Чадравалын Лодойдамба - Прозрачный Тамир Страница 12

- Ты говоришь чепуху, сын мой. Где это видно, чтобы такие, как мы, простые люди становились баторами? К тому же нашему хошуну, говорят, вся Монголия перестала верить.

- Почему же? - спросила Цэнд.

- В свое время наш ноён Амарсана, сговорившись с бэйсом Цэнгунжавом, решил отделить Монголию от Маньчжурии. А потом, говорят, донес обо всем маньчжурскому императору. Тот его щедро вознаградил и женил на своей дочери. И стал наш ноён министром-князем у маньчжурского императора и стал жить в Пекине. Поэтому все монголы считают нас предателями.

- Это было давно, и какое нам до этого дело? А я вот знаю, как один такой же, как я, простой солдат стал батором, - ответил Хояг.

- Кто может знать, в кого перевоплотится гений-хранитель? Нам он может показаться простым человеком, а на самом деле он может быть и святым, сказал Улдзи и молитвенно сложил ладони.

- Так вот, после того как я со своим прошением ничего не добился, пришлось мне некоторое время работать в Урге поденщиком. Но мне не везло, денег платили мало. Так на коня не заработаешь. А мне очень хотелось поскорее вернуться домой. И тут я случайно встретился с одним человеком. Когда он узнал о моей незавидной участи, он дал мне своего вороного коня.

"Езжай до дому, - сказал этот человек, - а пропитание в пути достанешь. Только есть у меня к тебе одна просьба. В Сайдванском или Луу-гунском хошуне живет мой старший брат Эрдэнэ. Ежели у тебя будет время, узнай точно, где он сейчас кочует. И, конечно, передай привет своему отцу".

- Этот человек, оказывается, знает вас, отец, - сказал Хояг.

- А как его зовут?

- Он назвал себя Тумэром.

- Слышишь, Цэнд? Мы, видно, в предыдущей жизни своей заслужили все милости, которыми осыпает нас этот удивительный человек.

В ту ночь Улдзи, Хояг и Цэнд только и говорили о Тумэре, а на следующий день Улдзи уже был в седле. Не теряя времени, он направился в Сайдванский хошун разыскивать Эрдэнэ.

10

Еще в 1907 году в этих краях появился иркутский купец Павлов. Решил он здесь заняться скупкой скота. Первую сделку он заключил с Итгэлтом. И вот как это произошло.

Как-то по дороге к своему кочевью Итгэлт увидал пароконную бричку, на которой сидел русский. Остановились, разговорились. Русский немного знал по-бурятски, и они понимали друг друга. Итгэлт скоро смекнул, в чем дело.

- Ну что ж, купец, коли у тебя есть серебро, скот у меня найдется.

- Слава богу, деньги есть! Недаром я подданный белого царя. Надо будет, не только на твое кочевье хватит, а и на весь хошун соберу, - хвастливо заявил Павлов. - Сумеешь поставить двести волов?

- Только и всего? - в тон ему спросил Итгэлт. - Через пять дней на этот перевал пригоню двести волов. Готовь деньги и жди меня.

У Итгэлта не было столько скота, но он за три дня скупил его у местных айлов и через пять дней пригнал скот в условленное место. Павлов рассчитался с ним тут же слитками серебра. Сделка прошла успешно. Итгэлт заработал с каждой головы по два лана серебра. Павлов тоже не остался в накладе, он получил почти шестьсот рублей чистого дохода.

С тех пор они подружились, и вскоре Итгэлт стал компаньоном русского купца. Он скупал скот у аратов, а Павлов собирал его в гурты и переправлял в Россию.

Итгэлт пришелся по душе Павлову.

- Когда надо, верит на слово и не подведет, - говорил Павлов об Итгэлте, - на любую крупную сделку идет, не боится. Редкостный монгол.

- Большой торговец! Немного хвастлив, правда, но зато богат, богат, говорил Итгэлт про Павлова.

Торговля скотом и в самом деле принесла Павлову за последние несколько лет огромные доходы. В Иркутске он построил себе двухэтажный дом, в банке у него лежали крупные капиталы.

Итгэлт порой хитрит со своим компаньоном. При расчете за скот, купленный у аратов, он накидывает лишнее. Павлов это чувствует и в свою очередь при продаже скота русским купцам немалую толику оставляет себе, а Итгэлту говорит меньшую цену. Всю остальную прибыль они делят пополам.

Павлов приезжает в Монголию летом, а уезжает глубокой осенью, когда гурты сбиты и пылят уже по дорогам. В Луу-гунском хошуне он выстроил большой деревянный дом с просторным двором. Последнее время он стал приезжать сюда со своей женой.

Этот дом араты прозвали "русской деревней". В зимнее время его охранял огромного роста русский, которого все звали "балагур Петр".

Приближался хошунный надом. За день до праздника Итгэлт поставил для своих людей три юрты. В большой пестрой юрте, находящейся в середине, постелили ковер - здесь будут принимать гостей. В другой юрте устроили столовую, а третья должна была служить спальней.

