Эйлин Гудж - Две сестры Страница 13

— Еще когда я была совсем маленькой, я твердо знала, что буду жить на берегу океана, — призналась ей однажды Арлен, улыбаясь иронии судьбы: для нее, девчонки из Миннесоты, океан оставался лишь абстрактным географическим понятием до тех пор, пока в возрасте десяти лет она впервые не съездила к нему на экскурсию. Они стояли у маленькой бухточки, под их домом, глядя на накатывающиеся на песок волны, — приближался шторм. Каштановые волосы Арлен, которые она обычно заплетала в косу, тронутые сединой и похожие на просоленные дубовые доски, сейчас были распущены, и их беззаботно трепал ветер, отчего в своем темно-синем пиджаке до бедер и пышной юбке она казалась персонажем романа XVIII столетия: жена моряка, высматривающая в морской дали корабль своего мужа. — Мне всегда хотелось жить в таком месте, пусть я даже и не знала, где именно оно находится. Там, где по ночам я буду слышать шепот океанских волн. Понимаешь, что я имею в виду? — Она повернулась к Линдсей.

Глаза у Арлен блестели, щеки раскраснелись. Линдсей, которой недавно исполнилось четырнадцать, но которая в житейских вопросах была уже мудрее многих взрослых, кивнула в ответ. Она прекрасно понимала, о чем идет речь. Быть может, потому что сама ощущала нечто подобное.

— Надеюсь, что я никогда не выйду замуж, — заявила она тогда своей приемной матери с категоричностью молоденькой девчонки, которую еще никто из парней не целовал. — Тогда я смогу остаться здесь навсегда.

И сейчас, много лет спустя, уже взрослая Линдсей улыбнулась, думая о том, что со своими желаниями следует быть осторожнее, потому что они сбываются.

Но разве она хотела, чтобы все сложилось иначе? Здесь ее дом, и так было всегда, даже когда она не подозревала о его существовании. Она нисколько не сомневалась в этом, как и в том, что совсем не случайно попала в семью Теда и Арлен. Так что потеря родного дома сама по себе будет для нее жестоким ударом, но стать еще и соучастницей собственного изгнания — нет, это просто неслыханно.

Кроме того, она предаст интересы местной общины. Далеко не все обитатели Лагуны Голубой Луны испытывали щенячий восторг по поводу предполагаемого строительства, в отличие от отцов города, рассчитывающих на налоговые отчисления и новые рабочие места. Например, для недавних переселенцев, Билла и Дженис Харкинс, перебравшихся сюда, когда в их родных краях началась бурная застройка, или для отца Олли, рыбака в третьем поколении, модный курорт и все с ним связанное — водные скутеры, яхты, морские экскурсии, включающие наблюдение за китами, — станет не только крахом привычного образа жизни, но и угрозой самого их существования.

Она оглянулась на Олли, который в одиночку управлялся в кафе в задней части магазина. Полное его имя звучало как Себастьян Оливейра, но все звали его просто Олли. Он поймал ее взгляд и улыбнулся в ответ, нажимая на рукоятку кофеварочной машины и окутываясь клубами пара. Он убедил ее в том, что приобретение этого аппарата для приготовления кофе «эспрессо» станет лучшим капиталовложением, которое она только может сделать, и так оно и вышло, вот только Линдсей была уверена, что дело здесь в самом Олли. Как только он в кафе все взял в свои руки, доходы удвоились.

Олли принадлежал к тем людям, для которых не существует непреодолимых преград и которые рассматривают каждую проблему как ступеньку к успеху. Если к стойке подходил клиент с унылым лицом, он принимался сыпать шуточками и прибаутками до тех пор, пока посетитель не начинал улыбаться, а потом и смеяться в ответ. Олли мог успокоить и развеселить человека одним-единственным словом или жестом. Свою роль играла и его приметная внешность: высокий и нескладный, с длинными руками и ногами, черными прямыми волосами, торчавшими на его голове, как щетина, — ее не мог уложить в прическу никакой гель. Линдсей хорошо знала его родителей — мать юноши и Арлен были подругами, — а Олли унаследовал лучшие качества обоих. От матери-ирландки ему достались ямочки на щеках и чувственный рот, а от отца-португальца — оливковая кожа, черные волосы и карие глаза — глаза, которые неизменно предсказывали ясную погоду и чистое небо, какие бы тучи не клубились на горизонте. Но самым замечательным в Олли была улыбка. Если бы ученые смогли разгадать ее секрет, миру больше не грозил бы энергетический кризис. И тогда отпала бы всякая необходимость в таких книгах, как та, которую Линдсей сейчас держала в руках, — «Великое глобальное потепление, или что ждет нас в будущем».

