбила, то скоро полюбит. Ты, наверно, и сам так считаешь, а потому мог бы мне сказать, далеко ли у вас зашло. Ну, что ты смотришь на меня с таким растерянным видом? Разве я говорю непонятно? Но ты, наверно, застыдился, и тебе надо помочь. Так вот, бедняжка все утро дулась, потому что вечером ты малость подтрунил над ней, и она, пожалуй, вообразила, что ты ее не любишь. Но я-то вижу, что это не так; правда, ты выговариваешь ей за ее капризы, но лишь потому, что капельку ревнуешь. Пусть это тебя не останавливает, Франсуа. Она молода, красива, и это, понятное дело, опасно. Но если она любит тебя, она образумится и станет послушной.

— Хотел бы я знать, милая матушка, о ком вы говорите, — удрученно молвил Франсуа. — Я вас не понимаю.

— Не понимаешь? В самом деле? — улыбнулась Мадлена. — Может быть, мне все приснилось, или ты просто решил держать это в тайне от меня?

— В тайне от вас? — воскликнул Франсуа, схватив Мадлену за руку, но тут же отпустив ее; потом он взялся за кончик передника, измял его, словно чуточку рассердился, поднес к губам, словно хотел поцеловать, и наконец оставил в покое, как раньше руку, ему казалось, что он не то расплачется, не то вспылит, не то сомлеет от слабости, и все это — одно за другим.

— Полно, сынок! — успокоила его удивленная Мадлена. — Ты расстроен, а это доказывает, что ты влюблен и дела твои идут не так, как тебе хочется. Но уверяю тебя: у Мариэтты доброе сердце, она тоже расстраивается, и если ты честно во всем признаешься, ответит, что думает только о тебе.

Франсуа вскочил на ноги, молча походил по двору, потом вернулся и сказал Мадлене:

— Удивляюсь, как вы только до этого додумались, госпожа Бланше; что до меня, то мне такое даже в голову не приходило — я отлично знаю, что барышня Мариэтта не питает ко мне ни склонности, ни уважения.

— Будет тебе, сынок, будет! — запротестовала Мадлена. — Вы все так с досады говорите. Разве я не видела, что вы вечно с ней шепчетесь, что ты говоришь ей слова, которых я не слышала, зато прекрасно слышала она, потому что краснела от них, как уголья в печи? Разве я не вижу, что она каждый день убегает с выгона, оставляя стадо на кого попало? Хлебам нашим это во вред, хотя овцам и на пользу; но я не хочу ей перечить и заводить с ней разговор о скотине, когда у ней вся голова в огне от мыслей о любви и замужестве. Бедняжка в том возрасте, когда девушка худо стережет стадо, а сердце свое и подавно. Но ей выпало большое счастье, Франсуа, что у нее хватило ума привязаться к тебе, а не влюбиться в одного из тех проходимцев, с которыми она могла, как я опасаюсь, свести знакомство у Северы. Для меня тоже большое счастье думать, что ты женишься на моей золовке, которую я считаю почти что дочерью, останешься со мной и будешь членом моей семьи, а я смогу, поселив вас у себя, работая с вами и растя ваших детей, расплатиться с тобой за все то добро, что от тебя видела. Поэтому не разрушай ребяческими опасениями то здание счастья, которое я уже выстроила в мыслях. Смотри на вещи трезво и вылечись от ревности. Мариэтта любит принарядиться? Ну что ж, значит, она хочет тебе приглянуться. В последнее время ленится? Значит, слишком много думает о тебе. Бывает резковата со мной? Значит, рассержена вашими перепалками и не знает, на ком сердце сорвать. Но она оценила твою разумность и доброту, желает выйти за тебя замуж, и это лучшее доказательство того, что она сама разумна и добра.

