Данте Алигьери - Божественная комедия. Чистилище Страница 10

Песнь четырнадцатая

1. – Кто это там обходит гору, преждеЧем смерть дала ему полет, и самТо открывает, то смыкает вежды?[504]

4. – Не знаю, кто; но знаю: два их там;Спроси его – к нему ты недалече —И вежлив будь, чтоб он ответил нам.

7. Так две души, склоня друг к другу плечи,Вели направо слово обо мне;[505]Потом лицо приподняли для речи.[506]

10. И тень одна: – О дух, что в пелене[507]Еще телесной мчишься к небу! будиК ним милостив и нас утешь вполне,

13. Сказав: кто ты? из стран каких? Все люди,Познав, как благ к тебе Всевышний Бог,Дивятся здесь о небывалом чуде.

16. И я: – Среди Тосканы есть поток,Что в Фальтероне зачался и, смелоСто миль промчась, в бегу не изнемог.[508]

19. Оттуда к вам несу я это тело;Мое ж вам имя открывать – к чему?Оно еще не слишком прогремело.[509]

22. – Коль речь твою я правильно пойму,Ты говоришь об Арно здесь прекрасном.Так первый дух ответил, и ему

25. Сказал другой: – Что ж в слове том неясномСкрыл имя он красы всех прочих рек.Как бы сказав о чем-нибудь ужасном?

28. И дух, который спрошен был, изрек:– Зачем, – не знаю; но, по правде, стоит.Чтоб имя то изгладилось навек.

31. С верховья вод, где столько речек роетГрудь гор, от коих отделен Пелор,Что вряд ли где вода так землю моет,[510] —

34. Вплоть до тех мест, где вод могучий сборВновь отдает взятое небом с моря,Чтоб тем питать потоки нив и гор,

37. Все от добра бегут, страну дозоря,Как от змеи; – таков ли грунт страны,Иль свычай злой влечет там к злу для горя,[511] —

40. Но только так в душе искажены[512]Все жители той бедственной юдоли,[513]Что, кажется, Цирцеей вскормлены.[514]

43. Меж грязных стад свиных, достойных боле[515]Жрать желуди, чем пищу есть людей,Тот бедный ток сперва бежит по воле.[516]

46. Потом встречает, становясь сильней,Не столько сильных, сколько злобных, шавок,[517]И мчится прочь с презреньем с их полей.[518] —

49. Спадая вниз и ширясь от прибавокПобочных рек, к Волкам уж он течет,[519]В злосчастный ров, и проклятой вдобавок.[520]

52. Стремя потом в пучины массу вод,[521]Находят Лис, так преданных обману,[522]Что их никто во лжи не превзойдет.[523]

55. Пусть внемлет он, я клясть не перестану.[524]Да и ему ж то лучше, коль потомМоих речей он вспомнят правду рьяну.

58. Вот, вижу я, твой внук идет ловцом[525]На тех Волков, и там, где льется массаВоды свирепой, им задаст разгром.[526]

61. Живых, он их продаст, как груды мяса,Как старый скот, зарежет всех на вес,[527]Лишит их жизни, чести сам лишася,[528]

64. Обрызган кровью, бросит страшный лес,[529]И бросит уж таким, что и чрез годыЛес все былых не соберет древес,[530]

67. Как от предвестья будущей невзгодыСмущается лицо того, кто внял,Откуда грянут вскоре непогоды,

70. Так видел я, что, вдруг смутившись, сталПечален дух, услышавший то слово,[531]Когда на свой он счет рассказ принял.[532]

73. Мне речь того и грустный вид другогоВнушили мысль: кто эти духа два?И я с мольбой к ним обратился снова.

76. Тогда тот дух, что говорил сперва,Так начал вновь: – Твои мольбы – прилукаМне щедрым быть, как скуп ты на слова.[533]

79. Твой к нам приход столь верная порукаВ любви к тебе небес, что буду ль скупЯ на слова? Так знай: Я Гвид дель Дука.[534]

82. От зависти так сердцем я огруб.Что если радость делали другому,Я весь бледнел и зеленел, как труп.

85. Что сеял я, – такую жну солому![535]О род людской! зачем так любишь то,В чем есть запрет сообществу чужому?[536]

88. Сей дух – Риньер, честь Кальболи! СлитоВ нем все, чем славен этот дом: уделаС ним равного там не стяжал никто.[537]

91. Но кровь его ль там ныне оскудела —От Рено к взморью и от гор до По[538] —Всем тем, что нужно для забав и дела?[539]

94. Нет, в тех пределах так все заросло[540]Зловредным терном, что уж благочинья[541]Там поздно ждать, где так окрепло зло.

