Редьярд Киплинг - Отважные мореплаватели Страница 17

- А такой, что эту историю они будут рассказывать до конца своих дней, - ответил Диско. - "Размельченный жмых, политый..."!

- Солью, конечно, - упрямо вставил Солтерс, просматривающий сельскохозяйственные статьи в нью-йоркской газете недельной давности.

- Такой позор, что дальше некуда, - продолжал возмущенный шкипер.

- Ну, это вы слишком, - сказал Длинный Джек-миротворец. - Послушайте, Диско! Есть ли на свете еще одна шхуна, которая, повстречавшись в такую погоду с грузовым пароходом, дала ему координаты и сверх того завела беседу, притом ученую беседу, о содержании бычков и прочего скота в открытом море? Не беспокойтесь! Не станут они болтать. Разговор был самый что ни на есть приятельский. От этого мы не внакладе, а совсем наоборот.

Дэн пнул Гарви под столом, и тот поперхнулся кофе.

- Верно, - сказал Солтерс, чувствуя, что его честь спасена. - Прежде чем советовать, я ведь сказал, что дело это не мое.

- И вот тут-то, - вмешался Том Плэтт, специалист по дисциплине и этикету, - вот тут-то, Диско, ты, по-моему, и должен был вмешаться, если, по-твоему, разговор заворачивал не в ту сторону.

- Может быть, это и так, - сказал Диско, увидевший в этом путь к почетному отступлению.

- Конечно, так, - подхватил Солтерс, - потому что ты - наш капитан. И стоило тебе лишь намекнуть, как я бы тут же остановился, не по приказу или убеждению, а чтобы подать пример этим двум несносным юнгам.

- Видишь, Гарв, ведь я говорил, что рано или поздно дело дойдет до нас. Всегда эти "несносные юнги"... Но я и за долю улова палтуса не хотел бы пропустить это зрелище, - прошептал Дэн.

- И все-таки надо одно держать в стороне от другого, - сказал Диско, и в глазах Солтерса, набивавшего себе трубку, загорелся огонек нового спора.

- Есть большой смысл в том, чтобы одно не смешивать с другим, - сказал Длинный Джек, намеренный предотвратить шторм. - В этом убедился Стейнинг из фирмы "Стейнинг и Харо", когда назначил Кунахэна шкипером "Мариллы Д. Кун" вместо капитана Ньютона, которого прихватил ревматизм и он не смог выйти в море. Мы прозвали его "штурман Кунахэн".

- Что до Ника Кунахэна, так он без бутылки рома на борту и не появлялся, - подхватил Том Плэтт, подыгрывая Джеку. - Все терся возле бостонского начальства, моля бога, чтоб его сделали капитаном какого-нибудь буксира. А Сэм Кой с Атлантик-авеню целый год, а то и больше бесплатно кормил его, чтобы только послушать его истории. Штурман Кунахэн... Ну и ну! Умер лет пятнадцать назад, верно?

- Кажется, семнадцать. Он умер в тот год, когда построили "Каспар Мви". Вот он-то всегда мешал одно с другим. Стейнинг взял его по той же причине, по какой один вор украл раскаленную плиту: ничего лучшего под рукой не оказалось. Все рыбаки ушли на Отмели, и Кунахэн набрал команду из отъявленных негодяев. Ром!.. "Марилла" могла продержаться на плаву с тем, что они нагрузили на борт. Из бостонской гавани они вышли при сильном норд-весте и все до одного были здорово навеселе. Провидение позаботилось о них, потому что они ни вахты не установили и не прикоснулись ни к одной снасти, пока не увидели днище бочонка в пятнадцать галлонов отвратительного зелья. По словам Кунахэна, это продолжалось неделю (если б только я мог рассказывать, как он!). Все это время ветер ревел не переставая, и "Марилла" ходко шла себе вперед. Тут Кунахэн берет дрожащими руками "бычье ярмо" и, несмотря на шум в голове, определяет по карте, что они находятся к юго-западу от острова Сейбл-Айленд и что идут они прекрасно, но никому об этом ни слова. Они снова откупоривают бочонок, и опять начинается беззаботная жизнь. А "Марилла" как легла набок, выйдя за Бостонский маяк, так и продолжала себе шпарить вперед. Пока что им не повстречались ни водоросли, ни чайки, ни шхуны, а прошло уже четырнадцать дней, и тут они забеспокоились: уж не проскочили ли они Отмели. Тогда они решили промерить дно. Шестьдесят саженей. "Это все я, - говорил Кунахэн. - Я и никто больше довел вас до Отмелей; а вот как будет тридцать саженей, так мы малость соснем. Кунахэн - это настоящий парень, - говорил он. - Штурман Кунахэн!" Снова опустили лот: девяносто. Кунахэн и говорит:

"Или линь растянулся, или Отмель осела".

Они вытащили лот, находясь в том состоянии, когда всему веришь, и стали считать узлы, и линь запутался до невозможности. А "Марилла" все бежит, не сбавляя хода, пока им не повстречалось грузовое судно.

"Эй, рыбаков поблизости не видели?" - спросил Кунахэн.

"У ирландского берега их всегда полным-полно", - ответили с грузовика.

