В ожидании Любви - Семина Ирина Константиновна Страница 4

Видимо, переживаний было слишком много для этого вечера, потому что я уснула, едва донеся голову до подушки. Мне приснился сон, что я роняю на пол копилку в виде бульдога, а она превращается в маленького щеночка, который начинает скулить и подвывать, я гоняюсь за ним, а он не дается и все скулит, да так жалобно… Наконец я поняла, что скуление происходит не во сне, а наяву. Я стряхнула остатки сна и прислушалась. Скуление шло явно из чулана.

Я встала и прошлепала к чулану.

— Эй! Джинн! Ты живой? — строго спросила я. Скуление прекратилось, но раздался такой душераздирающий вздох, что женское сердце не выдержало, и я распахнула дверь. Джинн являл собой прежалостное зрелище: он скорчился в три погибели на каком-то ветхом половичке, обхватив себя руками, и был похож на наказанного, несправедливо обиженного ребенка.

— Жень? Ты чего? — растерялась я. — Тебе тут плохо?

— Сквозняки, — мужественно пожаловался джинн. — В кувшине сквозняков не было. И крыс тоже. Там было тепло, сухо и одиноко. Вот я и пою, потому что заснуть не могу.

— Этот стон у них песней зовется, — вспомнила я классика. — Выходи давай. Не хватало, чтобы ты простудился. Я не знаю, как джиннов лечат. Может, у вас физиология другая.

— Физиология как физиология, — мрачно парировал джинн. — Мерзнем, как смертные. И болеем тоже.

— Ну да, я про Старика Хоттабыча читала, он тоже болел, — вспомнила я. — Ну и куда тебя теперь?

— Не знаю, — устало сказал джинн. — Куда-нибудь. Хоть в кастрюлю.

Выглядел он плоховато. Мне показалось, даже слегка дымился.

— Э, да у тебя жар! — встревожилась я. — Ну-ка дай лоб пощупать. Ты же замерз! Ну-ка, давай, прыгай под одеяло. Сейчас я тебе чаю с малиной, я в холодильнике банку видела. И к утру будешь как новенький! А ты не можешь волшебством вылечиться?

— Я когда больной, вообще ничего не могу, — доложил джинн и оглушительно чихнул.

Я напоила его чаем с малиной, напялила на него носки с очень своевременно найденной сухой горчицей и, когда он томно закрыл глаза и засопел, потушила верхний свет и с чувством выполненного долга прилегла наконец сама.

Врал он все. В смысле, что когда больной, ничего не может. Он такое смог, что мне и во сне не снилось. Что значит три тысячи лет воздержания!

Если у меня и оставались сомнения, что он джинн, то этой ночью он их развеял раз и навсегда. Тысяча и одна ночь отдыхали! Зато мы не отдыхали ни мгновения. Мысль, что мой джинн подрабатывал в эскорт-услугах, только укрепилась во мне. Иначе откуда бы он всем этим штукам научился? Впрочем, аллах его знает, как у них там три тысячи лет назад было поставлено сексуальное просвещение? В общем, ночка получилась волшебной, сказочной, невероятной. Он сто раз построил и разрушил дворцы, и мне виделись не только хрустальные города, но и запредельные галактики.

И только когда забрезжило утро, он почтительно осведомился:

— Довольна ли моя госпожа? Верно ли я угадал все ее желания?

Я не стала спорить, чьи это были желания, — было лень и неохота.

— Слушай, Женька, а что мы теперь делать будем?

— Что прикажешь, свет моих очей! — с энтузиазмом воскликнул мой неутомимый джинн.

— Что прикажу? Сначала спать. А потом вставать. И сегодня, чур, завтрак готовишь ты. А потом подумаем дальше. Идет?

— Слушаю и повинуюсь! — покорно склонил голову джинн. Мечта, а не мужчина!

— А ты сможешь выправить себе паспорт и прочие документы? — уже засыпая, пробормотала я.

— Все, что пожелаешь, моя госпожа! — уверил меня джинн, заботливо подтыкая под меня одеяло.

…В общем, сейчас у нас уже трое ребятишек, и мы не намерены на этом останавливаться. Мой Женька оказался очень хорошим отцом и мужем. Прямо сказочным! Единственное что — время от времени любит забиться в какой-нибудь тихий темный угол. Тоска по кувшину, ничего не поделаешь! Но ностальгия у него обычно непродолжительная, потому что наши маленькие джиннчики не дадут покоя никому, особенно папе.

