Генрих Манн - Бедные (Империя - 2) Страница 18

Затем он похлопал молодого человека по плечу и предрек, что, вопреки всему, тот сделает блестящую карьеру. Но, к изумлению депутата, Бальрих оттолкнул его руку и даже прикрикнул на него. Рабочему стало вдруг мучительно стыдно. "Я, кажется, уже слишком начитался книг. Слушаю этого болтуна и сам разглагольствую, точно какой-нибудь буржуй".

- Какое вам дело, - воскликнул он, - до моих планов! Вы только шпионите здесь! Так знайте же, что у нас на уме! - И в приливе ярости добавил: - Все отдаст нам эта банда, а потом каждый пусть хоть собственной бритвой...

Бальрих оглянулся, но депутат исчез... Опомнившись, рабочий направился к фабрике.

Там уже было известно о предстоящем обследовании предприятия санитарной полицией. Многие надеялись, что у Геслинга будут по этому случаю неприятности, и радовались заранее. Действительно, несколько дней спустя, поутру, прибыл медицинский советник и начался осмотр. Оборудованием фабрики он не мог нахвалиться, а умывальниками был более чем восхищен.

- Старшему инспектору господину... простите, как...

- Моя фамилия Ваксмут, господин медицинский советник.

Старшему инспектору Ваксмуту было поручено передать живейшую признательность господину главному директору, который, к сожалению, сейчас занят. Тогда те рабочие, которые были уже готовы торжествовать, уныло переглянулись. Они сразу догадались, в чем дело. Этот чиновник от медицины был заранее готов хвалить умывальники. И Наполеон Фишер, который кичится тем, что комиссия - его заслуга, тоже приложил сюда руку. Умывальниками, которым так обрадовались рабочие, хозяева воспользовались, чтобы отделаться от их требований.

После обследования фабрики дошел черед и до людей. Ведомственное лицо, мужчина исполинского сложения, проследовал вдоль рядов рабочих подобно гигантской статуе некоего доблестного полководца. Порой он останавливался и, подбоченясь, расспрашивал кого-нибудь из них. Тем надлежало перечислить все перенесенные ими болезни, причем советник, казалось, был убежден, что каждый от него что-то утаивает. Впрочем, в некоторых случаях он мог казаться даже приветливым и общительным, например, когда дело дошло до Яунера. Зато Гербесдерфер, стоявший рядом с Бальрихом, внушал ему явное недоверие.

- Снять бинт! - приказал он и, взглянув на его палец, снова властно бросил: - Фамилия?

Старший инспектор назвал фамилию, после чего медицинскому советнику как будто все стало ясно.

- Ну, конечно, мы облепили палец глиной. Народный метод лечения. А в случае заражения - кто оплатит операцию? Знахарь, что ли? И расходы на похороны он тоже возьмет на себя? - Обратившись к старшему инспектору, он пробурчал: - Господин, господин...

- Ваксмут.

- Ваксмут. Покруче с ними, господин Ваксмут, прошу вас, придерживайтесь этого золотого правила. Ведь наш человеческий материал застрахован вдоль и поперек, он не может гибнуть когда ему заблагорассудится.

Медицинский советник хотел было уже проследовать дальше, но вдруг повернулся, как на шарнире.

- Какой у того вон рабочего пристальный взгляд... Вы не заметили?

- Он хороший рабочий, - ответил старший инспектор с удивительным простодушием.

- И вам о нем не известно ничего особенного?

- Он учится.

Тогда медицинский советник кивнул с мрачным удовлетворением:

- Ага! Теперь вы сами убедились, что от моего пытливого взора ничто не ускользнет. - И обратился к рабочему: - Эй, вы, как вас зовут?

Бальрих неторопливо смерил его взглядом. Затем, нажимая на каждое слово, ответил:

- Меня зовут... господин... Бальрих.

- Так, так. Еще чище.

Тут советник подбоченился и уперся ногами в пол, казалось, не собираясь уходить.

- И долго вы уже учитесь?

- Год.

- Наука, очевидно, не пошла вам на пользу. Скажите - вы страдаете раздражительностью?

- Когда меня раздражают, - ответил Бальрих.

- Скажите - не появляется ли у вас, особенно во время занятий, этакое... особенное возбуждение? Так что вы даже сбрасываете одежду?

- Нет, - удивленно ответил Бальрих.

Лицо медицинского советника расплылось, оно прямо-таки засияло от радости.

- Однако вас видели нагишом у окна, под утро, когда двери уже были открыты и люди шли на работу.

