Славомир Мрожек - Прекрасный вид

Мрожек Славомир

Прекрасный вид

Славомир Мрожек

Прекрасный вид

Представление в двух действиях

Леонард Бухов, перевод с польского

ДЕЙСТВИЕ I. ОТПУСК

Действующие лица:

ОН и ОНА, оба не первой молодости. Она несколько моложе, чем он.

Костюмы: Она и Он прибыли на место действия, проделав долгий путь на автомобиле, в жару, так что одеты они соответственно. Она -- в брюках и хлопчатобумажной рубашке, Он -- приблизительно так же.

Сцена: Комната, которая некогда была одним из помещений монастыря, ныне -- номер в гостинице. В глубине большое супружеское ложе под балдахином, с портьерами, в данный момент раздвинутыми. Воображаемая ванная расположена за второй левой кулисой, воображаемый вход -- за второй правой. Все определения "левая сторона", "правая сторона" - с точки зрения зрителя. Рампа или авансцена представляет собой лоджию, то есть крытую террасу, которая для простоты будет называться балконом. Вид с балкона -- это вид на зрительный зал. Бывший монастырь, ныне гостиница, построен на склоне крутой скалы, и каждый, кто окажется на балконе лицом к зрительному залу, видит перед собой огромное небо, морской горизонт, море, пристань и плоские крыши городка.

Таким образом, место действия мы видим как бы с точки зрения колибри (из всех птиц только колибри способна неподвижно висеть в воздухе как вертолет), заглядывающей внутрь комнаты. Видны также листва и цветы бугенвиллеи, которая вьется, подобно винограду, по стенам и покрывает обрамление сцены, то есть ее арочный свод, балюстраду, если таковая имеется, и колонны, поддерживающие по бокам арку свода.

На балконе стоят низкий овальный столик и два плетеных кресла, повернутых передней стороной к зрителям.

Время года -- поздняя весна. Погода солнечная и жаркая. Время -- ранний вечер.

Действие: На балконе, с левой стороны, то есть на максимальном расстоянии (по диагонали комнаты) от воображаемого входа, неподвижно стоящая женщина всматривается в ландшафт, то есть в зрительный зал. Стоит она так долго, что это начинает вызывать тревогу. И только тогда за правой кулисой раздается грохот и короткий крик боли. Женщина бежит в ту сторону. Почти сталкивается с мужчиной в очень темных очках. Он несет, с заметным усилием, два чемодана.

ОНА. Что случилось?

ОН. Споткнулся на лестнице.

ОНА. Упал?

ОН. Да что ты.

ОНА. Но ты ничего себе не повредил?

ОН. Ничего. Ну и как тебе здесь? (Садится на ложе, снимает ботинок-мокасин и растирает себе щиколотку.)

ОНА. Больно?

ОН (уклончиво). Терпимо. Красиво здесь, правда?

ОНА. Тогда почему ты морщишься?

ОН. Я?

ОНА. А кто? Кроме тебя и меня здесь никого нет, я же точно не морщусь.

ОН. Не морщишься?

ОНА. Разумеется, нет, у меня нет ни малейшей причины морщиться, как раз наоборот, - здесь просто чудесно!.. Так что морщишься, наверное, ты?

ОН. Да, логично. Ну, тогда... должно быть, я. Но уже перестал. (Скалит зубы в диснеевской улыбке, нарочно кривляясь.)

ОНА. Улыбка вампира. (Опускается перед ним на колени и трогает его стопу.) Покажи.

ОН. Что показать?

ОНА. Ногу. Я хочу посмотреть.

ОН. Нет у меня никакой ноги.

ОНА. Сними носок.

ОН. Не сниму.

ОНА. Тогда я сниму.

ОН. Не прикасайся!

ОНА. Значит, все-таки больно.

ОН. Не в том дело, просто носок довольно неаппетитный.

ОНА. Но я же его не съем.

ОН. Негигиеничный.

ОНА. Пастеризованных носок я пока что не встречала.

ОН. Но этот -- особенно негигиеничный. Это уже не носок, а бактериологическое оружие.

ОНА. Разреши.

ОН. Ни за что! Неужели ты думаешь, что я не сумею защитить любимую женщину от пропотевшего носка?

ОНА. Придется применить силу. (Стягивает носок с его правой ноги.)

ОН. Подчиняюсь насилию.

ОНА. Пошевели пальцами.

ОН (поднимает руки и шевелит всеми десятью пальцами). Пианист готов. Где клавиатура?

ОНА. Пальцами ноги!

ОН. Ноги? Я же сказал -- у меня ее нет.

ОНА. Пожалуйста, веди себя серьезно.

ОН. Слушаюсь. (Наклоняется над ней и целует ее в кончик носа.)

ОНА. И это ты называешь -- серьезно?

Мужчина берет ее лицо в обе ладони и снова целует, на этот раз уже не так шутливо, и встречает с ее стороны готовность ответить на ласку. Спустя минуту женщина кладет ладонь ему на грудь и отталкивает его, деликатно, но решительно.

ОНА. Серьезно, но не до такой степени. (Предостерегающе.) Сиди спокойно!

ОН. Спокойно? Когда в моей душе бушует страсть?

ОНА (прикасается к большому пальцу его правой ноги). А здесь больно?