97. Где добрый Лиций? Гвидо ди-Карпинья?Арриг Манарди? Пьер ди-Траверсар?[542]О, Романьолы, выродки бесчинья![543]

100. Болонья даст ли вновь нам Фаббро в Дар?Вновь явится ль в Фаэнце новобранец,Как Бернардин, пахавший в поле пар?[544]

103. О! не дивись, что плачу я, Тосканец!Я вспоминаю Гвидо Прата, с кемЖил Уголино д'Аццо, чужестранец,

106. И славного Тяньезо с домом всем,Род Анастаджи с родом Траверсара(Фамилии, что вымерли совсем).[545] —

109. Дам, рыцарей, дела их, полны жара,Вселявшие любезность и любовь[546]Там, где теперь в сердцах вражда и свара.[547]

112. О Бреттинор! зачем в стране ты вновь,Когда твой род, чтоб не погибнуть в сетях,Со многими бежал, спасая кровь?[548]

115. Ты прав, Баньякаваль, что вымер в детях!Но худо, Кастрокар, a хуже тыЖивешь, о Коньо, множа графов этих![549]

118. Вы, коль падет ваш Дьявол с высоты, —Воспрянете, Пагани! но исправитьУж вам нельзя всей вашей черноты.[550]

121. О Уголин де'Фантоли! ПрославитьТы должен Бога, что не ждешь детей,Чтоб честь твою развратом обесславить.

124. Иди ж, Тосканец! Слезы лить скорей[551]Пристойно мне, чем длить свое томленье:Так давит грудь мне горе тех речей![552]

127. Хор добрых душ, услышал, без сомненья,Шаги мои и, молча, подтвердил,Что верное мы взяли направленье.[553]

130. Когда ж с вождем один я проходил, —Как гром, когда тверд, молния осветит,Навстречу нам вдруг глас проговорил:

133. – Всяк умертвит меня, кто в мире встретит![554]И вдаль ушел, как гром в ущельях скал,Когда ему гул эха с гор ответит.

136. Едва ушам он нашим отдых дал,Как новый глас, как бы с вершины ТавраЗа громом гром, загрохотав, сказал:

139. Я в камень превращенная Аглавра![555]И шаг назад я сделал, устрашен,[556]Чтоб стать под сень Виргилиева лавра.

142. Уж воздух вновь затих со всех сторон,И вождь: – Узда то вашему порыву,[557]Чтоб из границ не порывался вон.

145. Но вы, хватая адскую наживу,[558]– Приманкой той враг древний манит вас. —Не внемлете узде той, по призыву

148. Вас призывает небо и, кружась,Бессмертные красы свои вам кажет;[559]Но в землю устремили вы ваш глаз,[560]

151. Доколе вас Всевидец не накажет.

Песнь пятнадцатая

1. Как много в небе между часом третьимИ дня началом видно сферы той,Что век кружит, подобно резвым детям,

4. Пути так много в тверди голубойСветилу дня пройти осталось к ночи;Был вечер там, здесь полночь предо мной.[561]

7. Лучи в лицо нам ударяли косо;[562]Мы направлялись прямо на закат.Прошедши путь немалый от откоса.[563]

10. Почуяв, что сильней лицо томятСиянья мне, чем прежде, я вопроса[564]Не разрешил, неведомым объят,

13. И руки поднял я броней к вершине,Сложивши их в защиту пред челом,Чтоб лишний блеск ослабить в их твердыне.

16. Как от воды иль зеркала скачкомЛуч прядает в противном направленье,Вверх восходя под самым тем углом,

19. Под коим пал, и в том же отдаленьеОт линии, куда идет отвес(Как учит нас в науке наблюденье),[565]

22. Так поражен я был лучом с небес,Здесь преломившимся, как мне казалось,И отклонил я тотчас взор очес.

25. – Отец мой милый! Что такое сталось,Что защитить очей не в силах я?[566]Так я спросил: – Не солнце ль приближалось?

28. И он: – Не диво, что небес семьяТвое слепит еще столь сильно зренье:[567]Посол грядет позвать нас в те края.[568]

31. Уж близок час, узришь сии виденьяНе с тягостью, но с чувством огневым,Сколь сил тебе дано от Провиденья.[569]

34. Тут стали мы пред Ангелом святым,И кротко рек он: – Шествуйте в обительПо ступеням уж менее крутым.

37. Со мной взбираться стал по ним учитель,И «Beati miseri Cordes» хорВоспел в тылу и «слава, победитель!»[570]

40. Мы оба шли одни по высям гор,И я, и вождь, и пользу я задумалИзвлечь себе, вступя с ним в разговор.

43. И думал я: спрошу его, к чему, мол,Романский дух упомянул: запретСообществу? И я спросил, что думал.[571]

46. И он на то: – Познав, в чем высший вредЕго греха, он этим нас желает[572]Предостеречь от горших слез и бед.