Бальрих, застигнутый врасплох, сохранял спокойствие; но в душе у него все кипело. "Когда же это было? Ах, да... верно. Уже рассвело, я лежал на подоконнике и думал. Чистая случайность, я сам уже забыл об этом. Откуда же он знает... Ах, вот откуда! От Геслинга! А тот?.." Бальрих оглянулся. Все взоры товарищей были устремлены в одну сторону, на человека, пытавшегося скрыться в толпе. "Ну, конечно, Яунер, кто же еще?.." И Бальрих сказал резко:

- Может, это было, а может, не было, но в моей комнате я сам себе хозяин, и до шпионов мне дела нет.

Тогда советник, насторожившись, опять спросил:

- Вы, видимо, вообще считаете себя здесь со всеми равным?

- Я заключил добровольный договор, - ответил Бальрих. - И что до меня, я его выполняю.

- А другая сторона?

- Незачем выспрашивать меня, - отрезал Бальрих, осененный внезапной догадкой, и взглянул на советника в упор. - И незачем тут из-за меня разыгрывать комедию.

Медицинский советник заморгал; затем поспешно и даже с некоторым дружелюбием осведомился:

- У вас, верно, много врагов? - И так как Бальрих промолчал, добавил: Тогда понятно и ваше заявление: "Все должна отдать эта банда, а потом каждый пусть хоть собственной бритвой перережет себе горло".

Бальрих остолбенел. "Все ясно", - подумал он.

Медицинский советник тем временем обратился к старшему инспектору:

- Этот человек сумасшедший. Можете доложить об этом от моего имени господину тайному советнику.

Старший инспектор поклонился, между тем как медицинский советник среди воцарившейся тишины и охватившего всех ужаса, как ни в чем не бывало, даже не понизив голос, продолжал:

- Этот человек страдает манией преследования и все принимает на свой счет. К тому же он зазнался и не желает считаться со здешними условиями. Причины вполне достаточные, чтобы признать его параноиком и посадить под замок.

Услышав ропот, он изумленно оглянулся: у людей были такие лица, что он тут же выпрямился, опустил руки по швам и сбавил тон.

- Согласно закону, - заявил он поспешно, - и существующим медицинским правилам этот рабочий должен быть немедленно направлен в лечебное учреждение.

Ропот нарастал.

- Приступим к осмотру, - продолжал он, силясь не терять выдержки. Подойдя к Бальриху, он ткнул его большим пальцем в глазную впадину и снизу нажал на кость. Палец вонял. Бальрих, у которого от ярости в глазах потемнело, уже поднял было руку, но, сделав над собой отчаянное усилие, тут же опустил ее, холодея от ужаса при мысли о том, что могло произойти.

Между тем советник давал старшему инспектору наставления.

- Пусть он немедленно отправляется в больницу. На врачей мы можем положиться.

Откуда-то донесся голос: "Его отправляют в сумасшедший дом!" Ропот усилился. Медицинский советник вздрогнул, сделал несколько неуверенных шагов, словно дрессированный медведь.

- Я сейчас же позвоню туда, - крикнул он и поспешно вышел. Лишь за дверью он постепенно принял свой обычный вид и стал снова похож на огромную статую доблестного полководца.

А Бальрих ходил среди шумевших, взволнованных рабочих и старался успокоить их.

- Я пойду туда, они ничего не могут сделать со мной. Я вернусь. - Потом распрощался со всеми.

Он шел широким шагом по шоссе и продолжал подбадривать себя. "Как они меня боятся, если хотят таким чудовищным способом сломить мою волю. Они погибли и знают это, иначе они не посмели бы меня тронуть. Слишком многим известно наше дело, оно может попасть в газеты. Сами они сумасшедшие!"

Едва он вошел в город, как внезапная мысль ошеломила его: "Еще недавно я ходил сюда за учебниками. А теперь со всеми полученными знаниями иду в сумасшедший дом". Он почувствовал ледяной озноб, и у него засосало под ложечкой, шаг невольно замедлился, но затем Бальрих пошел еще быстрее и весь потный добежал до больницы.

Минуя дворника, он хотел было войти в одну дверь, но она оказалась запертой, даже ручки у нее не было.

- Туда, надеюсь, вы не хотите попасть, - крикнул дворник и послал его в приемную. Теперь Бальрих шел беспрепятственно по белым длинным коридорам, более широким и чистым, чем в казармах Геслинга.

Санитарки в накрахмаленных чепцах развозили по этажам тележки с пищей. На самом верхнем этаже сидел у стола молодой человек в белом халате, он говорил и записывал одновременно. Рабочий не решился подойти к нему, но молодой человек сам окликнул его.

- Господин Бальрих!

И вот он стоял перед врачом, вертел в руках фуражку и хмурил брови. А молодой блондин внимательно смотрел ему в глаза, внимательно, но не враждебно. И говорил так, словно сам не слышал себя:

- Я вас сразу узнал, получив очень точное описание. Бог знает, почему мне поручили заняться вами. Ну да ладно, - ободряюще закончил он.