Виктор Вяткин - Человек рождается дважды. Книга 1 Страница 19

Высокий грузин выскочил на крылечко домика. Приход транспорта застал его врасплох. Он бросился навстречу прибывшим. Не успел он сбежать с крылечка, как небрежно одетое оружие поползло вниз, увлекая за собой и брюки. Он попытался что-то поправить, но, убедившись в безнадёжности этого, махнул рукой и вбежал в домик.

— Кто это? — спросил Колосов скуластого человека, появившегося из конюшни.

— Дурной башка, знать надо. Лошадь узнают по зубам, учёного по очкам, таёжника по бороде, а начальника по штанам. — Он насмешливо покосился на домик и добавил — Новый начальник наган таскает, комаров пугать.

— Баня! Баня! — И Колосов, как и все, первым делом пошёл ломать берёзу на веник.

В бараке было душно, где-то над головой назойливо звенели комары. За весь путь Колосову впервые не спалось. Он осторожно поднялся, переступил через спящих людей и вышел за дверь. Ночь была тёплой и тихой, на небе застыли перистые облака. Костры давно погасли, но их синий дым продолжал висеть над Элекчаном. Казалось, заснули не только люди, но и весь таёжный мир.

Он сбежал к речке, сбросил рубашку и стал обливаться. Сразу же нахлынула туча гнуса.

— Юра, как вы можете так? Боже мой, да вас в этой комариной туче не видно. Одевайтесь скорей.

— А, Женя! Вы что не спите? — узнал он её по голосу и, не оборачиваясь, сдёрнул с кустов рубашку, смахнул ею комаров и только тогда повернулся на голос. Женя сидела на берегу, обхватив колени, пряча под накомарником руки.

— Не спится, духота.

Колосов вылез на берег. Женя поднялась и заботливо расправила ему воротник.

— Не надо, Женя, я сам, — смущённо отодвинулся он, вытирая руками лицо.

— Скажите, Юра, почему вы смотрите на меня неприязненно? Разве я сделала что-нибудь плохое? — неожиданно спросила она, отбросив накомарник на поля шляпы, и посмотрела ему в глаза.

— Как на всех, так и на вас.

— Неправда, я всё вижу, — проговорила она задумчиво и грустно, отмахиваясь от наседающего гнуса.

— Просто грубым уродился.

— Верно, вы немного диковаты, но сколько же в вас смелости. Вы замечательный парень, пожалуй, лучше всех, — возразила она.

— Тоже мне, замечательный. Да вы просто меня не знаете, — пробормотал он.

— Зачем вы сказали тогда, что скандал с Рузовым по вашей вине?

— Захотелось посмотреть, как он это воспримет.

— Только? — Глаза ее вспыхнули лукавым недоверием. — А всё-таки, почему вы думаете обо мне плохо?

— Почему я должен что-то думать? Какое мне до вас дело?

— Неужели никакого?

Она быстро пошла к домику, где ночевали женщины…

— Юрка, что это такое рябит на воде? — остановился Николаев. По небольшой протоке словно пробегал ветерок, оставляя рябь.

— Ребята, хариусы! — уже кричал Толька с другого берега.

Воды в протоке было мало. Она превратилась в мелкое озерцо. Рыба металась из одного конца в другой.

— Давайте загоним её в один конец, двое лягут поперёк и загородят ей выход, а один будет вылавливать, — предложил Колосов и, не ожидая других, сбросил одежду. — Ты, Толька, лови, а мы перегородим.

Сколько они ни бились, но задержать рыбу в одном из узких концов протоки не удавалось. Она билась о ноги, проскальзывала между рук, перепрыгивала через валяющихся в грязном иле парней и уходила.

Всегда спокойный и рассудительный Анатолий гонялся за стайкой, падал в воду, хватая вместо рыб пригоршни грязи.

— Ну кто бы мог подумать? — разводил он руками и снова лез в воду. Полчища комаров жалили, парни не отступали.

— К чертям, бесполезное дело. Пошли! — не выдержал Коля.

— Я никуда не пойду. Столько мучились и уйти? Надо её загонять. Не выдержит, не железная, — решительно возразил Юрий. Его поддержал и Анатолий.

— Юрка прав, уж если взялись, отступать стыдно. Только следует подумать. Одними ногами, пожалуй, её не возьмёшь.

— Толька, да ты молодчик. Вот уж верно, и кто бы мог подумать? — Колосов расхохотался.

— Я, конечно, не рыбак, — пробурчал Толька. Сощурившись, он поглядел в воду, а потом, крадучись, пошёл по берегу. Парни недоумевали, а он быстро опустил в воду руку и, ошеломив их, выбросил на берег хариуса. Они изумленно переглядывались, а он выбросил Ещё несколько рыб.

— Что это Ещё за фокус? — подбежал к нему Колосов.

Толька засмеялся:

— Становитесь в ряд. Пятнадцать раз из конца в конец — и вся рыба наша.

— Не понимаю, расскажи! — пристал к нему Юрка.

— Пойдём, сразу поймёшь.

