Сурат - Автопортрет с отрезанной головой или 60 патологических телег Страница 18

“Конечно, — вздохнул Нарайан. — Просто у меня кружится голова, если я чего-то не понимаю”

“Иными словами, — заключил Шизонанда, — понимание тебе нужно не для действия, а для ясности в башке?”

“Ну, в общем, да”

“А теперь, когда ты видишь, что твое понимание — это просто отсутствие противоречия в мыслях, а вовсе не знание того, как оно все обстоит на самом деле, стоит ли так же серьезно относиться к новым мыслям, возникающим в твоей голове, чтобы из-за них нарушать восстановившийся там штиль и порядок?”

“Я понял, — лицо Нарайана просветлело и он стал медленно пятиться к выходу. — Я все понял. Большое спасибо. До свидания. Всего хорошего…”

“Погоди! — строго сказал Шизонанда и Нарайан остановился. — А деньги?”

Нарайан смущенно отдал Шизонанде мешок с деньгами, вырученными за продажу дома, и подумал, что теперь ему совершенно некуда идти.

“Так что, это правда, что о вас говорят?” — робко спросил он копающегося в мешке Свами.

“Что именно?” — Шизонанда оторвал глаза от мешка.

“Ну, то, что вы являетесь Господом Шивой…”

“Ааааа..! — расплылся в улыбке Шизонанда. — Не совсем. Это как-то на одном сатсанге я ляпнул, что я, мол, Бог, и меня после этого стали неправильно понимать”

“То есть?”

“Когда я говорю, что я — Бог, это вовсе не значит, что я являюсь Богом, — объяснил Шизонанда. — Это попросту означает, что Бог является мной, только и всего…”

“Но ведь от перестановки слагаемых сумма не изменяется” — непонимающе возразил Нарайан.

“Совершенно верно, — вздохнул Шизонанда. — Но я-то говорю не о сумме, а о точке зрения!”

В это время под скатертью началась возня и через секунду, обводя мутным взором присутствующих, Праджнятара уже сидела на полу, что символизировало ее возвращение в мир бодрствующих людей. Свами осторожно вложил ей в руки чашку с чаем, которую она брезгливо поставила на пол.

“Ты не поверишь, — сказала она мужу, — но я только что разговаривала с Господом Шивой. Он сказал, что выслал нам денежный перевод, и попросил не обижать курьера. Я ничего не понимаю!..”

Шизонанда задумчиво положил подбородок на мешок с деньгами и сказал: “Согласись, родная, это не повод для того, чтобы требовать от меня объяснений. Легче через астрал переправить мешок с баблом из Бомбея в Бенарес, чем словами передать понимание из моей головы в твою”

Праджнятара болезненно поморщилась и вдруг заметила стоящего в дверях Нарайана.

“Вы к кому?” — спросила она.

“А я уже ухожу!” — крикнул Нарайан и бросился бежать прочь от дома Шизонанда по улице, которая была такой же пустой, как и его собственные мозги. Он бежал и бежал, и остановился только тогда, когда подумал о том, куда лежит его путь. “Вы не подскажите, куда мне идти?” — спросил он сидящего на обочине дороги садху, который блаженно улыбался, посасывая бамбуковую трубку. “Скажи ему, чтобы шел на хуй” — шепнул на ухо садху Господь Шива и садху улыбнулся еще шире.

23. Где скрывался Иисус?

Иуда долго думал, к какой категории психов следует отнести этого умалишенного. Большинство слабоумных сынов израилевых зацикливались на том, что именно они являются долгожданными Мессиями, но этот — наоборот, не только не утверждал своей божественности, но и был готов заплатить любую цену за то, чтобы встретить грядущего пророка, в реальное существование которого он верил свято. Его помешательство было настолько нестандартно, что Иуда принес второй кувшин вина, и язык у психа развязался еще больше.

“Подумать только, — сокрушался псих, — столько лет подготовки, постоянное финансирование со стороны правительства, боже ты мой!.. Да этих денег на три годовых госбюджета хватило бы. А я уже пять лет здесь ошиваюсь — и ничего. По нашим подсчетам, его должны были распять еще в прошлом году, а он даже не появлялся. Никаких толп, никаких хлебов, мертвые не ходят, слепые не прозревают — глухо, как в танке”

“Что такое танк?” — вежливо полюбопытствовал Иуда.

“Танк — это… эээ… — псих озадаченно почесал затылок. — Это как Иерихонская Труба, только бронированная и сама ездит. Да бог с ним, с танком! Слушай, а, может быть, на самом деле и не было никаких толп, ведь у Булгакова никаких толп не было! Может, все тайно было — закрытая секта, вход только по паролям… Может, я сейчас с тобой разговариваю, а ты — один из них. А, может, ты — это Он?”

