Андрей Иванов - Славное море. Первая волна Страница 11

Ребята вышли на поляну. Колокольчик звучал все слышнее и слышнее.

По траве медленно поплыла чья-то угловатая тень, и звон колокольчика полился прямо сверху.

Все подняли головы: тяжело взмахивая длинными крыльями, неторопливо летел большой серый коршун.

— У него колокольчик на шее, — сказал Бадма.— Поймал кто-нибудь и привязал.

— Плохие у тебя глаза, парень, — заметил Артем Сазонович. — Это крылья звенят так.

При каждом взмахе маховые перья раздвигались. В эти щели с силой врывался воздух и мелодично звенел жестким оперением. Снизу казалось, что сильная птица разбивает крыльями ломкий звенящий воздух.

Пока ребята наблюдали за птицей со звенящими крыльями, под лиственницами хозяйничал непрошеный гость. Он попробовал сало и решил, что оно не годится. Затем гость заинтересовался сахаром. Потом, видно, ре­шил полакомиться и хлебом.

Но тут ему не повезло: он зацепился за кружку с горячим чаем и опрокинул ее. То ли обжегся, то ли про­сто с перепугу он бросил хлеб и исчез.

Вернувшись к костру, ребята остановились в недо­умении.

— Медведь, наверно, — боязливо оглядываясь, ска­зал Тарас.

— Медведя бы услыхали. И следы бы он везде оста­вил,— резонно заметил Чимит. — Кто-то другой похо­зяйничал.

— Да-а. Проворонили, — покачал головой Артем Са­зонович.— Ну что ж, впредь наука. |

— А кто это? — спросил Бадма.

— Да есть в тайге один такой озорник. Он и карма­ны очистит, если зазеваешься.

— Кто же это?

Невдалеке свистнул и, быстро зацокав коготками, взбежал на высокий пень маленький желтый зверек с черными полосами на спине.

Поводил узкой мордочкой, еще раз свистнул, будто поддразнивая огорченных ребят.

— Это его работа, — указал рукой на зверька лесник.

— Бурундук?—изумился Бадма.

— А что ты удивляешься, озорней его зверя в тайге нет.

Бурундук притих, внимательно наблюдая   за   ребя­тами.

Бадма, выбрав увесистую палку, с силой швырнул ее в бурундука.

Но тот быстро спрыгнул с пня и, посвистывая, побе­жал по стволу сломленной бурей сухой лиственницы.

ПОМОЩНИКИ ЛЕСНИКА

Навстречу солнцу тянулись листья деревьев, высокие травы. Веселые цветы Забайкалья — саранки подымали свои большие оранжевые колокольчики. Густыми куста­ми цвели голубые ирисы, ветвистые дудники хвалились зонтиками своих соцветий. На лесных луговинах полы­хали жаркими огнями купальницы, которые в Забай­калье так и называют — жарки. Белыми крестиками цве­ла земляника.

Над цветами летали пестрые крапивницы, белые ка­пустницы, строгие, с многоугольными крыльями лимон­ницы.

От обилия красок казалось, что даже лесной воздух цветет.

Лесник, шедший впереди ребят, предостерегающе замахал руками.

Чимит и Бадма стали подходить на цыпочках.

Артем Сазонович расставил их за кустами так, что­бы они видели раскинувшуюся перед ними поляну.

На противоположном краю поляны рос молодой гиб­кий осинник.

Крупная горбоносая лосиха грудью надвигалась на тонкие осинки. Они покорно сгибались перед нею. Она объедала на них листья вместе с верхними побегами. Осинки распрямлялись позади нее уже голые, некраси­вые. За лосихой пробирался лосенок.

Тоненький, длинноухий, он тянулся к зеленой траве, но голова на короткой шее не доставала до земли, и ло­сенок циркулем расставлял передние ноги.

Мальчики, затаив дыхание, смотрели на лосей, пока Тарас не наступил на сухую ветку.

Лосиха-мать подбежала к теленку, толкнула его мор­дой, повернулась и прыгнула в чащу. За ней, высоко подбирая длинные задние ноги, кинулся теленок.

Когда затих треск сучьев, лесник сказал:

— Видели?

Он был рад, что ему удалось познакомить ребят еще с двумя лесными жителями.

На поляне неподвижно, будто сонные, застыли травы. Тишину нарушали только звон насекомых и шорох яще­риц в старой листве.

Но стоило вступить в кедровники, как стало сумрач­но и прохладно. Под кедрами густо лежали коричневая хвоя, скорлупа орехов, остатки раздерганных белками шишек, да местами росли кустики голубики.

Лесник велел ребятам присматриваться к зеленым вершинам деревьев. В Иркутской области на кедры на­пал кедровый шелкопряд.

— Как только увидите хоть одну почерневшую вет­ку, зовите меня. Значит, заболели наши кедры. Надо спасать.

— Как же мы их будем спасать? — спросил Чимит.