Толька с загадочным лицом, мутя воду, зашлёпал по протоке.

— Внимательно присматривайтесь. Вот так! — Он снова наклонился и выхватил рыбину. — Понятно?

Хариусы стояли у самого берега, выставляя из воды чуть вздрагивающие жабры, отгоняя хвостами ил.

— Толька, ты великий человек! Как ты их здорово охмурил, — хохотал Юрка, набивая рыбой снятую рубаху.

Лошади сбились в кучи и, помахивая хвостами, щипали траву.

— Опять трясина? Каждый день одно и то же, — проворчал Юрий.

— Вывозимся как черти! — поддакнул Николай, Сзади шёл Анатолий, сгибаясь под узлом с рыбой,

Когда они подошли, конюхи уже развьючивали завязшую лошадь. Сунули верёвку под живот. Она лежала на боку, с белой шерсти стекала грязь. Лошадь выбилась из сил и относилась ко всему безучастно. Колосов подошёл и похлопал её по шее,

— Не горюй, милая. Не дадим пропасть, выручим!

Лошадь как будто поняла, открыла усталые печальные глаза и вдруг забилась, стараясь вырвать застрявшие ноги. Юрий гладил её. Лошадь успокоилась и положила голову на его руку.

— Давайте же скорей! Ей тяжело, — поторапливал он конюхов.

— Подохнешь, если на тебе столько поездят, — бурчал старый конюх.

Лошадь вытащили. Топь загатили кустарником.

— Может быть, вы перенесёте меня через это болото? Не хочется мочить ноги, — услышал Юрий за спиной тихий голос Жени. Он обернулся. Женя стояла у кустика в шерстяном спортивном костюме. Белый широкий ремень стягивал и так тонкую талию, а красная лента, поддерживающая модно уложенные волосы, оттеняла её смуглое лицо. Если бы не накрашенные губы, он, пожалуй, признал бы, что она действительно хороша.

Колосов подошёл и подставил плечи.

— Пожалуйста!

— Я так не удержусь. Возьмите меня на руки, я ведь легкая.

Он задумался на секунду и нерешительно повернулся, протянув к ней руки. Она обхватила его за шею и, наклонившись к уху, сказала:

— Знаете, я завидовала той лошади.

— Женя, сидите спокойно, а то уроню.

— Не делайте строгого лица. Вы добрый и ласковый, Я уже знаю.

— Вот узнаете, когда шлёпнетесь в грязь.

— Юра, остановитесь на минутку.

— Что ещё такое? — Он легко подбросил её выше. Женя осторожно смахнула с его лица комаров и засмеялась:

— Спасибо, мне так хорошо-хорошо. — И снова обхватив его шею, заглянула в лицо. — У вас есть девушка?

— Да сидите же вы, а то упадём, — пробормотал он и пошёл быстрее.

— Падайте, не обижусь, — засмеялась она. — Оставите хорошую память.

— Жалко ваши наряды.

— А может быть, я для вас и оделась?

Он нахмурился:

— Ну, вот и приехали. Слезайте.

— Так быстро?.. — с сожалением проговорила она, не сразу отпуская его шею.

К сплавбазе вышли неожиданно. Тропа тянулась по лесу и круто сбегала с пригорка. Внизу струился Молтан.

На берегу виднелись закрытые брезентами штабеля Ящиков и мешков, Ниже, у самой воды, — ряды кунгасов. Одни уже проконопаченные, просмолённые и готовые к спуску, другие белели свежевыструганными бортами.

Построек не было видно. От берега в зелёную рощу разбегались тропинки. В глубине леса стучали топоры, стонали пилы, ухали падающие деревья. Но не слышно было ни крика, ни говора людей. Таёжники работали молча.

Лошади повернули от реки и остановились на сухой полянке с выбитой травой. С одной стороны, в кустах, стояли три палатки, с другой — два барака. Посередине — два костра с чугунными котлами и длинный стол, сколоченный из досок. Под ним дремали собаки.

Прибывший транспорт привлёк внимание рабочих. Первым на полянку вышел высокий мужчина с вьющимися седыми волосами, в бархатной рубашке, стянутой в поясе куском красной ткани.

Он долго и внимательно рассматривал прибывшую с транспортом группу людей, пока его глаза не остановились на Жене. Его брови сразу сбежались, и серые глаза задержались на девушке.

Женя, почувствовав недружелюбный взгляд, растерялась. Из леса всё подходил народ. Одни развьючивали лошадей, другие разжигали костры и гремели посудой, третьи таскали в палатки чистые постели. Скоро прибывшие впервые за дорогу ели свежевыпеченный хлеб и отварную горячую оленину.

Утром всех отбывающих на прииски пригласил начальник сплава. Это был тот высокий человек.

— Моя фамилия Шулин. Я буду вести кунгасы до приисков. Пока вода большая, надо спешить. — Он помолчал, подбирая слова, — С сегодняшнего дня тут нет ни руководителей, ни специалистов, а есть рабочие сплава, и я ваш начальник. Понятно?