Александр Борин - Крутые повороты Страница 13

…Я бы не хотел, чтобы вы это читали с улыбкой, читатель. Слишком горькая должна быть улыбка. И даже не эмоций жду я сейчас. Эмоции потом, когда-нибудь. Мы с вами взялись понять механизм удивительной томчуковской карьеры, как и отчего сумел Ромуальд Иванович достичь того, чего он сумел достичь, вот и давайте думать.

Когда-то, только начиная свою карьеру, не имея еще ни чинов, ни степеней, ни званий, Томчук должен был выдать напоказ какой-нибудь реальный результат — иначе кто же он есть, за что его двигать? И он, помните, выдал результат, получил-таки на Дальнем Востоке хвойно-витаминную муку. Но здесь, в Ивано-Франковске, Ромуальд Иванович больше не новичок, не приготовишка. Он заведующий отделом научного института, кандидат наук, ученый. А всем известно: ученый не получает свой результат немедленно, сразу. Необходим срок — долгий ли, короткий ли, — когда будущий результат только созревает в его лаборатории. Это естественно, нормально.

Заметьте: Ромуальд Иванович сумел период этот использовать чрезвычайно плодотворно. Максимально. Пока никто еще не спрашивает у него результата, напоказ он выставляет самого себя. Свою страшно кипучую деятельность, свою удивительную широту, свою покоряющую масштабность… В Ивано-Франковске Ромуальд Иванович — главный редактор трех вышедших из печати сборников по лесоводству, научный руководитель нескольких аспирантов, председатель лекторской группы первичной организации общества «Знание»… Других ученых трудно иногда уговорить, подвигнуть, а Томчук сам напрашивается, сам взваливает на свои плечи все новые и новые обязанности, заботы, тяготы. И не формально, напротив, увлеченно, со страстью! Окружающие не могут этого не оценить. Ему благодарны. Перед ним открываются все двери. Он заводит нужные связи. Ему охотно верят. Обещает, что его изобретение покорит полмира? Значит, покорит. Обязательно. Нужна бумага, чтобы поскорее присвоили ему докторскую степень? Кто ж откажет Томчуку в такой бумаге? Он же никогда никому ни в чем не отказывает… Постепенно о полезном, очень заметном человеке узнают далеко за пределами Ивано-Франковска. Здесь его тоже готовы оценить, поддержать. На докторской защите раздается, помните, крылатая фраза: дайте только Томчуку доктора, «как паровоз», двинет он за собой в науку «состав». И ведь правильно — двинет!

Прекрасно, конечно, если ученый занимается активной общественной и организаторской деятельностью, крупнейшие советские ученые всегда этим отличались. Но занимается ею, а не прикрывается. Ведет ее вместе с наукой, а не вместо науки.

Когда же наступает срок и оказывается, что научного результата у Томчука нет и, скорее всего, не будет, что в миру он мастер, а в науке, похоже, голый король, то свой кусок, свою лавровую ветвь, свою научную лычку он уже взял, получил. В суматохе успел сделаться и доктором, и профессором. Как и прежде, в Риге, не сработали, дали опять сбой контрольные механизмы, защищающие науку от ненауки. Остается Томчуку побыстрей упаковать вещи и мчать дальше.

Одного Ромуальду Ивановичу никак нельзя: слишком долго задерживаться на одном месте.

Знаете, на что это все-таки похоже? На бег по тонкому льду. Человек, нагрузивший себя непосильным грузом, не может идти по тонкому льду шагом. Здесь треск, там треск. Вот-вот расползется у ног черная полынья… Человек этот вынужден бежать. Все быстрее и быстрее. Чуть замешкаешься — и хрупнет ненадежный лед. А под ногами — бездна.

Позади уже и докторская степень, и профессорское звание, а Ромуальд Иванович спешит, несется. Не оглядываясь, задыхаясь. Или он проскочит, или провалится.

В издательстве «Лесная промышленность» выходит книга Томчука и его супруги. Специалисты удивлены, шокированы. Не знают: негодовать им или смеяться. Листья дуба, по Ромуальду Ивановичу, питательнее всего… зимой, эфирное масло… растворяется в воде… Поднимается шум, скандал. Специалисты пишут: авторы показали «слабую осведомленность», книга производит «удручающее впечатление»… Правда, некоторые ведомственные издания дружно спешат отметить, как нужна и полезна такая книга (если грамотная и честная, то отчего же?), однако издательство «Лесная промышленность» благодарит разгневанных читателей за деловую, принципиальную критику, стыдливо объясняя, что оно, «видимо, несколько передоверило авторам книги, считая их первооткрывателями».

