Славомир Мрожек - Портрет Страница 12

ОКТАВИЯ. А мне все это нравится - кухня, кастрюли и твои носки, просто наслаждение! И еще торчать в этой глухой дыре, разве я этого хотела? Но ты привез меня сюда, вот я и торчу. И только смотрю, как проходят лучшие годы. Ты хотел покоя, я дала тебе покой. Все сделала так, как хотелось тебе, а может, и больше. Ни словечка не сказала. Все для тебя - а мне что осталось? Внутренняя жизнь?

Пауза.

БАРТОДИЙ. Ты права.

ОКТАВИЯ. Что?

БАРТОДИЙ. Ты права. Только где выход?

ОКТАВИЯ. А ты, значит, не видишь?

БАРТОДИЙ. Выход? Ведь это лабиринт.

ОКТАВИЯ. Господи, я, наверное, его убью.

БАРТОДИЙ. Ну, что можно сделать. Пойти куда-нибудь...

ОКТАВИЯ. А! Сбежать!

БАРТОДИЙ. Везде будет то же самое.

ОКТАВИЯ. Но в тебе, внутри...

БАРТОДИЙ. И я об этом - везде останется то, что внутри, никуда оно не денется.

ОКТАВИЯ. Боже мой, опять он за свое.

БАРТОДИЙ. И снова то же.

ОКТАВИЯ. Что - то же?

БАРТОДИЙ. Внутри опять то же.

Пауза.

ОКТАВИЯ. Тогда, на мостике, что было в твоей голове...

БАРТОДИЙ. На каком мостике...

ОКТАВИЯ. Ну, тогда, в сентябре, когда мы там стояли... Ты же помнишь...

БАРТОДИЙ. Ах да, шел дождь.

ОКТАВИЯ. Разве ты обо мне думал? Обо мне одной? Или в твоей голове было неизвестно что. Неужели всегда в твоей голове - и то, и другое, и еще что-то, и - кто знает что еще, и Бог знает о чем ты думаешь? Разве ты можешь думать о чем-то или о ком-то и не думать одновременно еще и о чем-то другом? Неужели это всегда так и всегда так было?

БАРТОДИЙ. Я помню. Папоротник...

ОКТАВИЯ. А я?!

БАРТОДИЙ. Ты? Ты тоже была...

ОКТАВИЯ. Знаешь что? Давай оставим все это в покое.

БАРТОДИЙ. Нет у меня покоя.

ОКТАВИЯ. Я ведь и сама вижу. Лучше обсудим, что можно сделать. Прежде всего - для тебя.

БАРТОДИЙ. Если бы я знал...

ОКТАВИЯ. Зато я знаю. Пусть Анатоль с женой поселятся у нас.

БАРТОДИЙ. Анатоль - здесь?

ОКТАВИЯ. Возьмешь его к себе.

БАРТОДИЙ. Это станет... возмездием?

ОКТАВИЯ. Возмездием? А за что, ведь это твой друг.

БАРТОДИЙ. Но разве я его...

ОКТАВИЯ. Опять за свое? Ну, вот что, хватит, ты будешь о нем заботиться, тебе это пойдет на пользу. Да и ему тоже.

БАРТОДИЙ. И ему тоже?

ОКТАВИЯ. А почему нет?

БАРТОДИЙ. Заняться человеком...

ОКТАВИЯ. Ну, все, решено.

БАРТОДИЙ. Но...

ОКТАВИЯ. И я не хочу больше слушать ни о каких "но". Все, хватит! Они будут жить у нас. (Пауза.) Что ты сказал?

БАРТОДИЙ. Ничего.

Пауза.

ОКТАВИЯ. Ты хоть раз обращался к иконе?

БАРТОДИЙ. Почему ты об этом спрашиваешь...

ОКТАВИЯ. Хочу знать, знакомо ли тебе это ощущение. Знаешь ли, как это бывает, когда говоришь с образом. У тебя грудь разрывается, а икона тебе...

БАРТОДИЙ. Ни разу?

ОКТАВИЯ. Ни разу.

Сцена 3 - Октавия, Анабелла.

