Джордж Элиот - Миддлмарч Страница 13

- Очень хорошо. Я был готов к гонениям за то, что не хочу подвергать гонениям других, не подвергать гонениям других, знаете ли!

- Вот-вот! Вы эту фразу приготовили для предвыборных речей. Послушайте, мой милый мистер Брук, не позволяйте им заманить вас на трибуну. В таких случаях человек обязательно попадает в дурацкое положение. Разве что вы на стороне правого дела - вот тогда все ваши меканья и беканья святы. А так вы себя погубите, предупреждаю вас. Устроите паштет из мнений всех партий, ну, и камни на вас посыплются со всех сторон.

- Но я этого и жду, знаете ли, - сказал мистер Брук, чтобы не показать, как мало удовольствия доставило ему подобное пророчество. - Я этого и жду, как независимый. А что до вигов, то человека, который принадлежит к мыслителям, ни одной партии подцепить не удастся. Он может пойти с ними одной дорогой до определенного предела - до определенного предела, знаете ли. Но этого вы, дамы, не понимаете.

- Но где он - этот ваш определенный предел? Я была бы рада услышать, о каком определенном пределе может идти речь, если человек не принадлежит ни к одной партии, ведет бродячую жизнь и не сообщает друзьям своего адреса. "Никому не известно, где находится Брук, на Брука рассчитывать нельзя", вот что говорят о вас люди, если хотите знать. Ну, станьте же респектабельным Неужто вам будет приятно ходить на парламентские заседания, если все станут на вас коситься, а у вас и совесть нечиста, и в карманах пусто?

- Не в моем обыкновении спорить с дамами о политике, - сказал мистер Брук, снисходительно улыбаясь и с тревогой сознавая, что кое-какие необдуманные шаги действительно сделали его весьма уязвимым, чем миссис Кэдуолледер не замедлила воспользоваться. - Ваш пол, знаете ли, не склонен мыслить философски - variam et mutabile semper [всегда непостоянен и изменчив (лат.)] и так далее. Вы ведь незнакомы с Вергилием. А я, бывало... - Тут мистер Брук вовремя вспомнил, что не имел чести лично знать римского поэта. - С беднягой Стоддартом, хотел я сказать. Это его слова. Дамы всегда восстают против независимых взглядов - человека интересует одна лишь истина, ну и так далее. А такой узости, как здесь, нигде больше в нашем графстве не найти - я не намерен кидать камень, знаете ли, но кому-то следовало занять независимую позицию, а если не я займу ее, так кто же?

- Кто? Да любой безродный выскочка без положения в обществе! А солидные люди пусть упиваются независимым вздором у себя дома вместо того, чтобы провозглашать его на всех перекрестках. И уж вы-то, вы-то! Выдаете племянницу, можно сказать, дочь за одного из наших лучших людей, и на тебе! Сэра Джеймса это очень заденет. Каково ему будет, если вы выкинете штуку и пойдете в глашатаи к вигам?

Мистер Брук снова поежился, на этот раз мысленно - едва помолвка Доротеи была решена, как он сразу же представил себе язвительные выпады миссис Кэдуолледер. Посторонний наблюдатель мог бы, конечно, сказать: "Ну, так поссорьтесь с миссис Кэдуолледер!", но что ждет сельского помещика, если он начнет ссориться со старинными своими соседями? Кто ощутит тонкий букет фамилии "Брук", если подавать ее небрежно, точно вино в откупоренной бутылке? Бесспорно, человек может быть космополитом лишь до определенного предела.

- Надеюсь, мы с Четтемом всегда будем добрыми друзьями, но, как ни жаль, мужем моей племянницы он стать не может, - сказал мистер Брук и почувствовал немалое облегчение, увидев в окно Селию, которая возвращалась домой.

- Но почему? - удивленно осведомилась миссис Кэдуолледер. - И двух недель не прошло, как мы с вами все это обсудили.

- Моя племянница выбрала другого... выбрала, знаете ли. Я тут ни при чем. Сам я предпочел бы Четтема и должен сказать, что Четтем - такой жених, какого избрала бы всякая девушка. Однако в подобных вещах никакой логики не существует. Ваш пол капризен, знаете ли.

- Но позвольте! За кого же вы ее в таком случае выдаете? - Миссис Кэдуолледер торопливо перебирала в уме возможных избранников Доротеи.

Появление Селии, разрумянившейся после прогулки по саду, освободило мистера Брука от необходимости отвечать. Пока она здоровалась с гостьей, он поспешил встать и тотчас удалился, объяснив:

- Да, кстати, мне надо отдать кое-какие распоряжения Райту о лошадях.

- Дитя мое, что я такое слышу? О помолвке вашей сестрицы? - сказала миссис Кэдуолледер.

- Она помолвлена с мистером Кейсобоном. - Селия, как обычно, предпочла наиболее прямой и простой ответ, радуясь возможности поговорить с супругой священника с глазу на глаз.