“Неее, — возразил Иуда. — Тут я тебе точно сказать могу — я это я”

“Вот и все так говорят, — сокрушенно вздохнул псих. — Никто ничего не видел, никто ничего не слышал. Раньше, веришь ли, я и конспирацию строгую соблюдал и все такое, да и сейчас, конечно, соблюдаю — по большому счету. Это я только с тобой ведь так откровенно могу… Ты меня уважаешь?”

“Я?! — изумился Иуда. — Да я маму родную так не уважаю, как тебя. А ты меня?”

“Уважаю! — тряхнул головой псих. — Потому и не скрываю от тебя ничего. С тобой бы я в разведку пошел, да только мы, разведчики, парами не ходим. С другой стороны, это и не важно вовсе. Даже если б ты иудой оказался и стал болтать…”

“Но я и так Иуда” — напомнил Иуда.

“Конечно, — согласился псих. — У вас тут каждый второй — Иуда, а каждый третий — Иисус. Но я не это имею в виду. Даже если бы ты все разболтал, тебе все равно никто не поверил бы”

“Но я — верю!” — прижал руку к сердцу Иуда.

“Ты вообще — хороший мужик! — заключил псих. — Но это меркнет рядом с провалом операции. Мне остается только сесть и собственноручно написать эти чертовы Евангелия, чтобы восстановить историческую справедливость. Парадоксальное решение, но другого выхода я не вижу”

“Погоди! — у Иуды промелькнула мысль и он решил играть по бредовым правилам этого сумасшедшего. — Давай будем исходить из предположения, что Мессия все-таки существует, но существует в тени. Закрытая, как ты сказал, секта, тайные вечери и прочая. Ты говоришь, у вас есть записи его проповедей, а это значит, что ты уже как бы посвященный внутреннего круга, просто ты не можешь выйти на них, а они — на тебя”

“Ну” — настороженно согласился псих и глаза Иуды удовлетворенно сверкнули.

“Вот тебе и ну! — сказал он. — Ты же до сих пор пробовал только первое, то есть пытался выйти на них, но не пробовал второго — сделать так, чтобы они вышли на тебя! Ты должен засветиться!”

“Значит, по-твоему, — холодно улыбнулся псих, — я тебе свою историю спьяну разболтал? Ты представляешь, сколько может выпить полковник разведки, не пьянея? Ладно. Как ты заметил, выйти на пророка и его апостолов у меня не получилось. И я уже целый год пью с разными фарисеями, вроде тебя, и говорю, говорю, говорю… Толку от этого, правда…”

“Ты не понял, — возразил Иуда. — Так ты можешь всю жизнь здесь пробухать и никого не найти. Ты должен засветиться публично! И не так, чтобы сказать перед толпой на рынке: я знаю, ребята, вы где-то здесь. Неееет! Ты должен сам объявить себя Мессией и дословно воспроизвести его проповедь. Слова-то хоть помнишь?”

“Еще бы! — оживился псих. — Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное. Блаженны плачущие, ибо они утешатся…”

“Не слабо, — уважительно хмыкнул Иуда. — Вот тогда-то он и обалдеют, твои сектанты. Придут к своему учителю и спросят о тебе — кто такой? А он им: а ну-ка, ребятки, приведите-ка его ко мне!”

“Верно! — лицо психа просветлело. — Толковый ты мужик. Тебя как звать-то хоть? А, да. Ты говорил. А меня — Серегой звать, Сергеем Николаевичем. Можно просто — Серый…”

И они выпили еще полкувшина, а через три года, наполненных самыми невероятными событиями, Иуда не выдержал и пошел к первосвященнику, чтобы сдать ему скандального лжепророка со всеми потрохами.

“Настоящий Мессия на нас так и не вышел, — рассказывал он кивающему Каиафе, — а этот обнаглел только сверх меры…”

Еще через две недели Сергей Николаевич стоял с Петром перед деревом, на котором ветер раскачивал уже попахивающее тело Иуды, и растерянно разводил стигматами.

“Когда ты воскрес, Учитель, — сказал Петр, — он сам не свой стал, совесть его доконала”

“Что ж он со мной не поговорил? — сокрушался Сергей Николаевич. — Я бы объяснил ему, что к чему. Ну, да ладно…”

Вконец обнаглевшая ворона села Иуде на голову и клюнула его в макушку.

“Как говорится, хорошего понемножку, — заключил Сергей Николаевич. — Иуда, тебе говорю! Слезай с веревки!”

Труп удивленно захлопал глазами, а ворона — крыльями, и Петра чуть не стошнило.

“Помоги ему, Петя, чего же ты!” — с укоризной промолвил Сергей Николаевич, и через пару минут Иуда уже стоял, пошатываясь, на своих окоченевших ногах и ошалело ощупывал свое тело. Он вздрогнул от неожиданности, когда вдруг забилось сердце и кровь потекла по высохшим венам.

Как и три года назад, они сидели за одним столом, на котором стоял кувшин с красным вином. Иуда смотрел на своего Учителя, который пил и не пьянел — лишь слова его становились все веселее.