Бертольд Брехт - Сны Симоны Машар Страница 11

Из гостиницы появляется, потирая руки, хозяин.

Хозяин. Морис, Робер! Выгружайте ящики с фарфором и серебром. (Понизив голос и озираясь по сторонам.) Кстати, я не буду расспрашивать, не помогал ли кто-нибудь из моего персонала сегодняшнему ночному побегу. Что было, то было. И я даже готов признать, что это, быть может, не самый плохой выход из положения. Особой опасности, конечно, не было. Немцы не людоеды, и ваш хозяин неплохо умеет с ними ладить. Сегодня за завтраком я сказал немецкому капитану: "Это же фарс!" До приказа, после приказа - к чему все это? Ребенок! Чего вы хотите? Может быть, даже не вполне нормальный. Психопатический случай! Танки! Надо их задержать! Все разрушить. И, разумеется, спички. Любимая забава! Политический выпад? Просто детская шалость!

Жорж (глядя на остальных). Что это значит - детская шалость, мсье Анри?

Хозяин. Я и маме так сказал: ребенок!

Жорж. Этот ребенок был здесь в гостинице единственным человеком, который исполнил свой долг. Кроме нее, никто пальцем не шевельнул. И Сен-Мартен этого не забудет, мсье Анри.

Хозяин (нахмурившись). Делайте свое дело. Сгружайте ящики. Я считаю большим счастьем, что дело уладилось. Я уверен, что немецкий капитан недолго будет заниматься розысками Симоны. А теперь - за работу. Это то, в чем нуждается сейчас наша бедная Франция. (Уходит.)

Жорж. Облегчение по всей линии. Она сбежала!

Морис. И, конечно, тут не было ни малейшего патриотизма или чего-нибудь в этом роде. Это было бы очень неприятно. "Немцы не людоеды". Только собрались сделать красивый жест и передать немцам бензин, который скрыли от собственной армии, и вдруг вмешивается чернь и проявляет патриотизм.

В ворота входит мэр. Он бледен и, проходя в гостиницу, не отвечает на

поклоны.

Мэр (оборачиваясь). Стоят часовые в коридоре перед комнатами мадам Супо?

Дядюшка Густав. Нет, мсье Шавэ.

Мэр уходит.

Наверно, он пришел потому, что немцы потребовали очистить спортивный клуб. Если только этого не потребовала сама мадам Супо.

Робер. Новая дисциплина и порядок!

Дядюшка Густав. А что касается Симоны, Морис, то они хотят представить это дело как обычный поджог, потому что иначе страховое общество не заплатит премию. О таких вещах они никогда не забывают.

Под конвоем двух немецких солдат, держащих винтовки с примкнутыми штыками,

в ворота входит Симона.

Жорж. Симона! Что случилось?

Симона (останавливается, очень бледная). Я была в спортивном клубе.

Робер. Ты не бойся. Немцы тебе ничего не сделают.

Симона. Вчера вечером на допросе они сказали, что я должна быть передана французским властям.

Жорж. Почему же ты тогда убежала?

Симона не отвечает: солдаты вталкивают ее в дверь гостиницы.

Морис. Для немцев это дело, значит, еще вовсе не кончено. Мсье Анри ошибается.

В ворота входят мадам и мсье Машар. Он в форме служителя мэрии.

Мадам Машар. Ее уже привели? Это ужасно. Мсье Машар вне себя. Не только потому, что как раз сейчас истекает срок аренды. Нет, мсье Машара убивает позор. Я всегда знала, что этим кончится. Это вечное чтение книг свело ее с ума. А сегодня утром в семь часов раздается стук, и во двор являются немцы. "Господа, - сказала я, - если моя дочь не найдется, значит, она наложила на себя руки. Поджог или не поджог, но она ни за что не бросила бы гостиницу. Хотя бы ради своего брата".

Хозяин (выходя из отеля). Как это все трудно, мадам Машар. Она мне стоила сто тысяч франков. Я уже не считаю, чего это стоило моим нервам!

Из гостиницы выходит мадам Супо. Она крепко держит за локоть упирающуюся Симону и ведет ее через двор к складу. За ними идут мэр и капитан Фетен. Все четверо скрываются в складе. Стоящие во дворе смотрят на них с изумлением.

Мэр (в дверях склада). Машар, идите в спортивный клуб и позаботьтесь о том, чтобы эвакуация проходила спокойно. Объясните им, что немцам понадобилось помещение. (Уходит в склад.)

Мадам Машар. Да, мсье мэр.

Супруги Машар с достоинством удаляются.

Робер. Что они там делают с ней на складе? Что с ней будет, мсье Анри?

Хозяин. Не задавайте столько вопросов. На нас лежит колоссальная ответственность. Один ложный шаг, и отель - фью!