"Эй, проспись! - возмутился Кунахэн. - Какое мне дело до ирландского берега".

"Тогда что вы здесь делаете?" - спросили оттуда.

"Страдаем за христианскую веру! - отвечает Кунахэн (он всегда так говорил, когда у него сосало под ложечкой и было не по себе). За веру страдаем, - повторил он. - А где я нахожусь?"

"В тридцати милях к юго-западу от мыса Клир, - отвечают с судна, если вам от этого легче".

Тут Кунахэн подпрыгнул вверх на четыре фута семь дюймов - кок точно измерил.

"Полегче! - проревел он. - Вы за кого меня принимаете? В тридцати пяти милях от мыса Клир и в четырнадцати днях пути от Бостонского маяка! Христианские страдальцы, да это ж рекорд! К тому же у меня мама в Скиберине!"

Подумать только! Мамочка, видите ли! А все дело в том, что он не мог держать одно в стороне от другого.

Его экипаж был почти весь из местных ирландских ребят, кроме разве одного парня из Мериленда, которому очень хотелось домой. Тогда команда объявила его мятежником и повела "Мариллу" в Скиберин.

Они прекрасно провели там целую неделю со своими старыми друзьями. А потом обратно и через тридцать два дня достигли Отмелей. Дело близилось к осени, да и припасы были на исходе, так что Кунахэн порулил прямо в Бостон - и дело с концом.

- А что сказали хозяева? - поинтересовался Гарви.

- А что они могли сказать? Рыба где была, там и осталась - в море, а Кунахэн уши всем прожужжал о своем рекорде. Хоть в этом нашли утешение. И все случилось, во-первых, потому, что ром надо было держать подальше от команды; во-вторых, нельзя было путать Скиберин с Кверо. Штурман Кунахэн, упокой боже его душу, отчаянный был человек!

- А когда я служил на "Люси Холмс", - своим мягким голосом проговорил Мануэль, - мы не могли продать улов в Глостере. А? Что? Хорошая цена не хотели давать. Тогда идем другое место. Поднимается ветер, мы плохо видим. А? Что? Поднимается ветер еще больше, мы ложимся и бежим очень быстро сами не знаем куда. Потом видим земля, и делается жарко. Видим, в длинный лодка идет два, три негра. А? Что? Спрашиваем, где мы есть, они говорят... А ну-ка угадайте все, где мы были.

- На Больших Канарских, - ответил, подумав, Диско.

Мануэль, улыбаясь, покачал головой.

- Остров Бланко, - сказал Том Плэтт.

- Нет. Еще дальше. Мы были ниже Безагос, а лодка пришла из Либерии! Там мы и продали рыбу. Неплохо, да? А? Что?

- Неужто такая шхуна может дойти до Африки? - спросил Гарви.

- Можно и мыс Горн обойти, было бы только зачем да хватило бы еды, ответил Диско. - У моего отца был небольшой пакетбот, тонн эдак на пятьдесят, под названием "Руперт", и он ходил на нем к ледяным горам Гренландии в тот год, когда половина всех рыбаков пошла туда за треской. Больше того, он взял с собой мою мать - наверно, чтобы показать, как зарабатываются деньги, - и они застряли во льдах; там же, в Диско, народился я. Конечно, я ничего из того не помню. Мы вернулись домой весной, когда льды растаяли, а меня назвали по тому месту. Плохую шутку сыграли с младенцем, но что поделаешь, все мы ошибаемся в жизни.

- Верно! Верно! - прокричал Солтерс, энергично кивая. - Все мы ошибаемся. И вот что я вам скажу, молодые люди: сделав ошибку - а вы делаете их по сотне в день, - не бойтесь признаться в том, как мужчины.

Длинный Джек так здорово подмигнул, что это увидели все члены экипажа, кроме Диско и Солтерса, и инцидент был исчерпан.

"Мы здесь" еще несколько раз бросала якорь севернее, лодки почти каждый день выходили в море и шли вдоль восточной кромки Большой Отмели над глубиной в тридцать - сорок саженей и все время ловили рыбу.

Вот здесь-то Гарви впервые узнал, что такое каракатица - самая лучшая наживка для трески. Однажды темной ночью их всех разбудил громкий крик Солтерса: "Каракатица! Каракатица!" Рыбаки повскакали с мест, и часа полтора все до одного стояли, склонившись над своей снастью для ловли этого странного существа; снасть эта состояла из кусочка окрашенного в красный цвет свинца, на нижнем конце которого, как из полуоткрытого зонтика, торчат спицы. По какой-то непонятной причине каракатица обвивается вокруг этого устройства, и, прежде чем она успевает освободиться от спиц, ее вытаскивают наверх. Но прежде чем расстаться со своей родной стихией, она норовит попасть прямо в лицо рыбаку сначала струей воды, а потом чернилами. Было смешно смотреть, как рыбаки стараются увернуться от чернильного душа. Когда суматоха кончилась, все они были черные, как трубочисты, но на палубе лежала груда свежей отличной наживки. Уж больно треске нравится маленький блестящий кусочек щупальца каракатицы, насаженный на кончик крючка поверх тела моллюска.