Я до сих пор не знаю, настоящий он джинн или не настоящий. Потому что он при мне не творил дворцов и не разрушал городов, кроме как в постели. И сокровищ мира не доставлял — впрочем, я и не просила. Наверное, все-таки настоящий — потому что ему все удается, и он сказочно удачлив в любых начинаниях. И у нас все, что мы задумаем, получается. И он угадывает и радостно исполняет наши желания. А еще он очень привязан к дому и к нам — наскитался за свою долгую жизнь, бедный. И еще у него осталась неистребимая привычка называть меня «моя госпожа» и «свет очей моих». Но я совершенно не против.

Кстати, с археологиней мы до сих пор дружим. И она сказала, что помнит место в Саудовской Аравии, где таких запечатанных кувшинов находили десятками. И мы задумали совместный проект: организовать экспедицию и вывезти эти кувшины в Россию. А вдруг в них тоже джинны томятся? Это ж представляете, на сколько больше счастливых женщин в стране станет? Главное — кувшин вовремя грохнуть. А дальше — сплошная волшебная сказка!

— Балде-е-еж!!! — восхищенно выдохнула Светка. — Вот это сказка, вот это я понимаю!!! А почему ты мне ее раньше не читала?

— Да я про нее уже и забыла, она же стародавняя, — объяснила я. — Но вот ты про Макса спросила — и меня прямо по макушке стукнуло: сначала я сказку написала, потом кувшин разбила, как раз перед вечеринкой, а на ней я Макса и встретила. И он как раз археолог! Как-то все очень сказочно сплелось!

— Еще как сказочно, — подтвердила Светка. — Просто отпад!!! И что теперь, мне тоже кувшин раздолбать надо? Как ты думаешь?

— Не знаю, — поразмыслив, ответила я. — Да и не советую. Я-то четко представляла, какого мужчину хочу привлечь в свою жизнь. Ну, типа этого джинна, которого в сказке описала. А если ты кувшин вот так, не подумав, грохнешь, мало ли кто там окажется? Вдруг чудовище какое-нибудь?

— Это да, — поежилась Светка. — До сих пор мне какие-то сказочные монстры попадаются. Типа Славика…

— Вот и я о том же, — подхватила я. — Нужно сначала определиться, какой образ у твоей любви, а потом уже посулу бить.

— Вероничка, а ты можешь для меня сказку сочинить? — жалобно попросила Светка. — Ну, про мою любовь. А то я правда совсем запуталась, какую любовь хочу?

— Могу, — отозвалась я. — Ты ж знаешь, у меня с фантазией без проблем. Только не сейчас, ладно? Давай завтра! А сейчас пойдем чай пить.

— Хорошо, что Макс в экспедиции, — порадовалась Светка, наливая себе третью чашку ароматного чая. — А мы тут пока свою сказочную жизнь устроим, да?

— Устроим, устроим, — рассеянно пообещала я — у меня в голове уже крутились разные сюжеты для Светкиной сказки. — Свет, а какой любви тебе хочется? Ну, можешь описать?

— «Красивой-красивой! Любви-звездопада!» — немедленно процитировала Светка известного поэта. — Чтобы любовь была прямо безумная: и нежность, и страсть, и ревность, и доверие, и стабильность чувств, и понимание. Чтобы он меня любил и на других не глядел, но при этом не ограничивал моей свободы. Чтобы был щедрый — не жмот, но не расточительный, чтобы хотел детей, не напрягался по поводу моих подруг, чтобы был решительный и самостоятельный, аккуратный, не зануда, чтобы во всем со мной советовался и принимал меня такой, какая я есть!

Светка выпалила все это и замерла, выжидательно глядя на меня, а я уставилась на нее, как на редкое явление природы.

— Свет, ты того… серьезно, что ли? — недоверчиво спросила я.

— Да, а что? — затревожилась Светка. — Думаешь, я многого хочу? Но ведь ты сама говорила, что я достойна самого лучшего?

— Ага, я говорила, — подтвердила я. — Но ты… Какие-то у него взаимоисключающие черты получаются. Ай, да ладно! Не буду я сейчас твою любовь анализировать. Я сказку напишу, а там видно будет, да?

— Конечно! — с энтузиазмом отозвалась Светлана. — Я ж тебя о чем и прошу — сказку сочинить! И все сразу ясно станет!!!