49. Пока в вас душу только то прельщает,[573]Что обществом дробится вновь и вновь, —Как мех, в вас зависть вздохи вызывает.[574]

52. Но если б к миру высшему любовь[575]Всегда горе влекла желанье ваше, —Вам этот страх не мог бы портить кровь,

55. И чем вас больше там зовущих «наше»,Тем больше каждому дается благ,И тем сильней горит любовь в той чаше.[576]

58. – Во мне мой глад не только не иссяк,Но стал, – я рек, – сильней, чем был дотоле,И ум объял сомненья больший мрак.

61. Как может быть, что благо, чем в нем болеВладетелей, сильней их богатит,Чем если бы далось немногим в доли?

64. И он: – За то, что лишь земное зритРассудок твой, извлек ты мысль незрелу,Что будто здесь свет правды мраком скрыт.[577]

67. Но Благо то, – Ему же нет пределу,[578]Ни имени, – к любви так точно льнет,Как солнца луч к светящемуся телу.[579]

70. В ком больший жар, тот больше обретет,Так что чем шире в ком любовь, – в заслугуНад тем сильней и светлый луч растет.[580]

73. Чем больше душ к тому стремятся кругу,[581]Тем боле там любви, и тем сильнейЛьют жар любви, как зеркала друг другу.[582]

76. Но коль твой глад не стих с моих речей, —Жди Беатриче, и в небесном взореУ ней прочтешь ответ на все полней.[583]

79. Заботься же, чтоб зажили здесь вскоре,Как эти две, все прочие пять ран,Что закрываются чрез скорбь и горе.[584]

82. Сказать желая: – Ты во мне туманРассеял… – смолк я, видя в то мгновенье.Что мы вошли в круг новый чудных стран.[585]

85. И, мнилось, там я в некоем виденье[586]Восхищен был экстазом, как певец.И вижу храм и в нем людей стеченье.

88. И входит в храм Жена и, как венецВсех матерей, вещает кротко: – Чадо!Что сделал с нами Ты? Вот Твой отец

91. И я с великой скорбию средь градаТебя искали. – И лишь смолкнул глас,[587]Как все, что зрел я, скрылось вмиг от взгляда.

94. Потом я зрел другую, что из глазСтруила дождь, какой родит досадаЗа оскорбленную гордыню в нас.

97. И говорит: – Коль ты владыка града,За имя чье шел спор между богов,[588]Отколь блеснула всех наук отрада,

100. О Пизистрат! пролей злодея кровь,Кто смел обнять дочь нашу без боязни!И, мнилось, он, весь кротость и любовь,

103. Ей отвечал, исполненный приязни:– Что-ж делать с тем, кто нам желает зла,Коль тех, кто любит нас, подвергнем казни?[589]

106. Потом толпу я видел без числа,Что каменьем Стефана побивала,Крича: «мучь, мучь!» исполненная зла.

109. И юноша, над кем уж смерть летала,К земле поник и устремил врата[590]Очей своих в глубь райского портала.

112. И к Богу сил мольба им пролита,Да не осудит Он его тиранов,[591]С таким лицом, что скорбь в нас отперта.

115. Когда мой дух вернулся из тумановВ действительность, к предметам в мире сем,Я понял смысл нелживых тех обманов.[592]

118. Мой вождь, кому я мог казаться тем,На ком сейчас вериги сна разбили,Рек: – Что с тобой? ты ослабел совсем?

121. И вот идешь уж боле, чем полмили.Закрыв глава и с путами у ног,Как бы вино иль сон тебя томили.

124. – Отец ты мой! Когда-б ты внять мне мог,Я б рассказал, – сказал я, – ту причину,По коей я в ходьбе так изнемог.

127. И он: – Носи ты не одну личину,А сто личин, ты б от меня не скрылИз дум твоих малейших ни едину.

130. Ты зрел затем виденья, чтоб не мнилНе допустить тех мирных волн до груди,Что льются к нам из тока вечных сил.[593]

133. И не спросил я: – что с тобой? – как люди,Чей глаз не в силах в спящем отгадатьХранится ль жизнь еще в своем сосуде;

136. Но я спросил, чтоб мощь тебе придать,Как делают с ленивым, побуждая,Его скорей дремоту разогнать.[594]

139. Мы шли в вечернем сумраке, вперяя,Насколько можно, взоры в даль и в высь,[595]Где поздний луч еще сверкал, пылая.

142. И клубы дыма издали неслисьНавстречу нам, темнее ночи мглистой,И негде было от него спастись![596]

145. Наш взор затмив, он отнял воздух чистый.

Песнь шестнадцатая