ОН. Здесь? Нет. Мне больно в другом месте. Меня терзает безответное чувство.

ОНА. А здесь?

ОН. Тоже нет.

ОНА. Ушиб, но перелома нет. (Отпускает его ногу.)

ОН (подсовывает ей ногу). Еще, пожалуйста.

ОНА (поднимается с колен). Я принесу твои шлепанцы.

ОН. Шлепанцы? Какая проза. Позволь хотя бы помечтать.

ОНА. Наденешь шлепанцы. Ты нездоров.

ОН. О, да! Умираю. (Падает навзничь на кровать.)

Женщина открывает один из чемоданов и выкладывает на пол разные вещи, в частности, купальный халат и косметичку.

(Он -- садится на кровати.) Все из-за средиземноморского колорита.

ОНА (занятая поисками вещей в чемодане). Что?

ОН. Этот мой смертельный номер с чемоданами. В Средиземноморье, из-за обилия солнечного света, принято делать небольшие оконные проемы. Результат: темнота на лестницах.

ОНА. Ах, вот как? Кто еще виноват?

ОН (садится на край кровати). Монастырские каноны. Оконные проемы, и без того малые в светских постройках, в монастырях еще меньше. Допускаю, что причины тут идеологические. Налицо стремление изолировать монахов от внешнего мира.

ОНА. Интересно, как теория. И это все?

ОН. Нет. Далее, кретин-архитектор, который переделывал монастырь в гостиницу, перестарался со стилизацией, и в окнах установил витражи. Ему очень хотелось, чтобы турист почувствовал себя святым Бенедиктом, а потом сломал себе ногу. Резюмирую: на лестнице ничего не видно.

Женщина находит домашние туфли, в данном случае обыкновенные сандалии -- один широкий ремень, под который всовывают стопу, -- и кладет их к его ногам. Потом снимает его носа темные очки.

ОНА. А сейчас ты видишь лучше?

Пауза.

ОН. Поразительно.

ОНА. Ну?

ОН (встает и осматривается). Просто не могу поверить...

ОНА. Ну, так как?

ОН. Лучше, значительно лучше, спасибо, доктор.

ОНА. Почему ты не снял темные очки, когда поднимался по лестнице?

ОН. Не мог.

ОНА. Признайся, что без меня это не пришло тебе в голову.

ОН. Конечно же, пришло, но я нес два чемодана, и обе руки были заняты.

ОНА. Как прикажешь тебя понимать?

ОН. Что я не мог.

ОНА. Потому что нес два чемодана, не так ли?

ОН. Вот именно.

ОНА. Ага. А если бы ты путешествовал в одиночку, то нес бы сейчас только один чемодан, рука была бы свободна, ты бы снял темные очки, не споткнулся на лестнице, не расшиб большого пальца правой ноги, не страдал бы, так что, выходит, во всем виновата я!

ОН. Об этом я как-то не подумал.

ОНА. Не подумал, но сказал.

ОН. Я сказал?

ОНА. А разве нет?

ОН. Что же я такое сказал?!

ОНА. Что все это из-за меня!

ОН. Не припоминаю ничего подобного...

ОНА. А кто сказал, что нес два чемодана? Я этого не говорила, я вообще не ношу чемоданов!

Пауза.

ОН. Я весьма сожалею.

ОНА. И правильно делаешь.

ОН. Хочешь, я отнесу их обратно?

ОНА. Нет нужды. (Пауза.) Но почему, собственно, нес чемоданы ты...

ОН. Потому что внизу не было никого, кто бы это сделал.

ОНА. Как так -- никого, там всегда кто-нибудь есть.

ОН. Но на этот раз -- никого.

ОНА. Я же сама видела...

ОН. Только тот старик-инвалид. А молодых и здоровых -- ни единого.

ОНА. И потому ты потащил их сам?

ОН. Разумеется. Надеюсь, ты не думаешь, что это мой любимый вид спорта.

ОНА. Извини.

ОН. Ничего страшного. Мне пришлось задержаться, потому что старик забрал у меня паспорта, а потом куда-то звонил.

ОНА. Я же не знала.

ОН. А когда вернулся, то потом снова ушел и еще раз звонил.

ОНА. Какая досада... Знай я все это, подождала бы внизу.

ОН. Откуда ты могла знать, ты же спешила подняться.

ОНА. Но если бы знала, помогла бы тебе нести чемоданы.

ОН. Тогда почему не подождала?

ОНА. Потому что не знала. (Подходит и гладит его по голове.) Бедненький...

ОН. И вовсе не бедненький, ведь мне это нравится. А когда он вернулся, то снова ушел и снова звонил.

ОНА. Не надо больше об этом. Где здесь ванная?

ОН. В часовне.

ОНА. Я серьезно. Ты не хочешь помыться?

ОН. Здесь все перестроено из монастыря, так что ванная должна быть в часовне. Архитектор потрудился на славу.

ОНА. Не ворчи. Здесь правда очень красиво. Пойдем.

ОН. Куда?

ОНА. Пойдем, я тебе кое-что покажу. (Берет его за руку и выводит на балкон.) Разве это не прекрасно?

ОН. Прекрасно.

ОНА. Не ожидала ничего подобного.