Тарьей Весос - Рассказы

Тарьей Весос

Нильс Фет

Он заставил себя не думать о тех первых страшных минутах, когда пришло известие о смерти отца. Заставил забыть бледные лица вокруг. Громкий плач ничего не понимающих ребятишек. И внезапно наступившую тишину.

Он гнал от себя все, что не могло служить ему опорой, в которой он сейчас так нуждался. Лихорадочно искал выхода. Ему было шестнадцать лет, и он был старшим сыном в семье.

Об отце сообщили по телефону: к сожалению, он умер. Его пришибло бревном. Кто-нибудь приедет за телом? Приезжайте скорей!..

— Что?.. Да-да, приедем, — ответил он.

К телефону его позвал запыхавшийся соседский мальчишка. Голос в трубке звучал сердито. Он доносился издалека, из лежавшей за хребтом долины, и говорил суровые слова, в которых так и слышалось: нам, мол, тут покойники не нужны; чем скорее его заберут, тем лучше.

— Да-да, приедем, — запинаясь, выдавил он в трубку.

— Не слышу! — прокричал ему голос в самое ухо. — Говорите громче! — И строго добавил: — Я даже не знаю, как вас зовут. Кто это говорит?

— Нильс Фет!

И при этих словах Нильс увидел перед собой Фет — их крохотную усадьбу с бесплодной землей. Увидел без прикрас, в резком, беспощадном свете, который лишь подчеркивал ее убогость.

Нильс пошел с печальной вестью домой. Держался он молодцом.

— Ехать придется тебе, — сказала мать. — Ты уже большой.

— Разве шестнадцать лет — это много? — напрямик спросил он.

— Ты о чем?

Он не сумел объяснить. Но про себя подумал: в шестнадцать лет человек еще не взрослый.

— Я не могу бросить дом, — продолжала мать. — Ты только умойся и переоденься, Нильс.

Вокруг, надрывно плача, стояли его братишки и сестренки.

— Да замолчите вы! — прикрикнул он на них. Рявкнул как собака.

И они замолчали…

Обо всем этом он старался не думать сейчас, по дороге в незнакомую долину. Путь ему предстоял неблизкий. И в конце этого пути его ожидал мертвый отец.

Вот ты и сирота! — думал он ночью, лежа без сна на постоялом дворе.

Что-то нас ожидает? Что станется с бедной усадьбой?..

Наконец наступило утро.

Потом уже он понял, что на самом деле бессонная ночь ему только привиделась. Он почти все время спал.

И все-таки что нас ожидает? — думал он. Что теперь будет с нашей убогой усадьбой?

Эх, сирота ты, сирота… Ну, пора вставать.

Чем ближе подходил он к цели своего путешествия, тем больше задирал нос. Встречные это замечали и, желая поддразнить его, приветливо спрашивали:

— Куда путь держишь, паренек?

— Далеко, — коротко отвечал он.

— Небось поразвлечься захотелось?

— Да! — отрезал он, напуская на себя грозный вид. Но это никого не пугало. Люди только отворачивались и прятали усмешку.

Его нагнала машина, и он вскинул руку повелительным жестом, недавно вошедшим в обиход и ставшим уже привычным на шоссе.

Стой! Этому жесту повинуются все.

Машина остановилась. Из кабины высунулся человек и спросил, что ему нужно.

— Подвезите!

— Ну садись, только быстро, — без особой охоты согласился шофер. Надоела ему эта вечная просьба. Машина была грузовая.

Нильс залез в кабину.

Там сильно пахло бензином.

— У вас что, мотор не в порядке? — спросил Нильс. Уж очень ему хотелось показать себя хозяином положения.

— Чего?

— Да ничего, воняет больно.

Пожав плечами, шофер остановил грузовик.

— Вылезай.

— Ну уж нет! Поехали.

Машина тронулась. Шофер делал вид, что не замечает его. Нильс был хозяином положения. Эх, сирота ты, сиротинушка, повторял он про себя.

Он смотрел в окно. Повсюду уже чувствовалась весна. Нильс растерянным взглядом смотрел по сторонам, и ему очень хотелось пить.

Шофер сбавил скорость.

— Ну вот я и приехал, — сказал он.

— Но мне нужно дальше…

— Понятно, только я дальше не еду, — холодно заметил шофер. Машина застыла на месте. Безжизненная и бессмысленная, как любой неработающий механизм.

Нильс не стал препираться со взрослым. Он сдался без борьбы. Взял свой рюкзак и пошел дальше пешком. Перед взрослыми бесполезно напускать на себя важный вид. Им тоже когда-то было шестнадцать, и они видят тебя насквозь.