Вечером перед заходом солнца к юртам подкатила тройка с колокольчиками. Из тарантаса вышел Павлов с женой. Итгэлт с почетом встретил гостей и пригласил их в пеструю юрту.

Эрдэнэ у коновязи чистил коней. Увидев на купце пиджак и брюки, а на его жене свободно развевающееся пальто, он усмехнулся. "И до чего же разная одежда у людей!" - подумал он и пошел навстречу прибывшим. В это время с козел спрыгнул еще один русский с рыжими усами. Оглядев окруживших тарантас детей, он приветливо улыбнулся и по-монгольски поздоровался с Эрдэнэ.

- Коней надо распрячь и пустить пастись Вы мне поможете? - спросил русский.

- Помочь-то можно, но я не знаю, как снять хомуты, - ответил Эрдэнэ.

Из юрты вышел Галсан. Русский поздоровался с Галсаном за руку.

- Здравствуйте. Петр. Почему так давно не были у нас? - спросил Галсан.

- Хозяин долго собирался, а значит, и я был занят, - ответил Петр и хлопнул Галсана по плечу. Галсан чуть не упал.

"Эге, этот русский, видно, силен. Вот бы кому бороться на празднике. Жаль только, что он нашей борьбы не знает", - подумал Эрдэнэ.

В этот момент из юрты вышла жена Павлова и позвала: "Хонгор! Солонго!" Дети подбежали к ней. Подбежал и Бато. Женщина поцеловала Хонгора и дала ему коробку с конфетами. Солонго стеснялась и потому стояла в стороне. Женщина с улыбкой подошла к ней и протянула ей такую же коробку.

"Ишь ты, а Бато и Сурэн ничего не дала. Нехорошо, обидела детишек", подумал Эрдэнэ, когда женщина скрылась в юрте, и какая-то неприязнь зародилась у него к ней.

Будто разгадав его мысли, Петр достал из кармана большой китайский леденец и, разбив его об оглоблю, дал по куску Бато и Сурэн. Это Эрдэнэ понравилось, и он одобрительно улыбнулся.

- А что, дружище, есть ли у тебя столько водки, чтобы я мог опьянеть? спросил Итгэлт и раскатисто рассмеялся.

- У нас благодать белого царя, а водочка должна быть у вас, - ответил Павлов и тоже рассмеялся.

Каждый раз при встрече Павлов и Итгэлт приветствовали друг друга этими словами. Это вошло у них в традицию после того, как несколько лет назад они впервые заключили сделку на двести голов скота.

Павлов достал бутылку русской водки, а Итгэлт распорядился принести кувшин хурдзы*. С этого началось.

______________

* Хурдза - молочная водка третьей перегонки.

Итгэлт посадил купца и его жену на северном, почетном месте и поставил перед ними на серебряной тарелке жирный крестец.

- Ну, как наши дела, будет ли прибыток? - спросил Итгэлт.

- Какие же мы были бы торговцы без прибыли! - гордо ответил Павлов.

Эрдэнэ и Петр в это время сидели в другой юрте.

- Вы что ж, недавно здесь? Я что-то вас не видел у Итгэлта, - спросил Петр.

- Да. Я недавно у него, - ответил Эрдэнэ и налил в пиалу кумыс.

Петр тоже налил себе кумысу и, причмокивая, выпил.

- Как вас зовут?

- Эрдэнэ.

- А меня - Петр. Я служу у Павлова. А вы женаты?

"Сколько сразу вопросов задает этот русский!" - подумал Эрдэнэ, но быстро ответил:

- Женат. А вы?

Веселое выражение исчезло с лица Петра. Его глаза смотрели сейчас печально.

"Зря спросил я его, наверное, жена у него умерла", - подумал Эрдэнэ.

- И я женат, и детишки есть, двое. Только далеко они отсюда. За тысячу уртонов, - ответил Петр и тяжело вздохнул.

"Зачем же он оставил жену и детей так далеко, а сам приехал сюда?" подумал Эрдэнэ, и ему стало жаль этого большого человека.

За активное участие в революции 1905 года Петр был сослан в Сибирь. До этого он работал слесарем на морозовской фабрике в Иванове. Там остались его жена и дети. Три года просидел он в тюрьме, а затем его сослали на Байкал. Оттуда он бежал в Тунку, где встретился с Павловым, и приехал в Монголию.

Павлов знал, что Петр убежал из ссылки, что он "политический", но отсюда Россия далеко, а даровую рабочую силу как не взять. И Павлов нанял Петра. Петр пошел служить к купцу потому, что ему надо было поправить свое подорванное тюрьмою здоровье и выждать время.

Петр старательно стал изучать монгольский язык и приглядываться к жизни монголов. Он видел, что монголы - народ трудолюбивый, доверчивый, гостеприимный. Только правят им алчные, жестокие, невежественные люди. А Павлов к монголам относился высокомерно, особенно к простым аратам.