Бертольд Брехт - Мамаша Кураж и ее дети Страница 10

Солдат (поет у стойки).

Хозяин, водки дай хлебнуть:

Солдат спешит в далекий путь,

За веру будем биться!

Двойную порцию ради праздника!

Мамаша Кураж. Если бы вам можно было верить...

Полковой священник. Судите сами! Что может помешать войне?

Солдат (поет).

Эй, баба, дай пощупать грудь!

В Моравию мы держим путь,

Нам нужно торопиться.

Писарь (неожиданно). А мир, как же будет с миром? Я из Богемии и хотел бы заодно вернуться домой.

Полковой священник. Вот как? Да, мир! Что станется с дырками, когда сыр сожрут?

Солдат (поет в глубине сцены).

Дружок, пора откозырнуть.

Солдат спешит в далекий путь,

Он верит офицеру.

Эй, поп, молитву не забудь.

Солдат спешит в далекий путь,

Чтоб умереть за веру.

Писарь. Нельзя жить без мира долго.

Полковой священник. Я бы сказал, что мир есть и во время войны, у войны есть свои мирные уголки. Война удовлетворяет все потребности, в том числе и мирные, об этом уж позаботились, иначе бы война долго не продержалась. Во время войны ты можешь испражняться с таким же успехом, как в самое спокойное мирное время, между двумя боями можно выпить кружку пива, и даже во время наступления можно вздремнуть, почему нет, примостившись где-нибудь в канаве. Конечно, во время атаки нельзя играть в карты, но ведь и во время пахоты среди полного мира тоже не поиграешь, зато после победы это вполне возможно. Тебе, скажем, оторвет ногу, ты сначала поднимешь крик, словно что-то случилось, а потом ты успокоишься или тебе дадут водки, в конце концов ты кое-как ковыляешь, а войне от этого горя мало. И кто мешает тебе размножаться среди всей этой резни и кровопролитья, за сараем или еще где-нибудь, ведь от этого тебя не удержишь надолго. Нет, война всегда найдет себе выход, да еще какой. Почему же ей прекращаться?

Катрин перестает работать и во все глаза смотрит на полкового священника.

Мамаша Кураж. Значит, я закуплю товару. Полагаюсь на вас.

Катрин вдруг бросает на землю корзинку с бутылками и выбегает из палатки.

Катрин! (Смеется.) Боже мой, она ведь ждет мира. Я обещала ей, что, когда наступит мир, у нее будет муж. (Бежит за ней.)

Писарь (вставая). Я выиграл, потому что вы разговаривали. Вам платить.

Мамаша Кураж (входит с Катрин). Будь умницей, война еще немного продлится, а мы еще сколотим немного денег, и мир от этого будет только лучше. Сходи-ка ты сейчас в город, тут не больше десяти минут ходьбы, и возьми товар в трактире "Золотой Лев", самое ценное ты захватишь с собой, а за остальным мы потом заедем с фургоном, я обо всем договорилась, тебя проводит господин писарь. Почти все ушли на похороны командующего, так что опасаться тебе некого. Ну, иди с богом, смотри, чтобы тебя не ограбили, думай о своем приданом!

Катрин накидывает на голову кусок холста и уходит с писарем.

Полковой священник. Вы не боитесь отпускать ее с писарем?

Мамаша Кураж. Она не настолько красива, чтобы кому-нибудь пришло в голову ее испортить.

Полковой священник. Я много раз восхищайся вашим умением вести дела и выходить из любого положения. Понимаю, почему вас назвали Кураж.

Мамаша Кураж. Кураж, смелость -- вот что нужно бедным людям. Иначе их дело пропащее. Для того чтобы в их положении вставать по утрам, уже нужна смелость. Или чтобы перепахать поле, да еще во время войны! Одно то, что они производят на свет детей, уже говорит об их смелости, потому что впереди у них ничего нет. Они должны быть палачами друг другу и отправлять друг друга на тот свет, тогда как им хочется смотреть друг другу в глаза, для этого, конечно, нужна смелость, нужен кураж. И то, что они терпят императора и папу, это тоже доказывает их жуткую смелость, потому что за этих господ они платятся жизнью. (Садится, достает из кармана маленькую трубку и закуривает.) Вы бы накололи дров.

Полковой священник (с неудовольствием снимает куртку, готовясь колоть дрова). Я, собственно, наставник душ, а не дровосек.

Мамаша Кураж. Души у меня нет. А вот дрова мне нужны.

Полковой священник. Что это у вас за трубочка?

Мамаша Кураж. Обыкновенная трубка.

Полковой священник. Нет, не "обыкновенная", а вполне определенная.

Мамаша Кураж. Вот как?

Полковой священник. Это трубка повара из войска Оксеншерны.

Мамаша Кураж. Если знаете, зачем лицемерить и спрашивать?

Полковой священник. Потому что я не знал, сознательно ли вы курите именно эту трубку. Ведь могло же быть и так, что вы рылись в вещах, наткнулись на какую-то трубку и взяли ее просто по рассеянности.

Мамаша Кураж. А может, так оно и было?

Полковой священник. Нет, не так. Вы курите ее сознательно.