Он все шел и шел. Попуток больше не попадалось, а нанять машину было Нильсу не по карману. Автобус теперь пойдет только с утра. Видно, придется где-то заночевать.

Что же станется с нашей несчастной усадьбой?..

— Чего размечтался! — услышал он рядом сердитый голос. Заскрипели тормоза.

Нильс очнулся от своих мыслей. Чуть впереди слезал с велосипеда мужчина.

— Смотреть надо, куда идешь. Хорошо, сейчас обошлось, а если б это была машина?

Но он уже перестал сердиться. Смеясь, вскочил на велосипед и покатил дальше. Прямо навстречу весне. Вольный как птаха.

Снег на дороге сошел, и она успела подсохнуть за несколько погожих дней. Зато поля вокруг были еще насквозь пропитаны влагой. В тени кое-где сохранились потемневшие сугробы. С пригретых солнцем склонов долетал теплый запах земли, вереска, прошлогодней травы.

Но больше всего в этой долине привлекала внимание стремительно несущаяся вода. Ее мощный ровный гул сотрясал все вокруг. В самом низу долины бурлила и пенилась большая река. Она вбирала в себя сбегавшие по склонам ручьи, но для нее это была такая малость…

Нильс посмотрел вниз, на реку. Увидел плывущие бревна.

Тут и глазом моргнуть не успеешь, как убьет… стоит только зазеваться.

Он вздрогнул. Подумал о скорой встрече с мертвым отцом. О своей горькой доле. Что толку теперь было в его напускной важности?

Постоялого двора поблизости не оказалось, и Нильс зашел в первый попавшийся дом и попросился на ночлег. Ему сказали, что часто пускают к себе переночевать.

Нильс заметил то, чего не было раньше: он находился уже так близко к погибшему, что сюда как бы долетало дыхание несчастья. Оно наложило свой отпечаток на всех в округе. Его не скоро здесь забудут. В этой уединенной долине, где жило так мало народа, привыкли ценить каждую человеческую жизнь.

Нильс сел.

Люди, находившиеся в комнате, сразу догадались, кто он. Его уже ждали.

— Ты, случаем, не сын погибшего сплавщика?

— Сын.

Дети встрепенулись и вытаращились на него из углов. Они были совсем маленькие и цеплялись друг за дружку, боясь пошевелиться и тем самым нарушить торжественность обстановки.

— Тебя уже ждут, — сказала хозяйка. Как будто поделилась с ним тайной. Он не нашелся что ответить. Его ждут. Вся эта торжественность из-за него.

Он видел, что хозяйка подает на стол самое лучшее из своих запасов. Ему было не по себе от этого торжественного приема. Так и подмывало сказать: я пошутил, никакой я не сын погибшего!

Интересно, как тогда повели бы себя дети, прячущиеся по углам?..

Но он не решился на такое. Это был бы грех по отношению к отцу. А потом неприятное чувство прошло. Нильса вдруг разморило. Точно он ввалился с мороза в дом, и сразу к печке. Разморило, все стало безразлично, глаза слипались. И само собой исчезло все, что прежде он гнал от себя. Здесь было светло, сытно, покойно. Прямо из-за стола его отвели в комнату для гостей. Видимо, он устал с дороги и измучен тревожными мыслями, вот ему и кажется все таким торжественным и мерещатся внимательные глаза вокруг.

Глупости! — сказал он сам себе. Просто я совсем растерялся. Видели бы меня сейчас мои родные, которые надеются на меня.

Проводив его в комнату и пожелав покойной ночи, хозяйка спросила:

— Ты старший?

— Да.

— Значит, придется тебе все взять на себя.

Похоже было, что она верит в его силы. Ему очень хотелось поговорить с ней, но язык не ворочался. Все равно не выскажешь того, что накипело в душе.

Наутро все предстало перед ним в ином свете. Дом ожил и теперь шумел, не приглушая голосов. Люди вступили в новый день, отогнав от себя призрак смерти. Однако случай со сплавщиком был еще свеж у них в памяти и в любую минуту мог напомнить о себе.

Пришел автобус, и Нильс сел в него, чтобы подъехать до места. Сегодня, как и вчера, ярко светило солнце, бурлила река. Клубилась из-под колес пыль на просохшей дороге. И по всей долине работали в поле люди. Пора начинать сев и у них в усадьбе. Время не ждет.

Нильс спросил шофера, можно ли ему вечером отвезти на этом автобусе гроб.

— Конечно, можно.

Шоферу чего только не приходилось возить.

Нильсу показали, где лежит отец. Это была огромная усадьба с красными хозяйственными постройками. Когда она вынырнула из-за поворота, Нильс первым делом отыскал глазами сеновал.

Приняли его радушно. В доме был покойник, а это смягчает сердца.