— Самолеты вызовем. Пусть опылят кедровники. За весь день ребята нашли около сотни кедров, по­раженных кедровыми шелкопрядами.

Место для ночлега лесник выбрал снова в стороне от кедровника, под лиственницами.

Как и вчера, костром прогрели землю, напились чаю.

После чая Бадма подсел к леснику.

— Почему кедрам такой почет? Их берегут больше всех деревьев, — спросил он Артема Сазоповича.

— Так испокон веков повелось. Любит и бережет на­род кедровники. Это же сады Сибири. Вспомните, как недовольны бывают дома, когда вы сорвете еще зеленую кедровую шишку. Народ бережет свое богатство. Осенью люди придут шишковать—собирать орехи. Ведь орехи не только лакомство. Они большое подспорье в хозяй­стве. Есть орехи на кедрах—значит, в тайге будет много белки. А раз есть в лесу белка — колхозы зимой хорошо выполнят план заготовок пушнины.

— А ядро кедрового ореха! Ведь в нем пятьдесят процентов масла,— продолжал лесник. — И какого мас­ла! Чистейшего! На морозе не замерзает, не сохнет. Еще давно, при царском режиме, один иркутский учитель послал в Петербург целый доклад. Он писал, что кедро­вое масло годится для смазывания самых различных тонких приборов, что со всего мира пойдут в Россию за­казы на кедровое масло.

Учителю не ответили. Но его доклад попал к герман­ским капиталистам. Прочитали они и обрадовались. За­вод построили. Только ореховто у них своих нет. В Рос­сии покупать тоже неудобно — дело рассекретить мож­но. Так они их в Канаде покупать стали. Масло это вво­зили в Россию и втридорога продавали.

Из ореха можно и халву и крупу для детей делать. Вот потому и берегут кедровник.

Сняв свой выгоревший на солнце картуз из зеленого сукна, посмотрел на него в раздумье, надел снова.

— А у меня с кедровниками по-особому жизнь свя­зана, — продолжал он, вздохнув. — Сиротой я рос. Ни отца, ни матери. Жил в людях. Лихо жилось. Работу как со взрослого требовали. Только по праздникам ды­шалось мало-мальски. Уйду, бывало, в кедровники и слушаю, как шумят кедры.

А раз так было. Трое ребят наших богачей забрались в кедровники, наломали еще незрелых шишек.

— Где взяли? — спрашивают у них в деревне. Те молчат. А отец одного и говорит:

— Темка Сазонов, наверно, дал. Его все по кедрам нечистая носит. Губит, байстрюк, шишки раньше вре­мени.

Ну, ребята и рады, конечно.

— Да, — говорят, — это он нам дал. Знали, что за это наказать могут.

Пришел я вечером домой, а меня уже ищут. Всем се­лом по указке богачей выпороть для острастки решили. На улице и скамейка и розги уже приготовлены.

— А вы и дались? — озабоченно спросил Тарас.

— Что ж делать? Обступили кругом, за руки взяли. Взрослые ведь. Да и окаменел я совсем. Чую, за чужие грехи страдаю. «За что? — говорю. — Не трогал я ши­шек!» Никто и слушать не хочет. Только, когда стали на скамейку класть, слышу:

— Не сметь, ироды! Убью, кто тронет! Это подошел зверолов Тихон Самохнн.

Очень бедный, но правильной жизни человек был. Прямой, всем говорил правду. Богачи злобились на не­го, но боялись. Бедные уважали за смелость.

Прижался я к нему, обнял, как отца родного.

— Обрадовались, что сирота, заступиться некому. Не он виноват. Богача Шипицына парни без времени шишковали. Коли у вас сердце мохом поросло, уйду я от вас и Артемку с собой возьму.

Так и вынес меня на руках из круга.

Через неделю мы с ним из деревни сюда, к Байка­лу поближе, перебрались.

Научил он меня любить тайгу. Из-за него и лесни­ком я стал. Охранять богатство народное, сады наши сибирские— главным своим делом почел.

Над горами погасла заря. Затихли вечерние песни птиц. К костру подступила и залегла кругом темная ночь.

ЛЕБЕДИНОЕ ОЗЕРО

Три дня бродили ребята с лесником по тайге, разыс­кивая вредителей. Работа подходила к концу, и лесник, довольный помощью ребят, обещал показать им инте­ресное озеро — единственное место вблизи Байкала, где поселились лебеди, о котором они уже знали из расска­зов бабушки Даримы.

Лесник поднял ребят еще затемно. Когда он привел их к озеру, то над водой стоял густой предрассветный туман.

В трех шагах деревья тонули в сплошной серой мгле. Даже огненно-рыжие усы Артема Сазоновича казались серыми.

— Еще никогда так не бывало, — сокрушенно ска­зал Артем Сазонович. В это время года туман здесь редкий гость.

Лесник остановил ребят у куста жимолости. Ждали долго, тихо переговариваясь.

Где-то близко в тумане раздался громкий крик: «Клу-клу, клек-клу!»