Она подошла к стойке, чтобы перекинуться с ним парой слов и обсудить подготовку к завтрашнему мероприятию, для которого понадобится много кофе, выпечки и кондитерских изделий. Линдсей рассчитывала на наплыв большого числа посетителей, привлечь которых должен был вундеркинд с Уолл-стрит, писатель Рэндэлл Крейг, чья первая книга, «Кровавые деньги», стала последним писком моды. Было необыкновенным везением то, что он согласился почтить сборище своим вниманием. К счастью для Линдсей, он был местным и жил выше по побережью, в Сан-Франциско.

Не успела она открыть рот, как Олли заметил:

— Вы неважно выглядите, босс. — Он понимающе улыбнулся и подмигнул ей. — Не волнуйтесь, сейчас мы все исправим. — С полки под стеклянной витриной рядом с мраморной стойкой он снял какой-то декадентский шоколадный торт, отрезал от него кусочек и положил на блюдечко. — Это мое последнее творение — шоколад со взбитыми сливками. Я назвал его «Дьявольская горка». — Так местные жители окрестили отрезок шоссе номер 1 к северу от Лагуны Голубой Луны. Улыбка его стала шире, обнажая щербинку в передних зубах — напоминание о лобовом столкновении с металлическим гафелем в то несчастливое лето, когда ему только исполнилось четырнадцать и он вышел юнгой в море на лодке своего отца.

— М-м…уф! — промычала она с набитым ртом. Торт оказался превосходным. Она не знала, что на самом деле служило приманкой для посетителей в ее магазине — книги или кондитерские изделия Олли. Но она не сомневалась в том, что, как только он решит уйти, поднакопив деньжат на собственное дело, равноценную замену она не найдет. — Божественный вкус! — заявила Линдсей, съев все до последней крошки. — Я бы слопала весь твой торт, но он сразу же отложится у меня на бедрах.

Он тяжело вздохнул.

— Костлявые женщины всегда так говорят. — Женщин, следящих за своим весом, он считал проклятием всей жизни.

Линдсей рассмеялась.

— А как, по-твоему, мне удается оставаться костлявой?

Совершенно очевидно, не только потому, что она пробовала стряпню Олли с большой осторожностью; к счастью, у нее была соответствующая конституция. Ее друг однажды сравнил Линдсей с женщинами Модильяни — сплошь вертикальные линии и ни одной горизонтальной. И действительно, она казалась вытянутой в длину со своими мелкими чертами лица и серо-зелеными глазами, которые, опять же, со слов ее приятеля, были задумчивыми даже тогда, когда она занималась столь тяжким интеллектуальным трудом, как составление списка необходимых покупок. Он ценил в ней и то, что она не стремилась выглядеть эффектно, броско, хотя его представление о ней иногда приводило Линдсей в замешательство. Прошлым вечером, когда они направлялись в ресторан, он остановился на ступеньках дома и большим пальцем аккуратно стер румяна, которые она нанесла на щеки.

— Вот так-то лучше, — заметил он, с улыбкой глядя на дело рук своих.

Линдсей сознавала, что должна чувствовать себя польщенной тем, что он предпочитает ее au naturel[21], но вместо этого она вдруг показалась себе девочкой-подростком, родители которой не одобрили ее наряд или чересчур яркий макияж.

— Какие новости от вашего адвоката? — полюбопытствовал Олли, ставя торт обратно в витрину.

Линдсей вытерла губы салфеткой.

— Никаких. Но, если он позвонит, пусть они окажутся хорошими. Боюсь, что на этот момент план по дурным известиям уже выполнен и перевыполнен.

Сегодня от одной из своих покупательниц, агента по недвижимости Хелен Адэр, она слышала, что окружной налоговый инспектор представил отчет с благоприятными отзывами о компании «Хейвуд групп». Для нее это стало неприятной неожиданностью. Еще что-нибудь в этом роде, и она присвоит сегодняшнему дню официальный статус «паршивый».

Олли выпрямился.

— По-о-ня-я-ят-но-о-о. В таком случае, полагаю, вы не горите желанием узнать, что случилось с Рэндаллом Крейгом.

— А что с ним могло случиться? — с беспокойством поинтересовалась она.

— Этот пижон не приедет, — сообщил он ей. — Он недавно звонил, чтобы предупредить нас. Вы были заняты, посему разговаривать с ним пришлось мне. Он просил передать вам, что ужасно сожалеет и что, как только у него образуется окно в расписании, он заглянет к нам и лично извинится перед вами.

— Господи, только этого мне не хватало! — со стоном вырвалось у Линдсей.