- Но это ужасно! И давно?

- Я узнала о их помолвке только вчера. Свадьба будет через полтора месяца.

- Что же, душенька, могу только поздравить вас с таким зятем.

- Мне так жалко Доротею!

- Жалко? Но ведь, полагаю, она сама все устроила.

- Да. Она говорит, что у мистера Кейсобона великая душа.

- Не спорю, не спорю.

- Ах, миссис Кэдуолледер, по-моему, выходить замуж за человека с великой душой вовсе не так уж хорошо.

- В таком случае, милочка, вам известно, чего вы должны остерегаться. Вам известно, как они выглядят, и когда следующий явится просить вашей руки, не вздумайте соглашаться.

- Разумеется, нет.

- Еще бы! Одного такого в семье вполне достаточно. Так значит, вашей сестрице сэр Джеймс Четтем совсем не нравился? Ну, а о нем, как о зяте, что бы вы сказали?

- Я была бы очень рада. По-моему, он был бы прекрасным мужем. Но только... - добавила Селия, порозовев (порой она, казалось, розовела так же естественно, как дышала), - только не думаю, чтобы он подошел Доротее.

- Недостаточно возвышен?

- Додо очень взыскательна. Она всегда обо всем размышляет и придает значение всякому слову! Сэру Джеймсу никак не удавалось ей угодить.

- А, так значит, она подавала ему надежду! Это не делает ей чести.

- Ах, пожалуйста, не сердитесь на Додо! Она многого просто не видит. Все ее мысли были заняты домами для арендаторов, а с сэром Джеймсом она иногда держалась почти невежливо, но он так добр - он ничего не замечал.

- Ну что же, - сказала миссис Кэдуолледер, накидывая на плечи шаль и вставая с некоторой торопливостью. - Придется поехать прямо к сэру Джеймсу и сообщить ему, что произошло. Он уже, наверное, привез свою матушку, и так или иначе я должна побывать у них. Ваш дядя, конечно, не сочтет нужным его известить. Очень грустно, душенька! Вступая в брак, молодые люди обязаны думать о своих семьях. Я подала дурной пример - вышла замуж за неимущего священника и бесповоротно уронила себя в глазах всех Де Браси: пускаюсь на хитрости, чтобы не остаться без угля, и молюсь о ниспослании оливкового масла для салата. Впрочем, у Кейсобона, надо отдать ему справедливость, деньги есть. Что же до благородства происхождения, то, полагаю, в фамильном гербе у него три черных краба и вздыбившийся схоласт. Да, пока я здесь, милочка, мне надо поговорить с вашей миссис Картер о пирогах. Я хотела бы прислать к ней мою новую кухарку поучиться. Беднякам вроде нас, с четырьмя детьми на руках, хорошая повариха не по средствам. Я думаю, миссис Картер не откажет мне в такой услуге. А кухарка сэра Джеймса - настоящий жандарм в юбке.

Не прошло и часа, как миссис Кэдуолледер, уговорив миссис Картер, уже подъезжала к воротам Фрешит-Холла, который находился совсем недалеко от ее собственного дома: супруг ее избрал для жительства Фрешит, а Типтон поручил заботам младшего священника.

Сэр Джеймс Четтем действительно вернулся из короткой поездки, которая заняла два дня, и как раз переодевался, чтобы отправиться в Типтон-Грейндж. Миссис Кэдуолледер увидела у крыльца его лошадь, а затем появился и он сам с хлыстом в руке. Леди Четтем еще не возвратилась, но миссис Кэдуолледер, разумеется, не могла ни о чем говорить в присутствии грума и конюха, а потому изъявила желание посмотреть новые растения в оранжерее. Войдя туда, она сказала:

- У меня для вас очень печальная новость. Надеюсь, вы все-таки не так влюблены, как делаете вид.

Негодовать на миссис Кэдуолледер за ее манеру выражаться не имело ни малейшего смысла. И тем не менее сэр Джеймс слегка переменился в лице. Его охватила непонятная тревога.

- Я убеждена, что Брук все-таки намерен выйти в открытую. Я прямо обвинила его в том, что он задумал представлять Мидлмарч в парламенте как либерал, а он скроил глупую мину и даже не стал возражать - лепетал что-то о позиции независимого и прочий вздор.

- И это все? - спросил сэр Джеймс с большим облегчением.

- То есть как? - возразила миссис Кэдуолледер резким тоном. - Неужели вы хотите, чтобы он вступил на политическое поприще таким манером? Как политический клоун?

- Думаю, его можно будет переубедить. Вряд ли ему придутся по вкусу такие большие расходы.

- Это я ему и сказала. Тут он доступен гласу разума - на унцию скупости всегда приходится два-три грана здравого смысла. Скупость - отличная фамильная добродетель, вполне безопасная основа для безумия. А в роду Бруков что-то да не так, иначе бы мы не увидели того, что видим.