Ричард Хьюз - В опасности Страница 14

И расточительный, и гораздо менее действенный. Скоро стало ясно, что они должны доставить новый бочонок Беннету. И помощник с Филлипсом решили рискнуть, встали с бочонками наготове, дожидаясь, когда появится хотя бы ничтожный шанс перебежать палубу - при том, что это все равно казалось невозможным.

Филлипс не видел, как побежал помощник; когда он оглянулся, Бакстона не было.

Его нет! Упал за борт? Филлипс уронил свой бочонок и кинулся в салон.

- Помощник за бортом! - крикнул он в дверь.

Стоявшие там механики вежливо повернулись к нему, но не выразили ужаса. Тогда он побежал обратно, схватил свой бочонок и сам кинулся к задней надстройке: он счел это необходимым, поскольку остался один, но добраться не надеялся.

Однако добрался и отпер дверь. Оттуда на него вывалился Бакстон. Филлипс был настолько уверен, что помощник капитана утонул, что при виде его сам чуть не упал за борт от неожиданности.

Теперь у Беннета было два бочонка - должно хватить почти до вечера. Он принялся за работу.

Вообще, человеку это свойственно - гордость за свое дело и желание выполнить его хорошо. Это один из главных источников усердия: гордость от совершенствования средств, а не одно лишь желание цели. Такую гордость мы ожидаем встретить в художниках и поэтах, можно понять ее в отличном ремесленнике - плотнике или моряке. Но на самом деле она есть почти у каждого, какова бы ни была его работа. Мусорщик гордится качеством отходов, с которыми имеет дело. Рабочий канализации знает, что ни один из беспечных прохожих у него над головой, будь он герцог или таксист, не прочистит засорившуюся магистраль так умело, как он. Занятие Беннета - медленно сливать масло в полузатопленном темном гальюне - может показаться вам монотонным. Ничего подобного. С каждым часом техника его улучшалась - само это доставляло удовольствие. Сколько масла вылить за раз. На сколько и как часто вытаскивать конопляную затычку, чтобы выпустить его. За что держаться, когда подступает вода. Вы подумаете, что он соскучился? Нет: парень стоял на посту без еды и без отдыха двадцать часов, до середины субботнего дня, - лил масло; и хотя под конец так устал, что видел сны стоя, скуки не почувствовал ни разу.

А сны довольно быстро переплелись с техникой.

Чаще всего он видел себя в аудитории, где нудный лектор бубнил о разливании масла. Иногда лектором был он сам и в мерных периодах объяснял Высокое Искусство Проливания Масла - выпады, уклоны, защиту, контратаку, а завороженные студенты записывали в тетради все его пункты и подпункты а и б, все его следствия и выводы.

Скачок в сознании - и он обнаруживал, что реально делает то, о чем, ему казалось, он говорит. Потом плавное соскальзывание по склону рассудка обратно, и снова ему казалось, будто он ведет речь о том, чем на самом деле был занят.

Ни разу за все двадцать часов ему не пришло в голову бросить это дело. Иногда очень трудно провести грань между героем и артистом. Безусловно, судно спаслось тогда благодаря тому, что лили масло. Безусловно, масло подействовало так удачно благодаря тому, как держался на своем посту в кормовом гальюне Беннет и в переднем - Уотчетт. Когда цистерна с маслом в машинном отделении опустела, механики сломали одну из тех загнутых труб, о которых я говорил вначале, - они выпускают газы из топливных цистерн, - и стали черпать мазут ведрами.

2

Китайцев из машинного отделения, наверное, зря вывели на палубу. Внизу они чувствовали себя более или менее сносно, а теперь им стала ясна вся тяжесть их положения. Это подействовало на них не лучшим образом. Теперь они вобще отказались таскать масло. Они не впали в апатию, как палубные, они озлились. Они на это не подписывались. Если их собирались подвергнуть такому, надо было сказать заранее. Англичане затащили их в такой шторм, не предупредив, когда нанимали; англичане нарушили договор - а это все равно что обманули. И в довершение всего - мошенничество с едой (они уже испытывали сильный голод): такого они терпеть не обязаны. Виду они почти не подавали, но можно было ждать от них серьезных неприятностей - пороху достаточно было маленькой искры.

Мистер Макдональд не только к своим машинам относился чутко, он очень чуток был в отношении своих подчиненных. Он сразу понял, что лояльность их кончилась, что им нельзя доверять. И это ему самому не пошло на пользу. Теперь он то и дело резко оборачивался и воспаленным взглядом смотрел, нет ли за спиной китайца. Сутер из-за этого тоже был на взводе. Он видел, что Макдональд опасается китайцев, и возмущался этим. Если китайцы бузят, им что, нельзя накостылять? Господи, до чего же ему хотелось! Чего хорошего, если старший так взвинчен из-за китайцев. Боится их?

На пути Сутера, тащившего бочонок, оказались два китайца с застывшими злыми лицами. Неожиданно пустив петуха, он обругал их и хотел пнуть, но промахнулся. Они исчезли. Это заметил Макдональд и повернулся к нему.

- Опять вы не доверяете людям, мистер Сутер, - сказал он. - Вы не можете сдерживаться?

Это он-то им не доверяет! А сам трясется от страха!

Обоих охватил гнев, и они свирепо уставились друг на друга: Макдональд с наполовину сожженными у вспомогательного котла седыми усами и воспаленными красными глазами, Сутер с искаженным мучнистым лицом, которое приобрело черноватый оттенок, словно в жилах у него текли чернила, и редкими ресницами, почти спрятавшимися между опухших век.

В эту минуту со старшим спокойно заговорил Гэстон.

- Сэр, у меня есть вода. Немного, горло смочить.

Вода! Первая за полтора дня! От одного этого слова свело рот.

- Я придумал отвинтить золотники в лебедках, - объяснил Гэстон. - Там конденсат - одна-две чашки. (В воду превратился остывший пар, который вращал лебедки.)

Это было неотложное дело. С тщательностью старателей, извлекающих золото из песка, они выцедили из лебедки воду. Каждому хватило смочить губы. Каждому, кроме Уотчетта, лившего масло в переднем гальюне, и Беннета - в кормовом. О них никто не вспомнил.

Темнело. Белый мрак снова сменялся черным. Море бесновалось по-прежнему, и масло, безусловно, предстояло лить всю ночь.

Эдвардес при свете фонарика просматривал стопку записей, которые должны будут превратиться в официальный судовой журнал. Они были накорябаны на обороте радиобланков и засунуты в шкаф с сигнальными флагами на мостике. Где он? Понять было невозможно, подсказать мог только инстинкт. Ни по звездам, ни по солнцу не определиться - их нет, и надежды увидеть их нет. "Архимеда" тащил шторм, но куда тащил? Путь был настолько ломаный, что нельзя было даже примерно сказать, куда их несет. Эта отмель была, возможно, Серрана или Серранилья, хотя... но куда их вынесет? Ураганы рано или поздно встречают сушу. Когда этот налетит на Кубу, или на Юкатан, или на Флориду, по-прежнему ли они будут у него внутри?

Глава VIII

Следующая ночь была такой, что никто из них ее не забудет; правда, и ясно вспомнить никто не сможет.

Дику было легче бороться со сном, чем Беннету: он вообще не спал, и скорлупа бодрствования сохранилась в целости. Но в некоторых отношениях ему было хуже. Переднюю надстройку било сильнее, чем ют. Через вентиляцию наливалось больше воды. Кроме того, этим гальюном до шторма пользовались. Зато он не был заперт, как Беннет: дверь сорвало напрочь. У него болела голова; язык был не плоский и влажный, а круглый и сухой. Поэтому он норовил просунуться между губ, как клин. Но не мог, всякий раз прилипал к губам, словно смазанным вязким клеем, и отлеплять его приходилось осторожно, чтобы не содрать кожу.

- Понимаешь, - объяснял он Сюки, - тут нужна большая осторожность. Если дашь ему прилипнуть к коже, он ее сорвет. Очень плавно, вперед и назад - тогда он отлипает, и я могу убрать его в рот.

Но Сюки не отвечала; а ведь ей должно быть интересно. Она смотрела мимо него и что-то напевала. Ей было все равно. И усилием мысли он отодвинул ее - метра на полтора и чуть влево. Там ей не на что было сесть; однако же она сидела, точно в такой же позе, как прежде. Все-таки она нашла на что сесть: теперь он видел, что сидит она у входа заросшей папоротником пещеры. Поэтому со сладкой спазмой он поднял свой бочонок и прошел сквозь нее в пещеру, цедя на ходу масло (чтобы найти потом обратную дорогу, сказал он себе).

- Понимаешь, - сказал он, встретившись с ней снова в глубине пещеры, метрах в ста от входа, - я поставлен лить масло из этого бочонка.

- Конечно, - сказала Сюки и, наклонившись вперед, заглянула ему в глаза - так близко, что ее красивые холодные глаза почти коснулись его распухших соленых век.

- Ну конечно! - повторила она и, повернувшись, поскакала прочь на неестественно удлиненных ногах, нервно складывая и расправляя уши.

В конце пещеры он вытащил затычку из бочонка полностью, и на этот раз вылилось много масла.

Надо осторожнее, подумал он, так я его быстро истрачу.

Но вылилось всего полбочонка, и тут подоспели Бакстон и Филлипс с двумя полными.