Эрих Кестнер - Фабиан. История одного моралиста Страница 11

— Хорошо, очень хорошо! завтра можете приходить выбивать ковры.

Публика зашумела, зааплодировала. девушка кланялась еще и еще.

Тут из-за кулис вышел какой-то человек, увел отчаянно сопротивлявшуюся танцовщицу с эстрады и приблизился к рампе.

— Браво, калигула! — крикнула дама за столиком в первом ряду.

Калигула, пухлый молодой еврей в роговых очках, обратился к господину, сидевшему рядом с ней.

— Это ваша жена? господин кивнул.

— Тогда скажите вашей жене, чтобы она заткнулась, — потребовал калигула.

Кругом раздались аплодисменты. господин за столиком в первом ряду покраснел. его жена чувствовала себя польщенной.

— Тихо, вы, паскуды! — крикнул калигула, поднимая руки. воцарилась тишина. — признайтесь, понравился вам танцевальный номер?

— Конечно, понравился! — закричали все.

— Следующий номер будет еще лучше. я пришлю сюда одного парня по имени пауль мюллер. он родом из толкевитца. это в саксонии. пауль мюллер говорит на саксонском диалекте и воображает себя поэтом. он прочтет вам балладу. приготовьтесь к самому страшному. пауль мюллер из толкевитца, судя по всему, сумасшедший. я не жалею денег, чтобы заполучить в свое кабаре лучшие силы. ибо не могу допустить, чтобы психи находились только в зрительном зале.

— Это уж слишком! — воскликнул один из посетителей. лицо его было изуродовано шрамами. он вскочил и в возмущении одернул пиджак.

— Сесть! — приказал калигула и скривил рот. — знаете, кто вы такой? вы идиот!

Экс-корпорант задохся от злости.

— Впрочем, — продолжал хозяин кабаре, — впрочем, слово «идиот» я употребил не в обидном смысле, а в качестве характеристики.

Публика смеялась и аплодировала. возмущенного господина со шрамами приятели усадили на стул и успокоили. калигула взял в руки колокольчик, позвонил на манер ночного сторожа, крикнул:

— Пауль мюллер, твой выход! — и скрылся. из-за кулис появился огромного роста оборванец с мертвенным лицом.

— Привет, мюллер! — заревели в зале.

— Ну и вымахал! — заметил кто-то.

Пауль мюллер поклонился, сохраняя вызывающе серьезную мину, пригладил волосы и руками закрыл глаза. как видно, сосредотачивался. потом вдруг оторвал руки от лица, вытянул их, растопырил пальцы, открыл глаза, произнес:

— «Последний путь пауля мюллера», — и сделал несколько шагов вперед.

— Смотри, не свались! — предостерегла его дама, та, которой калигула приказывал заткнуться.

Пауль мюллер из упрямства сделал еще шажок, окинул презрительным взглядом публику и снова начал:

— «Последний путь пауля мюллера».

В этот момент кто-то из публики швырнул на сцену кусочек сахара. пауль мюллер нагнулся, спрятал сахар в карман и загробным голосом продолжал:

Некий грозный граф фон штокЗапер дочку на замок.Потому что ей сверх мерПолюбился офицер.

На сцену опять бросили сахар. вероятно, в зале сидели завсегдатаи, хорошо знавшие привычки артиста. другие гости последовали их примеру, мало-помалу началась сахарная бомбардировка, мюллеру оставалось только нагибаться.

Как-то, прихватив манто, прокралась она в авто. мчит сквозь ночь. во тьму глядит. смерть на бампере сидит.

Дальнейшее исполнение баллады сопровождалось приседаниями. вдобавок, мюллер пытался открытым ртом ловить летящий в него сахар. лицо его становилось все более грозным. голос звучал все мрачнее. из его чтения следовало, что в ту страшную ночь не только графиня фон шток ехала в авто к своему офицеру, но и ее возлюбленный мчался в своей машине к замку, где надеялся увидеть графиню, которая уже спешила ему навстречу. так как оба влюбленных ехали по одной и той же дороге, так как дело, очевидно, происходило в одну и ту же дождливую ночь и так как стихотворение называлось «последний путь», то волей-неволей приходилось опасаться, что их машины в конце концов столкнутся. пауль мюллер рассеял последние сомнения.

— Заткни пасть, а то у тебя опилки из башки посыпятся! — крикнули из зала. но автомобильная катастрофа была уже неотвратима.

Офицер в своей машине,Все на свете позабыв,Ехал напрямик к графине.Ночь. туман. ужасный взрыв.И раздался в тот же мигСлева крик и справа крик.

Публика вопила и хлопала в ладоши. все были по горло сыты паулем мюллером, а исход трагедии уже не вызывал любопытства.

Он продолжал декламировать. но видно было только, что он открывает рот, слышно же не было ничего, последний путь проходил под гвалт оставшихся в живых. и тощего сочинителя баллад охватила слепая ярость. он спрыгнул с эстрады и так тряхнул за плечи какую-то даму, что у нее изо рта вывалилась сигарета и упала на синюю шелковую юбку. дама завизжала и вскочила с места. ее спутник тоже вскочил и разразился бранью. казалось, будто залаяла собака. пауль мюллер пихнул кавалера, и тот повалился на стул.

Но тут появился калигула. взбешенный, скрежеща зубами, он, точно укротитель, схватил уроженца толкевитца за галстук и потащил в артистическую.

— Тьфу, черт! — сказал лабуде. — внизу садисты, наверху сумасшедшие.

— Этот вид спорта вполне интернационален, — заметил фабиан, — в париже им тоже занимаются. там зрители кричат: «tuе-lе![3]»— И тогда из-за кулис вытягивается огромная деревянная рука и сгребает беднягу с эстрады. только его и видели.

— Этот тип называет себя калигулой. он во многом знает толк! даже в римской истории. — лабуде встал и вышел. с него было довольно.

Фабиан тоже поднялся. вдруг кто-то грубо хлопнул его по плечу. он обернулся. перед ним, улыбаясь во весь рот, стоял человек со шрамами.

— Как живешь, старик? — радостно воскликнул он.

— Спасибо, хорошо.

— Ну, до чего же я рад снова видеть тебя, дружище!

Экс-корпорант фамильярно ткнул фабиана в грудь и угодил как раз в пуговицу на рубашке.

— Пошли отсюда, — сказал фабиан, — колотушками обменяемся на улице! — и между стульев протискался в вестибюль.

— Стефан, — обратился он к лабуде, уже надевшему пальто, — нам надо поторапливаться. ко мне сейчас пристал какой-то тип, упорно называя меня на «ты».

Они взялись за шляпы. но было уже поздно.

Человек со шрамами приближался. он толкал впереди себя веснушчатую женщину, словно она не могла идти сама, и говорил ей:

— Видишь ли, мета, этот господин был у нас в классе первым учеником. — а фабиану: — это моя жена, старик. в известной степени, моя лучшая половина. мы живем в ремшайде. я плюнул на асессорство и вошел в дело своего тестя. мы изготовляем ванны. если тебе понадобится ванна, ты сможешь купить ее по оптовой цене. ха-ха! да, мне неплохо живется. слава богу, счастливый брак, квартира в двухквартирном доме, большой сад, наличные денежки имеются, и ребенок у нас есть, беда только, что росточком не вышел.

— Он у нас вот такой, — словно извиняясь, сказала мета и руками показала, какого роста их ребенок.

— Еще вырастет, — утешил лабуде. женщина с благодарностью на него взглянула и взяла мужа под руку.

— Ну, старина, а теперь ты расскажи, что поделывал все это время, — снова начал экс-корпорант.

— Ничего особенного, — ответил фабиан, — в настоящее время я сооружаю межпланетную ракету. припала охота на луну взглянуть.

— Отлично! — воскликнул человек, женившийся на фабрике ванн. — германия впереди всех! а как поживает твой братец?

— Вы буквально засыпали меня радостными новостями, — сказал фабиан. — я уже давно мечтаю о братце. позвольте один нескромный вопрос: где, собственно, вы учились в гимназии?

— В марбурге, ясное дело. фабиан с сожалением пожал плечами.

— Это, должно быть, очаровательный город, но, увы, я никогда там не был.

— Тогда тысячу раз прошу извинить меня, — затараторил тот, — маленькое недоразумение, поразительное сходство. не сочтите за обиду! — он щелкнул каблуками, приказал: — мета, за мной! — и удалился.

Мета смущенно глянула на фабиана, кивнула лабуде и последовала за супругом.

— Вот придурок! — негодовал фабиан. — заговаривает с незнакомыми людьми да еще фамильярничает! я подозреваю, что в кабаре этого калигулы хамство входит в программу.

— Не думаю, — отвечал лабуде. — ванны, по-моему, настоящие и отвратительно низкорослый ребенок — тоже.

Они пошли домой. лабуде уныло смотрел себе под ноги.

— Просто срам, — сказал он немного погодя, — у этого бывшего асессора есть квартира, сад, профессия, жена с веснушками и невесть что еще. а наш брат прозябает, как последний бездомный бродяга, не имея ни постоянной профессии, ни постоянного дохода, ни постоянной цели, ни даже постоянной подружки.

— У тебя же есть леда.

— И меня особенно бесит, — продолжал лабуде, — что у того типа есть свой, собственными силами сделанный ребенок.