В доме Бартодия. Ночь. Октавия сидит возле лампы и вяжет свитер, наполовину готовый. Время от времени прерывает свое занятие и прислушивается, кого-то ожидая. На столе возле нее стакан с чаем, из которого она периодически отпивает глоток. На подносе стоят металлический чайник и небольшой керамический чайник для заварки. Провинциальная тишина. Тиканье настенных часов. Издалека доносится лай собак, часы на колокольне вдали бьют два раза, свисток далекого локомотива, чай весь выпит. Октавия ждет значительно дольше того времени, когда она обычно ложится спать.

Шум автомобиля, едущего по дороге, остановка, двигатель выключается. Долгая тишина, потом хлопает дверца автомобиля, приближающиеся шаги по гравиевой дорожке, двигатель заводится, автомобиль трогается и отъезжает. Октавия, прервавшая вязание и внимательно прислушивавшаяся к доносящимся шумам, теперь начинает старательно и демонстративно вязать. Входит Анабелла в пальто типа "Барберри", перетянутом кушаком, с сумочкой через плечо. В руке у нее дорожная сумка.

АНАБЕЛЛА. Поезд опоздал.

ОКТАВИЯ. Я распустила то, что ты вязала.

АНАБЕЛЛА. Даже не объявили, что опаздывает.

ОКТАВИЯ. Пришлось распустить, рукава совсем кривые получились.

АНАБЕЛЛА. Я не виновата.

ОКТАВИЯ. И резинка была наизнанку. Пришлось все начинать снова.

АНАБЕЛЛА. Спокойной ночи. (Направляется в глубь дома.)

ОКТАВИЯ. А как же чай?

Анабелла останавливается.

Может, выпьешь чашечку...

Анабелла возвращается, ставит дорожную сумку на пол и садится к столу.

Чайник, правда, уже остыл, надо подогреть.

Анабелла встает, берет со стола металлический чайник и направляется в сторону кухни.

И для меня тоже.

Анабелла возвращается, снимает с плеча сумочку и вешает ее на спинку стула, берет со стола стакан, ставит на поднос, берет поднос с чайником и стаканом, уходит на кухню.

Октавия сидит и ждет. Анабелла возвращается.

ОКТАВИЯ. Ну и как там?

АНАБЕЛЛА. Нормально.

ОКТАВИЯ. Нашла что-нибудь?

АНАБЕЛЛА. Нет, но мне обещали.

ОКТАВИЯ. Что-нибудь определенное?

АНАБЕЛЛА. Похоже, что так.

ОКТАВИЯ. А где?

АНАБЕЛЛА. В бюро.

ОКТАВИЯ. В каком бюро?

АНАБЕЛЛА. В бюро. Проектном.

ОКТАВИЯ. Это значит - в администрации.

АНАБЕЛЛА. Да, в администрации.

ОКТАВИЯ. Но это наверняка?

АНАБЕЛЛА. Обещали скоро дать ответ.

ОКТАВИЯ. И когда опять поедешь?

АНАБЕЛЛА. Во вторник.

Пауза.

ОКТАВИЯ. Поесть не хочешь?

АНАБЕЛЛА. Да вроде нет.

ОКТАВИЯ. Хотя, правда, нет ничего, некогда было сходить в магазин. Пришлось прибраться у Анатоля.

АНАБЕЛЛА. Я не голодна.

ОКТАВИЯ. Столько пыли было. Ты поела?

АНАБЕЛЛА. Нет. Но я не голодна.

ОКТАВИЯ. В поезде опять полно?

АНАБЕЛЛА. Не слишком. Как обычно.

ОКТАВИЯ. А почему он опоздал?

АНАБЕЛЛА. Не знаю, они не объявили.

Пауза.

Опоздал без всякого объявления, могли бы хоть предупредить. (Пауза.) На такой линии должен быть порядок.

ОКТАВИЯ. На какой линии?

АНАБЕЛЛА. Международной.

Доносится свист чайника из кухни. Анабелла встает, идет на кухню.

Октавия ждет, Анабелла возвращается. Вносит поднос, на нем оба чайника, два стакана и пакетик с чаем.

ОКТАВИЯ. Я посуду не помыла, некогда было.

АНАБЕЛЛА. Завтра помою.

Пауза. Анабелла заваривает чай, расставляет стаканы и т.п.

Как Анатоль?

ОКТАВИЯ. Как обычно.

