Артур Шницлер - Жена мудреца (Новеллы и повести) Страница 14

- Экипаж ужасно трясет.

- Да, мы опять едем по мостовой.

- Почему он едет такими зигзагами?

- Это тебе кажется.

Он, однако, и сам считал, что качало их гораздо сильнее, чем следовало. Но говорить он об этом не хотел, чтобы не напугать ее еще больше.

- Сегодня нам нужно о многом серьезно поговорить, Эмма.

- Тогда начинай, в девять я должна быть дома.

- Все можно решить двумя словами.

- Господи, что же это такое?.. - вскрикнула она.

Коляска каким-то образом оказалась между рельсами конки и теперь, когда извозчик попытался выехать, накренилась так, что едва не опрокинулась. Франц схватил извозчика за шиворот.

- Остановитесь, - закричал он. - Вы же пьяны.

Извозчик с трудом остановил лошадей.

- Но, сударь...

- Давай сойдем, Эмма.

- Где мы?

- Уже у моста. Буря теперь приутихла. Пройдемся немного пешком. Когда едешь, все равно толком не поговоришь.

Эмма опустила вуаль и последовала за ним.

- Приутихла, говоришь? - воскликнула Эмма; не успела она выйти из коляски, как ветер едва не сбил ее с ног.

Он взял ее под руку.

- Следуйте за нами, - крикнул он извозчику.

Они, не спеша, двинулись вперед. Поднимаясь на мост, оба хранили молчание; потом они услышали внизу шум воды и остановились. Густая мгла обступала их. Под ними катила свои воды река - серая и безбрежная; вдали виднелись красные огоньки, которые отражались в воде и, казалось, парили над нею. С берега, только что покинутого ими, в воду падали дрожащие полосы света; на другом берегу река как бы терялась в черных лугах. Вдруг послышался далекий, все нарастающий гул, - оба невольно взглянули туда, где мелькали огни; между железными арками, неожиданно выхваченными из ночного мрака и тут же, казалось, опять потонувшими в нем, проносился поезд с ярко освещенными окнами. Мало-помалу гул стих, наступила тишина, нарушаемая лишь неожиданными порывами ветра.

После долгого молчания Франц промолвил:

- Надо уехать отсюда.

- Конечно, - откликнулась тихо Эмма.

- Надо уехать; я имею в виду: уехать совсем, - живо сказал Франц.

- Это невозможно.

- Потому что мы трусы, Эмма; только поэтому.

- А ребенок?

- Он бы оставил его тебе, я совершенно уверен в этом.

- И как? - спросила она тихо. - Убежать ночью, тайком?

- Зачем? Ты просто скажешь ему, что жить с ним больше не можешь, потому что принадлежишь другому.

- Ты в своем уме, Франц?

- Если хочешь, я избавлю тебя и от этого, - я сам поговорю с ним.

- Ты не сделаешь этого, Франц.

Он попытался разглядеть ее лицо, но в темноте ничего не увидел, кроме того, что она вскинула голову и повернула ее к нему. Он помолчал немного, Потом спокойно сказал:

- Не бойся, не сделаю.

Они приближались к другому берегу.

- Ты ничего не слышишь? - спросила она. - Что это?

- Это с той стороны, - сказал он.

В темноте тарахтела какая-то повозка; навстречу им плыл красный огонек; скоро они увидели, что это свет небольшого фонаря, укрепленного на переднем конце оглобли; была ли на повозке кладь и ехал ли на ней кто, они не видели. Следом проехали еще две повозки. На последней они заметили человека в крестьянской одежде, он раскуривал трубку. Повозки проехали. Опять слышался лишь глухой шум фиакра, следовавшего за ними в двадцати шагах. Мост теперь отлого спускался к противоположному берегу. Они видели, как теряется во мраке между деревьями дорога. Внизу справа и слева от них расстилались луга; они глядели туда, как в пропасть.

После долгого молчания Франц вдруг сказал;

- Значит, это последний раз...

- Что? - озабоченно спросила Эмма.

- Что мы вместе. Оставайся с ним. Я уйду,

- Ты серьезно?

- Совершенно.

- Вот видишь, все-таки не я, а ты каждый раз отравляешь нам те немногие часы, когда мы можем быть вместе.

- Да, да, ты права, - сказал Франц. - Давай вернемся.

Она крепче прижалась к его плечу.

- Нет, - сказала она нежно, - теперь я не хочу. Так легко ты от меня не отделаешься.

Она привлекла его к себе и долго целовала.

- Куда бы мы попали, - спросила она затем, - если бы поехали по этой дороге?

- Прямо в Прагу, милая.

- Нет, это далеко, - сказала она с улыбкой, - но немножко, если хочешь, можно еще проехать в ту сторону.

Она показала в темноту.

- Эй, извозчик! - позвал Франц. Тот не услышал.

Франц закричал:

- Да остановитесь вы!

Фиакр все удалялся. Франц побежал догонять его. Теперь он увидел, что извозчик спит. Ему пришлось громко крикнуть, чтобы разбудить его.

