Уильям Теккерей - Кэтрин Страница 10

Обо всем этом Кэт не имела ни малейшего представления; и поскольку капитан твердо решил не поздней, чем через два месяца выбросить молодую женщину sur le pave {На улицу (франц.).}, он пока что сделался с ней необыкновенно ласков; так часто поступают, когда обманывают человека или замышляют против него подлость.

Бедная женщина была чересчур высокого мнения о своих чарах, чтобы допустить мысль о возможной неверности графа, и совершенно не догадывалась, какая против нее плетется интрига. Но мистер Брок оказался более догадлив; тем более что ему не раз уже случалось встречать в окрестностях города раззолоченную карету, запряженную парой сытых белых лошадей, а рядом с ней капитана, лихо гарцующего на своем вороном жеребце; видал он также, как по лестнице Собрания, опираясь на руку капитана, спускалась вперевалочку пухлая, белобрысая молодая особа. Все эти обстоятельства наводили мистера Брока на некоторые размышления. А однажды граф, будучи в отменном расположении духа, хлопнул его по плечу и сказал, что намерен в скором времени купить себе полк, и тогда - черт побери! - найдется и для капрала более подходящая должность. Быть может, именно памятуя это обещание, мистер Брок ничего не говорил Кэтрин; быть может, он так бы ей ничего и не сказал; и тогда эта повесть, быть может, вовсе не была бы написана, не случись тут одно маленькое происшествие.

- На что вам этот старый пьянчуга капрал, что вечно околачивается тут? - спросил как-то мистер Трипнет у графа во время приятной беседы за бутылкой вина, происходившей в доме последнего.

- Кто? Старичина Брок? - переспросил капитан. - Да от этого старого плута куда больше проку, чем от многих порядочных людей. В драке он отважен, как лев, в кознях хитер, как лисица, за десять миль учует нетерпеливого кредитора и сквозь семь каменных стен разглядит хорошенькую женщину. Готов рекомендовать его любому джентльмену, нуждающемуся в услугах прохвоста. Я, видите ли, собираюсь остепениться, и мне он больше не нужен.

- А красотка мисс Кэт?

- К дьяволу красотку мисс Кэт! Пусть убирается на все четыре стороны.

- А малец?

- Разве мало у вас, в Англии, приютов? Если дворянину заботиться самому обо всех прижитых им детях, как же тогда существовать? Нет, слуга покорный! Это и Крезу не по карману.

- Ваша правда, - сказал мистер Триппет. - Тут ничего не возразишь; а женатому человеку уже не подобает водиться с людьми простого звания, от которых может быть прок для холостого.

- Разумеется; я и перестану с ними водиться, как только очаровательная мисс Дриппинг станет моей. Что до Кэт, так, если она вам нравится, Том Триппет, можете взять ее себе; а капрал пусть остается в наследство тому, кто займет мое место в полку Каттса, - у меня ведь теперь будет собственный полк, это точно, и мне там вовсе ли к чему такой старый сводник, вор и пропойца, как этот краснорожий Брок. Черт побери! Он просто срамит воинский мундир. Я часто думаю: не пора ли вовсе уволить из армии эту старую развалину.

Хоть подобная аттестация вполне соответствовала природным и благоприобретенным свойствам мистера Брока, она едва ли была уместна в устах графа Густава Адольфа Максимилиана, которому эти свойства не раз оказывали услугу и который, верно, не стал бы отзываться о них столь пренебрежительно, знай он, что дверь столовой была в это время отворена и что доблестный капрал, проходивший по коридору, слышал каждое слово своего командира. Мы не станем, подобно другим сочинителям, расписывать, как при этом у мистера Брока сверкали глаза и раздувались ноздри, как бурно вздымалась его грудь, а рука, сама собой потянувшаяся к шпаге, нервно теребила ее медный эфес. Мистер Кин, доведись ему играть роль злодея, обманутого и взбешенного, подобно капралу Броку, не преминул бы произвести все эти эволюции; но сам капрал ничего такого делать не стал, а попросту на цыпочках удалился от двери. "Ах так, ты решил меня вышвырнуть из армии, - прошептал он pianissimo {Очень тихо (итал.).}, - и тут же добавил con espressione: {С большим выражением (итал.).} - Ну погоди же, ты мне поплатишься за это".

А опыт показывает, что в обстоятельствах, сходных с описанными, люди обычно держат свое слово.

ГЛАВА III,

в коей герой опоен зельем, а также уделено много внимания светскому

обществу

Когда капрал, спешно ретировавшийся после подслушанного им разговора, вновь явился в дом капитана, чтобы засвидетельствовать свое почтение мисс Кэтрин, он застал последнюю в наилучшем расположении духа. Она рассказала, что граф лишь недавно ушел от нее вместе со своим приятелем мистером Триппетом; что он пообещал купить ей двенадцать ярдов тех кружев, которые так ей нравились, да еще прибавить столько же на накидку для ребенка; что он провел с нею час, а то и больше, за пуншем собственного приготовления. Мистер Триппет также разделял их компанию.

- Очень любезный джентльмен, - сказала она, - только не слишком умен, и, как видно, был под хмельком.

- Нечего сказать, под хмельком! - воскликнул капрал. - Да он до того пьян, что едва на ногах стоит. Я сейчас видел его вместе с капитаном на рыночной площади; они разговаривали с Нэн Фантейл, и Триппет все лез к ней целоваться, а она в наказанье стащила у него с головы парик.

- И поделом негоднику! - сказала мисс Кэт. - Пусть не унижается до разговоров с какой-то там Нэн Фантейл. Поверите ли, капрал, всего лишь час назад мистер Триппет клялся, что сроду не видывал глаз, подобных моим, и что готов перерезать капитану глотку из-за меня. Нэн Фантейл - тоже еще!

- Нэн честная девушка, мисс Кэтрин, и пользовалась большим расположением капитана, пока кое-кто не перешел ей дорогу. Никто не вправе сказать дурное слово о Нэн - никто.

- Никто, кажется, и не говорит, - обиженно возразила мисс Кэт. Нахалка, дрянь и уродина! Не понимаю, что могут находить в ней мужчины.

- Девица она разбитная, это точно; мужчинам с ней весело, вот и...

- Вот и - что? Уж не хотите ли вы сказать, что мой Макс и сейчас к ней неравнодушен? - спросила Кэт, гневно сдвинув брови.

- О нет, что вы! К ней - нет... то есть...

- К ней - нет? - взвизгнула мисс Холл. - А к кому же в таком случае?

- Что за вздор! К вам, разумеется, голубушка, к кому ж еще. А впрочем, мне-то какое дело? - И капрал принялся насвистывать, словно в знак своего нежелания продолжать разговор. Но не так-то просто было отделаться от мисс Кэт - она пристала к нему с расспросами, и капрал, сперва упорно уклонявшийся от объяснений, наконец сказал:

- Ладно, Кэтрин, раз уж я, старый дурак, проболтался - так тому и быть. Я молчал, потому что капитан всегда был моим лучшим другом, но больше молчать но могу - вот разрази меня бог, не могу! Уж очень бессовестно он с вами поступает; он вас обманывает, Кэтрин; он подлец, мисс Холл, вот, если хотите знать.

Кэтрин стала упрашивать его, чтобы он открыл ей все, что знает, и он продолжал:

- Он хочет от вас избавиться; вы ему надоели, вот он и привел сюда этого болвана Триппета, которому вы приглянулись. У него недостает духу выгнать вас вон по-человечески, хоть он и не стесняется обходиться с вами по-скотски. Но я вам расскажу, что он задумал. Через месяц он отправится в Ковентри по вербовочным делам, верней, так он вам скажет. А на самом деле, мисс Холл, он поедет по брачным делам; а вас оставит без единого фартинга, чтобы вы не могли прокормиться. Верьте мне, таков его план. Через месяц нужда и голод заставят вас стать любовницей Тома Триппета; а его честь в это время женится на мисс Дриппинг из Лондона и на ее двадцати тысячах фунтов, и купит себе полк, и добьется, чтобы старого Брока вовсе уволили из армии, добавил капрал себе под нос. Впрочем, он мог бы произнести это и в полный голос, ибо несчастная рухнула наземь в самом настоящем, непритворном обмороке.

- Но ведь надо же было ей сказать, - пробурчал мистер Брок, уложив ее на диван и сбрызнув водой, за которой успел сбегать. - Фу ты, черт! До чего ж она хороша.

* * *

Когда мисс Кэтрин пришла в себя, Брок заговорил с нею ласково, даже почти сочувственно. А что касается самой бедняжки, то дело обошлось без истерик и нервических содроганий, каковые обыкновенно следуют за обмороком у особ более высокого звания. Она потребовала от капрала подробностей и выслушала их с полным спокойствием, не плакала, не вздыхала, не испускала ни горестных стонов, ни воплей ярости, но когда он, прощаясь, спросил ее без обиняков: "Так что же вы намерены делать, мисс Кэтрин? - она промолчала, но так взглянула на него, что он, затворив за собой дверь, воскликнул: Клянусь небом, у красотки недоброе на уме! Не желал бы я быть тем Олоферном, что ляжет рядом с такой Юдифью, - нет, слуга покорный!" - и удалился, погруженный в глубокое раздумье.

Вечером, когда капитан воротился домой, она не промолвила ни слова, а когда он стал бранить ее за надутый вид, сослалась на нездоровье, сказав, что у нее невыносимо болит голова; и Густав Адольф, удовлетворившись этим объяснением, оставил ее в покое.