АНАБЕЛЛА. Он поел?

ОКТАВИЯ. Его Бартодий накормил.

АНАБЕЛЛА. Поспал?

ОКТАВИЯ. Не поймешь, когда он спит. Глаза закрыты, а спит или нет, неизвестно. Но иногда смотрит.

АНАБЕЛЛА. Да.

ОКТАВИЯ. Смотрит и смотрит. (Пауза.) Сама знаешь.

АНАБЕЛЛА. Знаю.

ОКТАВИЯ. Только видит ли он что-нибудь?

АНАБЕЛЛА. На прогулку ходили?

ОКТАВИЯ. Его Бартодий вывозил.

АНАБЕЛЛА. К лесу?

ОКТАВИЯ. Не знаю, не спрашивала. Некогда было, из-за стирки. Выстирала тебе ту, голубую.

АНАБЕЛЛА. А потом? Когда вернулись?

ОКТАВИЯ. Бартодий ему читал.

АНАБЕЛЛА. Газету?

ОКТАВИЯ. Нет, какую-то книжку. Он что-нибудь понимает?

АНАБЕЛЛА. Наверное, уже заварился.

Анабелла разливает чай по стаканам.

ОКТАВИЯ. Холодно на дворе?

АНАБЕЛЛА. Не очень

ОКТАВИЯ. А туман?

АНАБЕЛЛА. Только на полях. Да и в городе тоже.

ОКТАВИЯ. От станции пешком шла?

АНАБЕЛЛА. Нет, поймала такси.

ОКТАВИЯ. А ты неплохо выглядишь.

АНАБЕЛЛА. Очень устала.

ОКТАВИЯ. Немного бледная и круги под глазами, но тебе это идет. Поспала в поезде?

АНАБЕЛЛА. Глаз не сомкнула.

ОКТАВИЯ. Потому, наверное, и бледная. (Пауза.) А эта голубая такая уж была грязная, что не приведи Господь. Еще завелось бы что-нибудь.

АНАБЕЛЛА. Просто не знаю, как тебя благодарить.

ОКТАВИЯ. Да не за что.

АНАБЕЛЛА. Как не за что, есть за что, у тебя столько дел...

ОКТАВИЯ. Но не с Анатолем. Для него Бартодий все делает.

АНАБЕЛЛА. Просто не знаю, как смогу за все рассчитаться.

ОКТАВИЯ. Это уж как сама считаешь.

АНАБЕЛЛА. Чем я отплачу за все благодеяния. За такое милосердие, за столько доброты, и за ту голубую, и за этот свитер для Анатоля, который я неверно начала, а ты его исправляешь, и за чай...

ОКТАВИЯ. Красивая сумочка.

АНАБЕЛЛА. Какая...

ОКТАВИЯ. Эта.

Указывает на сумочку Анабеллы, висящую на спинке стула.

АНАБЕЛЛА. Ах, эта...

ОКТАВИЯ. Новая?

АНАБЕЛЛА. Нет, она у меня была.

ОКТАВИЯ. Я не видела.

АНАБЕЛЛА. Давно уже.

ОКТАВИЯ. Кто он?

АНАБЕЛЛА. Тебя это не касается.

ОКТАВИЯ. Нет, касается, ты живешь в моем доме.

АНАБЕЛЛА. Извини, не знала.

ОКТАВИЯ. Под моей крышей!

АНАБЕЛЛА. Да? И что дальше?

ОКТАВИЯ. Кто тебя привез?

АНАБЕЛЛА. Гномик.

ОКТАВИЯ. Наглая потаскуха. Но ты все мне скажешь.

АНАБЕЛЛА. Это уж как мне захочется.

ОКТАВИЯ. Обязана сказать!

АНАБЕЛЛА. Обязана? Это почему. Может, из уважения к возрасту?

ОКТАВИЯ. Я имею право знать!

АНАБЕЛЛА. А что, тебе тоже захотелось?

ОКТАВИЯ. Это мой дом!

АНАБЕЛЛА. Зато задница не твоя.

Из глубины дома доносится приступ кашля. Обе женщины замолкают. Кашель резкий, так не кашляют поперхнувшись, это кашель человека больного астматический, болезненный, приступами, длящийся долго, прекращается лишь значительное время спустя.