- Мы проедем еще немного, прямо по этой дороге, поняли?

- Ладно, сударь...

Эмма села в фиакр; за нею Франц. Свистнул кнут; лошади вихрем понеслись по размокшей дороге. Крепко обнявшуюся пару бросало из одного угла в другой.

- Разве в этом нет своей прелести? - шептала Эмма, почти касаясь его губ.

В это мгновение ей вдруг почудилось, будто коляска летит вверх, - она почувствовала, как ее подкинуло, хотела за что-нибудь ухватиться, но вокруг была пустота; ей показалось, что ее закружил какой-то бешеный вихрь; она невольно зажмурилась - и вдруг ощутила, что лежит на земле; наступила жуткая, тягостная тишина, словно весь мир куда-то исчез и она осталась совершенно одна. Потом она услышала какие-то звуки: стук лошадиных копыт, бивших землю рядом с нею, чей-то тихий стон; но она ничего не видела. Теперь ей стало страшно, она закричала - и испугалась еще больше, потому что не услышала собственного крика. Она вдруг совершенно ясно представила себе, что произошло: фиакр налетел на что-то, скорее всего на верстовой столб, опрокинулся, и они вывалились. "Где Франц?" - было ее следующей мыслью. Она позвала его по имени. И услышала свой голос; совсем тихий, правда, но она услышала его. Никто не откликнулся.

Она попыталась подняться, с трудом села. Пошарив руками, наткнулась на чье-то тело. Теперь глаза ее освоились с потемками. Рядом с нею совершенно неподвижно лежал Франц. Она протянула руку и коснулась его лица; по нему текло что-то влажное, теплое. У нее перехватило дыхание. Кровь?.. Что случилось? Франц ранен и без сознания. А извозчик - где он? Она позвала его. Никто не откликнулся. Она все еще сидела на земле. "Я жива и невредима, - подумала она, хотя чувствовала боль во всем теле. - Что же мне делать... что же мне делать... не может быть, чтобы я ничего себе не повредила".

- Франц! - позвала она.

Голос раздался совсем рядом:

- Где вы тут, фрейлейн? Где господин? Ничего поди не случилось?.. Погодите, сейчас, фрейлейн, - я только засвечу фонарь, а то ничего ведь не видать; и чего это мои дьяволы сегодня... ума не приложу. А я, ей-богу, не виноват... на кучу щебня понесло их, окаянных.

Несмотря на боль во всем теле, Эмма поднялась на ноги; то, что извозчик был цел и невредим, немного успокоило ее. Она слышала, как он открыл дверцу фонаря и зачиркал спичками. Со страхом ждала она света. Еще раз притронуться к лежавшему перед нею на земле Францу она не решалась; она думала: когда не видишь, все кажется страшнее; глаза у него, конечно, открыты... должно быть, все обошлось.

Сбоку упал слабый луч света. Она вдруг увидела фиакр, который, к ее удивлению, не лежал на земле, а лишь съехал в канаву, как если бы у него сломалось колесо. Лошади стояли как вкопанные. Свет приближался; она видела, как желтый кружок, медленно скользнув по верстовому столбу, по куче щебня, исчез в канаве; потом он заполз Францу на ноги, скользнул по телу, осветил его лицо и тут замер. Извозчик поставил фонарь на землю, у самой головы лежащего. Когда Эмма опустилась на колени и увидела его лицо, у нее замерло сердце. Лицо было бледное, глаза - полузакрыты, виднелись одни белки. Из правого виска по щеке медленно сочилась струйка крови, которая терялась под воротником на шее. Зубы впились в нижнюю губу.

- Не может быть! - твердила Эмма.

Опустившийся на колени извозчик тоже остолбенело глядел на лицо Франца. Потом он взял обеими руками его голову и приподнял ее.

- Что вы делаете? - сдавленным голосом крикнула перепуганная Эмма, которой показалось, будто голова поднимается сама собой.

- Фрейлейн, сдается мне, беда тут стряслась.

- Неправда, - сказала Эмма. - Этого не может быть. Разве вам что-нибудь сделалось? А мне?..

Извозчик медленно опустил голову Франца на колени дрожавшей Эммы.

- Хоть бы кто подошел... не могли эти крестьяне проехать на четверть часа позже...

- Что же нам делать? - дрожащими губами спросила Эмма.

- Да, фрейлейн, кабы фиакр не поломался... а в таком виде... Ничего не поделаешь, придется ждать, пока кто подойдет.

Он еще что-то говорил, но Эмма не слушала его. Она между тем как бы очнулась и теперь знала, что делать.

- Далеко до ближайших домов? - спросила она.

- Нет, уже не далеко, фрейлейн, до Франц-Иозефсланда отсюда рукой подать... Будь сейчас светло, его, может, даже видно было б; пешком тут минут пять, не больше.

- Сходите туда. Я останусь, а вы позовите людей.

- Ладно, фрейлейн, но, по-моему, лучше бы мне все-таки остаться тут, при вас - особо долго-то ждать не придется, тут скоро кто-нибудь подойдет это как-никак шоссе, и...