Артюр Рембо - Пьяный корабль. Cтихотворения Страница 11

И тяжесть темных рук, что травный дух впитали;

Над нею, сумрачной, лазурь небесной дали

И тень, которую отбросил холм высокий.

II

О, блестки пузырьков и влажный кафель пола!

Поблекшим златом вод захлестнутое ложе.

Девичьи платьица, что цветом с цвелью схожи,

Как ивы, в чьей листве пичуг отряд веселый.

Как веко желтое, блистательней дуката,

Кувшинку верности раскрыла ты, Супруга!

На тусклом зеркале страдаешь от недуга —

Ревнуешь к солнцу ты – недолго до заката.

III

С отменной выправкой мадам идет по лугу,

По зонтичным она плывет, сминая травы,

И держит зонтик свой; повадки величавы;

А дети на траве, поближе сев друг к другу,

Читают красный том в сафьяне. Горе бедной!

Как сонмы ангелов оставив на распутье,

Он за горой исчез. Она в душевной смуте

Бежит, холодная, за канувшим бесследно.

IV

О, травы чистые, скорбя, вы приуныли!

Сокровище луны апрельской! Одр священный

В заречной хижине, покинутой, блаженной

В тот вечер августа, что веет духом гнили.

Пусть плачет под мостом она! Здесь воздух жаркий,

И дышат тополя, что ветра ждут у хляби,

А скатерть серая без отсветов, без ряби,

Землечерпальщик-дед на неподвижной барке.

V

Я как игрушка вод немых, не в силах боле…

О неподвижный челн! как, руки, коротки вы,

Ни желтый не сорвать, ни тот цветок красивый,

Что в пепельной воде манит меня, как в поле.

Стряхнут пыльцу крыла на иве иль раките.

О, розы тростников не сжеваны доныне!

Мой челн прикован здесь, и в бездну водной стыни

Уходит цепь его – в какую муть, скажите?

Мишель и кристина

Стой, жди, покинет солнце наш простор!

Беги, ручей! Вот тени путевые.

Гроза на ивы, на парадный двор,

Как с гор, стремит потоки дождевые.

Солдаты белые, о, сто ягнят

Идиллий, акведуки, вереск тощий,

Бегите! рощ, долин, степей наряд

И горизонты красны под грозою.

Пастух-смуглец с собакой, с белым стадом,

Развеяв плащ, беги от горних стрел;

Спеши, когда уж плыть по тьмам и смрадам,

Найти внизу приятнее предел.

Но, Господи! И вот мой дух летит

С небес, где льдяно-красная метель, с

Небесных туч, которые летят

На сто Солон, длиннее длинных рельс.

Вот сто волков суровою крупою

Уносятся, влюбившись в запах рут,

Полдневною Господнею грозою

В Европу, где сто диких орд пройдут!

Затем и свет луны! Везде лужайки.

Блуждая взором в черных облаках,

Красны стрелки на бледных рысаках!

И камешки звучны для гордой шайки!

Увижу ль желтый лес и светлый лог,

Голубоглазая, и смуглый, Галлы,

Пасхальный агнец лег у милых ног,

– Мишель, Христина, – и Христос! —

Конец идиллий.

Слеза

Вдали от птиц, от стад, от буржуазок

На вереске пивал я на коленях.

Орешники бросали нежно тень,

И зелен был туман в прохладный день.

Что пил бы я на молодой Оазе,

Немые вязы, тучи и плетень?

Из горлянки ли пить, вдали от казы,

Пот вызывающий златоликер?

Дурной эффект для вывески в харчевне.

Гроза меняет к ночи кругозор:

То стали жерди, черные деревни,

Колонны ночью синей и вокзалы.

Вода лесная кроется песками,

Бросает льдины Божий ветр в болота,

И, как искатель раковин и злата,

Сказать, что пил я очень беззаботно!

Речка Черный Смород

Речка Черный Смород движется без цели

По долинам странным,

Ангелам над нею сладко петь доселе,

Любо каркать вранам,

И над берегами шевелимы ели

Ветром непрестанным.

Движется речушка, но хранит завет

Отзвучавшего вчера:

Замковые башни, парки прежних лет —

Здесь порою до утра

Рыцарей бродячих слышен страстный бред, —

Но целительны ветра!

В скрипе елей путник своему испугу

Объясненье сыщет вмиг.

Враны, птахи Божьи, вы на всю округу

Боевой пошлите клик —

И недоброхота, мужичка-хитрюгу,

Прочь гоните напрямик!