Мадам Супо (возвращается с Симоной из склада, за ними - мэр и капитан Фетен). Господин мэр, я думаю, теперь я доказала вам с полной очевидностью, что она оставила незапертыми погреба с припасами, где находились также и вина высоких марок на сумму пятьдесят тысяч франков. Сколько ящиков там исчезло еще из-за этого, я даже не могу себе представить. Чтобы обмануть меня, она в вашем присутствии отдала мне ключ. (Поворачивается к Симоне.) Симона, я слышала, ты сама таскала в спортивный клуб полные корзины припасов. Что ты за это выручила? Где деньги?

Симона. Я ничего за это не брала, мадам.

Мадам Супо. Не лги. Это еще не все. Когда уезжал мсье Анри, -ему угрожала чернь, потому что прошел слух, что грузовики отправляются. Это ты распространила слух?

Симона. Я сказала об этом господину мэру, мадам.

Мадам Супо. А кто еще был в комнате мэра, когда ты рассказывала? Беженцы?

Симона. Кажется, да.

Мадам Супо. Ах так! "Кажется"! А когда толпа появилась здесь, что ты им посоветовала относительно запасов гостиницы, в которой ты служила?

Симона молчит, не понимая.

Советовала ты им, чтобы они брали все, что хотят, или нет?

Симона. Я уже не помню, мадам.

Мадам Супо. Так.

Мэр. Чего вы, собственно, добиваетесь, мадам?

Мадам Супо. Кто первый получил продукты, Симона? Правильно, твои родители. Они порядочно нахватали.

Робер. Это уж черт знает что! (Мадам Супо.) Вы сами совали Машарам банки с консервами.

Жорж (одновременно). Вы сами отдали припасы в распоряжение господина мэра.

Мэр. Это верно, мадам.

Мадам Супо (невозмутимо, Симоне). Ты вела себя дерзко, нелояльно и своевольно. Поэтому я тебя уволила. Ты ушла, когда я тебе велела?

Симона. Нет, мадам.

Мадам Супо. Вместо этого ты болталась здесь, а затем в отместку за свое увольнение подожгла кирпичный завод, да?

Симона (взволнованно). Но я же сделала это против немцев!

Робер. Это знает весь Сен-Мартен.

Мадам Супо. Ах так? Против немцев? Кто же тебе сказал, что немцы узнают об этом бензине?

Симона. Я слышала, как господин капитан сказал об этом господину мэру.

Мадам Супо. Ага, ты слышала, что мы хотим сообщить о бензине?

Симона. Господин капитан хотел.

Мадам Супо. Значит, ты сожгла бензин только для того, чтобы мы не могли его передать? Вот это я и хотела установить.

Симона (в отчаянии). Я сделала это против врага! Три танка стояли на площади перед мэрией.

Мадам Супо. И это были враги? Или, может быть, твоим врагом был кто-нибудь другой?

В воротах появляются две монахини в сопровождении полицейского.

Мэр. Что тебе здесь надо, Жюль?

Полицейский. Это сестры-надзирательницы из смирительного дома святой Урсулы.

Капитан Фетен. Я от вашего имени телефонировал в святую Урсулу, Шавэ. (Монахиням.) Медам, вот она, Симона Машар.

Мэр. Что вы себе позволяете?

Капитан Фетен. Но ведь не собираетесь же вы, мсье Шавэ, оставить эту Машар на свободе? (Резко.) Наши гости вправе ожидать по меньшей мере, что СенМартен будет очищен от опасных для общества элементов. Боюсь, что вы недостаточно внимательно изучили речь нашего высокочтимого маршала. Франции предстоит пережить время величайших опасностей. Наш долг - уничтожить малейшие зародыши сопротивления, которые так заразительны. Достаточно одного такого пожара в Сен-Мартене, Шавэ.

Морис. Ах так? Значит, всю грязную работу для немцев должны делать мы? И мы это делаем с радостью, а?

Мадам Супо (холодно). Разумеется, для заключения Симоны Машар я выхлопочу санкцию прокурорского надзора в Туре. Симона подожгла кирпичный завод, собственность гостиницы, и сделала это из низких личных побуждений.

Жорж. Симона - и личные побуждения!

Мэр (потрясенный). Вы хотите погубить ребенка?

Робер (угрожающим тоном). Кто же здесь занимается местью?

Хозяин. Не начинайте все сначала, Робер. Она несовершеннолетняя. Она поступает на попечение сестер. Вот и все.

Морис (вне себя). В застенок святой Урсулы!

Симона (вскрикивает). Нет!

Мэр. Симону - в приют святой Урсулы для умалишенных! В это заведение нравственных пыток! В этот ад! Знаете ли вы, что вы обрекаете ее рассудок на верную гибель?

Морис (указывая на зверскую физиономию одной из монахинь). Вы только полюбуйтесь на этих дам!

Лица монахинь остаются невозмутимыми и неподвижными, как маски.

Жорж. Лучше бы вы дали немцам казнить ее!

Cимона (умоляюще). Это ведь там у людей распухает голова и слюна бежит изо рта, господин мэр! Там привязывают к койкам!

Мэр (с силой). Мадам Супо! На суде в Туре я выступлю как свидетель и расскажу, каковы были истинные побуждения этого ребенка. Будь спокойна, Симона, все знают, что ты действовала из патриотических побуждений!