— Нет, это вы добры, милая матушка, — печально возразил Франсуа. — Да, вы добры, потому что верите в доброту ближнего, но вы ошибаетесь. А я вот что вам скажу: если Мариэтта и добра — не отрицаю этого, чтобы не чернить ее в ваших глазах, — то добра совсем не так, как вы, и потому доброта ее мне вовсе не по душе. Одним словом, я не хочу больше о ней слышать. Клянусь верой и правдой, жизнью и честью, что влюблен в нее не больше, чем в старуху Катрину, и что если бы она думала обо мне, это было бы на ее несчастье: я не отвечу ей взаимностью. Не добивайтесь же от нее признания в любви ко мне, иначе, несмотря на весь ваш ум, совершите ошибку, и я из-за вас наживу себе врага. Напротив, выслушайте ее нынче вечером и позвольте ей выйти за Жана Обара, которого она выбрала. И пусть поскорее идет к венцу — ваш дом не для нее. Ей все здесь не по душе, и радости вам она не принесет.

— Жан Обар? — изумилась Мадлена. — Да какая же из них пара? Он глуп, а Мариэтта слишком умна, чтобы слушаться дурака.

— Он богат, а слушаться она его не станет. Он будет у нее по струнке ходить, а ей как раз такой муж и нужен. Поверьте другу, милая матушка! Вы же знаете: я до сих пор не давал вам дурных советов. Отпустите эту девушку с миром — она не любит вас, как должна была бы любить, и не ценит вас, как вы того заслуживаете.

— Это твоя досада за тебя говорит, Франсуа, — ответила Мадлена, положив ему руку на голову и легонько трепля его за волосы, словно для того, чтобы вытряхнуть правду.

Но Франсуа, сильно разобиженный ее недоверием, отодвинулся и, впервые в жизни переча ей, недовольно сказал:

— Вы несправедливы ко мне, госпожа Бланше. Повторяю вам: эта девушка вас не любит. Вы заставили меня сказать это против моей воли — я ведь вернулся сюда не затем, чтобы вносить в дом подозрения и раздор. Но раз я так сказал, значит я в этом уверен; и после этого вы еще полагаете, что я ее люблю? Нет, это вы меня разлюбили, раз мне больше не верите.

И, потеряв голову от горя, Франсуа ушел к ручью, чтобы там выплакаться.

XXIV

Мадлена расстроилась еще сильней, чем Франсуа; она бы охотно расспросила его поподробней и утешила, но ей помешала Мариэтта, которая вернулась с каким-то странным видом и, заговорив о Жане Обаре, объявила, что он сделал ей предложение. Мадлена, по-прежнему предполагая, что все это лишь размолвка влюбленных, попыталась завести с ней речь о Франсуа, но Мариэтта, ответила невестке тоном, неожиданным и обидным для нее:

— Кому по сердцу найденыши, те пусть и держат их при себе для забавы, а я девушка порядочная и не позволю бесчестить себя только потому, что моего бедного брата нет больше в живых. Я ни от кого не завишу, Мадлена, и хотя закон велит мне просить у вас совета, он не велит мне следовать ему, если это дурной совет. Прошу вас не чинить мне препятствий, не то я тоже вам кое в чем воспрепятствую.

— Не понимаю, что с вами, бедное мое дитя, — сокрушенно и кротко сказала Мадлена. — Вы говорите со мной так, словно ни уважения, ни дружбы ко мне не питаете. По-моему, вы чем-то раздосадованы, и это туманит вам рассудок; прошу вас, выждите несколько дней, а потом уж решите. Я велю Жану Обару зайти в другой раз, и если, малость поуспокоившись и поразмыслив, вы останетесь при своем мнении, я не стану препятствовать вам выйти за него, потому как он человек порядочный и не бедный. Но сейчас вы не в себе, сами не знаете, чего хотите, и не можете оценить моей к вам привязанности. Это очень огорчительно, но я вас прощаю: вы ведь тоже огорчены.

Мариэтта вздернула голову в знак того, что презирает подобное прощение, и отправилась надевать шелковый передник к приходу Жана Обара, который через час пожаловал туда вместе с разряженной толстухой Северой.