Мамаша Кураж. Ну, а если сознательно, то что?

Полковой священник. Кураж, я вас предостерегаю. Это мой долг. Вряд ли случится вам увидеть ее владельца, но это не беда, это ваше счастье. Он не произвел на меня впечатления положительного человека. Напротив.

Мамаша Кураж. Вот как? Он показался мне славным человеком.

Полковой священник. Ах, вот какие люди кажутся вам славными? Мне -нет. Я совсем не желаю ему зла, но славным человеком я его никак не могу назвать. Я бы скорее назвал его донжуаном, и притом изощренным. Посмотрите получше на его трубку, если вы мне не верите. Вы должны признать, что она выдает его характер.

Мамаша Кураж. Ничего не вижу. Старая трубка, и все.

Полковой священник. Он ее наполовину прокусил. Поработитель. Это трубка беспощадного поработителя, вот что вы можете по ней прочесть, если вы еще не окончательно потеряли рассудок.

Мамаша Кураж. Смотрите не расколите мне пенек.

Полковой священник. Я же вам сказал, что я по образованию не дровосек. Меня учили наставлять души, а не колоть дрова. Здесь пренебрегают моими дарованиями и способностями, заставляя меня выполнять физическую работу. Таланты, данные мне богом, вообще не проявляются. Это грех. Вы не слышали моих проповедей. Одной речью я могу привести целый полк в такое настроение, что на неприятельское войско он смотрит как на стадо баранов. Солдатам собственная их жизнь кажется старой провонявшей половой тряпкой, которую они готовы вышвырнуть при мысли о конечной победе. Бог наградил меня даром слова. Моя проповедь может ослепить вас и оглушить.

Мамаша Кураж. Я совсем не хочу этого. Что мне делать слепой и глухой?

Полковой священник. Кураж, я часто думал, не скрывается ли за вашими трезвыми речами горячее сердце. Вы ведь тоже человек, и вам нужно тепло.

Мамаша Кураж. Чтобы в палатке было тепло, нужно заготовить достаточно дров.

Полковой священник. Вы переводите разговор на другое. Серьезно, Кураж, я часто спрашиваю себя, что было бы, если бы наши отношения стали немного ближе. Ведь ураган войны так странно сплел наши судьбы.

Мамаша Кураж. Я думаю, что у нас и так достаточно близкие отношения. Я варю вам обед, а вы работаете, например, колете дрова.

Полковой священник (подходит к ней вплотную). Вы знаете, о каких близких отношениях я говорю; здесь ни при чем дрова и обед и прочие низменные потребности. Пусть заговорит ваше сердце, не заглушайте его голоса.

Мамаша Кураж. Не подходите ко мне с топором. Это были бы уж слишком близкие отношения.

Полковой священник. Не превращайте это в шутку. Я человек серьезный, я думаю, когда говорю.

Мамаша Кураж. Священник, будьте благоразумны. Вы мне симпатичны, я не хотела бы вас отчитывать. Единственное мое стремление -- это прокормить себя и своих детей с помощью фургона. Я его не считаю своим, и мне сейчас не до личных радостей. Как раз сейчас я иду на риск, я закупаю товар, хотя главнокомандующий убит и кругом говорят о мире. Куда вы денетесь, если я разорюсь? Видите, вы сами не знаете. Наколите-ка нам дров, тогда вечером у нас будет тепло, а это уже немало по нашим временам. Что такое? (Встает.)

Входит Катрин, она едва дышит, у нее рана на лбу, над глазом. Она тащит кучу разных вещей, свертки, кожаные изделия, барабан и т. п.

Что такое, на тебя напали? На обратном пути? На нее напали на обратном пути! Наверно, это был кавалерист, который здесь нализался! Не следовало мне тебя посылать. Брось эти вещи! Ничего страшного, кость не задета. Я перевяжу рану, и через неделю все заживет. Они хуже зверей. (Перевязывает рану.)

Полковой священник. Я их ни в чем не упрекаю. У себя дома они не насильничали. Виноваты те, кто затеял войну, самое низкое в человеке они извлекают на поверхность.

Мамаша Кураж. Разве писарь не стал провожать тебя обратно? Ты порядочная девушка, вот они и не увиваются за тобой. Рана неглубокая, и следа от нее не останется. Ну вот, перевязала. Ничего, сейчас ты получишь подарок. Я кое-что тебе приберегла, сейчас увидишь. (Достает из мешка красные туфельки Иветты Потье.) Видала? Тебе они всегда нравились. Возьми их себе. Скорее надень их, чтобы я не передумала. (Помогает ей надеть туфли.) Следа не останется, а по мне, хоть бы и остался. Беда тем, кто им нравится. Те как пойдут по рукам, так и пиши пропало. Кто им не по вкусу, тем они хоть жить дают. Видала я смазливеньких, их быстро приводили в такой вид, что волк и тот испугался бы, За каждым деревом их подстерегает опасность, у них ужасная жизнь. Вот так же и с деревьями -- стройные, прямые валят на стропила, а кривые остаются и живут себе. Так что это тебе просто повезло. Ботинки еще крепкие, я их смазала жиром, перед тем как спрятать.