Но шума этого Ромуальд Иванович уже не слышит. Он далеко, создает новый институт. Институт этот займется производством животноводческих кормов из древесины. В высшие органы страны летят многочисленные письма. «Я готов, — смело обещает Ромуальд Иванович, — возглавить создание такого института, быть руководителем проблемы и укомплектовать кадрами лаборатории и отделы института… Заверяю, что в течение уже этой пятилетки…» К письмам доктора наук и профессора прислушиваются. ВАСХНИЛ просит его срочно выслать предлагаемую технологию, химический состав нового продукта и сами полученные образцы. Но ничего этого у Ромуальда Ивановича нет. Хоть шаром покати — нет! Гослесхоз СССР приглашает в Москву крупнейших специалистов из разных городов: все-таки давайте обсудим предложение ученого, а вдруг — дело? Но специалисты только плечами пожимают: так ведь нечего и обсуждать, ничего же конкретного.

Но не слышит опять Ромуальд Иванович. Он теперь созывает первое всесоюзное совещание по проблеме повышения производительности лесов. В воскресенье с вокзала звонит он ответственному работнику из правления научно-технического общества, срочно требует его на службу, дает подписать необходимый документ. «Все уже согласовано, — твердо говорит Томчук, — дело только за вами». Не поверить серьезному человеку, доктору и профессору? Хозяин кабинета подписывает. Появляется пригласительный билет, отпечатанный на шикарной мелованной бумаге. В нем перечислено: за три дня на совещании будет сделано сорок четыре доклада, семьдесят три сообщения. Люди, получив этот билет, садятся в поезд… Но тут выясняется, что все опять блеф, обман, авантюра. Названные в пригласительном билете организации никакого совещания не планировали и не готовили. Упомянутые в билете докладчики, открыв бумагу, долго смотрят на нее и ничего не могут понять. Они в первый раз слышат…

Ну хорошо. Это сам Томчук. Он не хочет, так вынужден нестись стремглав по тонкому льду. Ну, а люди кругом? Ведь прежде, чем издать его книгу, полную ошибок, рукопись, наверное, читали и рецензенты, и редакторы. Думали. И пока еще не иссякла идея новорожденного томчуковского института, находились, я слышал специалисты, которые всерьез гадали: а не податься ли им к Томчуку работать?

Мне кажется, в этот новый этап бурной его карьеры особенно проявилось и расцвело, может быть, самое главное умение Ромуальда Ивановича — умение заразительно обещать. Слово доктора и профессора авторитетно, весомо. Слушайте, люди: сегодня девяносто процентов леса гибнет в отходах, остается на делянке. Разве же это порядок? Разве не надо использовать все до сучка, до веточки, мусор превратить в золото? Обязательно надо. Ребенку ясно. И вот уже гремят аплодисменты в ведомственной прессе, и идут в издательство хвалебные рецензии на рукопись Томчука, и полируется до блеска табличка к новому институту.

Другие ученые тоже занимаются этими вопросами, но другие не скрывают, сколько еще здесь сложных проблем, как много еще надо решить, преодолеть, создать, успеть, выполнить… А Томчук обещает все немедленно, все сразу. Доверьтесь ему — и в два счета сделает он сказку былью. Браво, Томчук, браво!

Но пройдет время, и обязательно наступит горькое похмелье.

Один профессор — это именно он был когда-то научным руководителем кандидатской диссертации Томчука, а потом официальным оппонентом его докторской, а потом прислал в издательство положительную рецензию на рукопись его книги — с тоской и изумлением недавно мне сказал:

— Поехал, понимаете, на место, посмотреть, как на практике действуют разработки Томчука, а там их, оказывается, нет. Обман?

Браво, Томчук, браво!

Постараемся подвести некоторые итоги.

Не Томчук, сам по себе, занимает нас сегодня, бог с ним, с Томчуком… Занимает этот тип, это явление (пусть редкое, исключительное, но явление).

Что же, в сущности, произошло?

Энергичный человек, активный человек, человек, умеющий выставить напоказ самого себя, всякий раз обещающий слишком легкие, немедленные результаты, лихо взбирался со ступеньки на ступеньку, сделал ошеломительную — аж дух перехватывает — научную карьеру?

Так?

Выходит, так.

Но это ведь только следствие, результат.

Гораздо существеннее другое.

Вы вспомните, еще раз вспомните: до чего же безобидно, мирно все начиналось. Чуть-чуть закрыли глаза на то, что в кандидатской работе Томчука науки было не слишком много. Человека, которого за невиданную его энергию, за редкие организаторские таланты следовало, может быть, по-царски наградить, озолотить, не знаю, медаль на грудь повесить, — человека этого милостиво назвали ученым, зовись, братец, великой, могучей науки от этого не убудет.