Комедия жажды

1. Родня

Мы – деды твои и дядья,

Родня!

На лицах блестящий пот,

Прохладный бисер луны.

Да, наши вина сильны!

Под солнцем, что честно жжет,

В чем доблесть мужчины? Пить.

Я. – Погибнуть у варварских рек!

Мы – деды твои и дядья,

Друзья

Простых деревенских благ.

Взгляни: окруженный рвом,

Наш замок. В подвал сойдем,

Хлебнем пивца натощак,

А то молока нальем.

Я. – С коровами пить у ручья!

Мы – деды твои и дядья,

Питья

Есть вдоволь у нас – выбирай:

Наливки и коньяки,

Душистый кофе и чай…

Кладбищенские венки —

Прощай, дорогой, прощай…

Я. – О, чокнуться чашами урн!

2. Призрак

О дивные Ундины,

Взбурлите пучины!

Венера, дочь лазури,

Возникни из бури!

Кочевники Норвегий,

Напойте о снеге!

Скитальцы Фанагорий,

Навейте мне море!

Я. – Нет, хватит этой блажи —

Кувшинок в стакане;

Не утоляет жажды

Напиток мечтаний.

Певец, ты возлелеял —

Случайно, быть может,

Безжалостного змея,

Что душу мне гложет!

3. Приятели

Видишь? – струи Настойки

Мчатся с горных вершин,

Над уступами стойки

Башни высятся Вин.

Так вперед, паладины,

Сокрушим цитадель!

Я. – К черту эти картины;

Здесь ли истинный хмель?

Лучше где-нибудь в тине

Догнивать, как топляк,

В лягушачьей трясине,

Меж вонючих коряг.

4. Сон бедняка

Быть может, как-нибудь

Судьба меня отпустит

В знакомом захолустье

Спокойствия хлебнуть —

И мирно кончить путь.

Когда пройдет недуг

И зазвенит в кармане,

Куда меня потянет —

На север иль на юг,

В страну Садов иль Вьюг?

– Нет, сны твои не впрок!

Не вымечтать былого,

И не вернуться снова

На давешний порог,

В зеленый кабачок!

5. Заключение

И каждый мотылек, что к лампе льнет,

И каждый зверь затравленный, и каждый

Птенец дрожащий – и усталый скот —

Такой же самой мучаются жаждой.

Растаять бы, как облака в пути, —

О, эти баловни прохлады чистой! —

Или в фиалках влажных изойти

Расхожестью пустой и водянистой…

Добрые мысли утром

О, лето! Пятый час утра.

У сна любви пределов нет,

Но в воздухе хранит рассвет

Все, что сбылось вчера.

Но там, задолго до поры

Провидя солнце Гесперид,

Приобретают столяры

Рабочий вид.

В пустыне мшистой – сон, покой,

Но гул проходит по лесам,

В угоду жизни городской,

Плафонным небесам.

Рассветный не губи настрой,

Рать вавилонского царя!

Венера, любящих укрой,

Пока горит заря!

Царица пастушат!

Дай столярам вина ушат,

Пусть им полюбится покой,

А в полдень – их тела омой волной морской!

Празднества терпения

Хоругви мая

Дрожа, умчался в высоту

Далекий крик: ату! ату!

А аллилуйи тишины

В глуши смородины слышны.

Смеясь, по жилам бродит хмель,

И вьется виноградный змей.

Лазурь светла, как серафим,

Смешался блеск небес и волн.

Пусть этот блеск меня сразит —

Сраженный, упаду на мох.

Выходит, что тоску влачить

Не так уж трудно. Вот сюрприз!

Взлечу на колеснице дня

В зенит, в трагическую высь.

Природа, ты меня убей! —

Умру, переплетясь с тобой —

Пока наивных пастушков

Приканчивает суд мирской.

Пусть этот жар меня сожжет —

Тебе, Природа, предаюсь.

Вот жажда и алчба мои:

Прими, насыть и напои.

В душе иллюзий – ни одной,

Смеюсь над солнцем и родней.

Хотя в веселье нет нужды, —

Хватило б воли да беды.

Песня с самой высокой башни

Юность беспечная,

Волю сломившая,

Нежность сердечная,

Жизнь погубившая, —

Срок приближается,

Сердце пленяется!

Брось все старания,

Будь в отдалении,

Без обещания,

Без утешения,

Что задержало бы

Гордые жалобы.

К вдовьим стенаниям

В душу низводится

Облик с сиянием

Твой, Богородица: