Димитр Пеев - Аберацио Иктус Страница 19

Лейтенант Няголов вернулся вновь с обстоятельным докладом о плевенском прошлом Попова. Тот вырос в семье богатого оптового торговца, будучи его единственным сыном. Отец дал ему не только «модерное» имя Мариан, но и воспитание типичного торгаша-мещанина. Все их соседи (насколько можно верить таким оценкам) с ожесточением говорили о его матери — надменная и скандальная, плохая женщина, на которую Мариан был поразительно похож не только своей внешностью, но и своим характером. Было известно, что она травила кошек и собак во всем квартале Первых — за то, что таскали продукты, вторых — за то, что лаяли. Она даже ловила корзиной воробьев, жарила их и поедала. Еще маленьким Мери (тогда Марчо) был вожаком квартальных хулиганов — вожаком свирепым и безжалостным. Характеристика его за период юности исчерпывалась двумя словами: драчун и бабник. Но гимназию он все же закончил, вопреки хулиганскому поведению, вопреки да же первой судимости. Помогли какие-то загадочные связи родителей: одни соседи утверждали, что это «дельце» провернул бывший любовник матери, другие — что отец дал взятку директору гимназии. В общем, квартальная информация была настолько пикантной, насколько и ненадежной…

После выхода из заключения в 1969 году Попову удалось поселиться в Софии. Кем он только не работал — от заготовителя в кооперации до бармена. По нескольку раз в год посещал своих родителей, всегда приезжал на машине, но на чужой. И при каждом посещении дома устраивал с приятелями шумные оргии, которые долгое время комментировались соседями. Но никто более не видел его с Пепи. В целом же более чем богатые сведения о Попове из Плевена рисовали его как распущенного, антисоциального типа, но ничто не проясняло основного вопроса — убийства Пепи.

Более интересными оказались сведения, которые собрал Консулов. Клео постепенно отходила, начинала наводить его на следы, которые затем быстро проверялись. Сейчас Клео после смерти Пепи и после того, как Мери заинтересовалась милиция, усиленно топила их двоих, и единственной ее заботой теперь было выйти самой «сухой» из следствия. Она рассказала, что на ее вопрос, не боится ли Пепи «работать» с таким отъявленным негодяем, как Мери, та ответила: «Он в моих руках!» Еще сообщила, что между Пепи и Мери часто случались скандалы, они обменивались при этом всякими гадостями и угрозами. Но Пепи никогда не жаловалась ей на то, что Мери когда-нибудь бил ее. Вообще она не боялась его. Угрозы были, как выразилась Клео, обыкновенного рода: «Я посажу тебя в тюрьму» а «Я тебя убью!». Клео не знала, но предполагала, что скандалы были связаны с их торговыми операциями. По словам Клео, что казалось странным, они не были любовниками. Он только пытался «предлагать» (хотя и безуспешно) ее иностранцам. Расследование подтвердило это. Попов выступал как сводник и как посредник в торговле с иностранцами. В последнее время он похвалялся, что ожидает «большую сделку», но дальше этих общих сведений у — Антонова дело не двигалось. Ни об одной конкретной сделке они не могли собрать нужную информацию. Все было в прошлом, сделки заключались с иностранцами, которых знал сам Мери, а о вещах, реализованных через Пепи, знала лишь она сама. На одних слухах и голых подозрениях нельзя было начинать серьезного расследования.

На другой день случилось нечто, чего никто не ожидал. Наблюдатели сообщили, что точно в двенадцать часов Мери занял место в баре отеля «София» и проторчал там ровно один час, словно бы ожидая кого-то. Конечно, это могло быть и чистой случайностью. Но когда и на другой день все повторилось заново и наблюдавшие за ним оперативники сообщили об этом Антонову, в «Софию» на всякий случай с милицейской машиной отправился лейтенант Борчо Алексиев. Но и на этот раз ничего не произошло. Мери выпил коньяк, запил его кока-колой и точно в назначенное время встал и ушел. В этом прослеживалась какая-то закономерность. Не может же он два раза приходить в одно и то же место, чтобы выпить в одиночку и, отсидев ровно час, уйти. Зато старания оперативников были вознаграждены, когда и на третий день, точно в двенадцать часов, Мери вновь в одиночестве восседал на своем обычном месте в баре. Он еще не получил заказанный коньяк, как к нему за столик подсел низенький полноватый смуглый мужчина с усиками «а-ля Гитлер», где-то в возрасте около сорока лет. По тому, как он подсел, по оживленному разговору, который они сразу же начали, было видно — эта пара встречалась не первый раз.

Оперативная машина, где находился Консулов, стояла неподалеку, и из нее было хорошо видно, что происходит на веранде в кафе. Два больших коньяка, заказанных Мери, собеседники тянули в течение добрых получаса, ни на минуту не прекращая оживленного разговора. Наконец Мери расплатился, и они встали. К машине вернулись наблюдавшие за встречей оперативный работник и Борчо Алексиев. Садясь в автомобиль, он сказал:

— Говорили на французском, но… довольно посредственно.

— А ты знаешь французский? — удивился Консулов.

— Нет, но хорошо понял, что говорили на нем. Да и мой объект его знал не лучше, чем я. Видел, на пальцах изъяснялись…

Мери и иностранец сели в белый «мерседес» старой модели с египетским номером и поехали. Оперативная машина тронулась за ними. Сейчас явно что-то должно было произойти. Едва ли Мери ждал этой встречи в течение трех дней ради какого-то банального сводничества. Должно быть, предстоял «большой фарц», о котором говорила Клео. Как поступить ему, Консулову? Имеет ли он право вмешаться? А если он не вмешается, то не упустит ли случай?

Когда машина с Русского бульвара свернула на Царьградское шоссе, Консулов по радиотелефону связался с Антоновым и доложил ему о развитии событий. Тот посоветовал ему договориться с контрольной службой автомобильного транспорта и воспользоваться тем обстоятельством, что водитель «мерседеса» — иностранец — только что выпил коньяку. Это могло послужить благовидным предлогом для проверки его на алкоголь.

Пока Алексиев наблюдал за тем, что происходит в «мерседесе», Консулов по радиотелефону связался с автоинспекцией и попросил направить к ним навстречу «банку» (так он называл служебный автомобиль с сиреной и мигалкой), чтобы задержать иностранца. К счастью, в пяти километрах отсюда, на перекрестке, была такая машина, и вскоре она пристроилась за ними. Где-то на середине пути иностранец замедлил ход и остановился.

Ясно — именно здесь произойдет сделка!

Оперативная машина выскочила на мост и заняла удобную для наблюдения позицию, поддерживая постоянную радиосвязь с автомобилем инспекции. Да, «египтянин» выбрал хорошее место не только для сделки, но и для наблюдения за дорожным лабиринтом. Кроме того, отсюда предоставлялась идеальная возможность и для дальнейшего маневрирования.

— Они что-то считают! — предупредил Алексиев.

— Что считают?

— Явно деньги, что же еще. Так… и оба довольны. Что-то говорят. Жмут друг другу руки. Объект выходит.

— Пора, — приказал Консулов. — Давай туда!

По радиотелефону договорились со старшим наряда автоинспекции о проверке водителя «мерседеса» с египетским номером на алкоголь, после чего машина вместе с ее владельцем направлялась в милицию, к подполковнику Антонову.

…Мери встретили на остановке автобуса.

— Айда, Мери, с нами, — сказал Консулов, показывая ему милицейское удостоверение, — что ты будешь трястись в автобусе?

Тот стушевался, но не сделал попытки убежать и, не протестуя, сел в машину между Консуловым и оперативником.

На протяжении всего пути в управление никто не сказал ни слова, никто не заговорил с Мери.

Когда его доставили в кабинет Антонова, там уже находились понятые. Прежде чем перейти к следственной процедуре, Антонов внимательно рассмотрел Мери. Тот вначале держался «прилично», но затем не выдержал и отвел. взгляд. Антонов не любил смотреть «страшно» на подследственного, чуждо ему было и злорадство победителя, настигшего «жертву». И в этот раз он просто изучал человека, его характер перед началом разговора. Не сделали ли они ошибки, задержав Попова? А тем более иностранца?

Антонов достал бланк протокола и попросил Попова вынуть все из карманов и положить на стол. Покорно, но как-то медленно, тот начал выкладывать перед Антоновым ключи, носовой платок, блокнот, сигареты с зажигалкой, мелочь, автобусные билеты, конверт с фотографиями. Все…

— Забыли еще кое-что, — небрежно бросил Консулов, протягивая руку к желто-красной курточке Мери. Но тот опередил его и сам вытащил толстый бумажник. Оттуда он извлек паспорт, какие-то документы и 238 левов.

— А сейчас позвольте мне бросить взгляд, — потребовал Консулов и начал просматривать бумажник. Сразу же из другого отделения он извлек тонкую пачку зеленых банкнот — десять штук по сто долларов. Тысяча! Никак не комментируя находку, Консулов равнодушно продиктовал номера банкнот, показал их приглашенным на досмотр свидетелям. Те также молча подписали протокол, Антонов поблагодарил понятых и отпустил. Мери молчал, или не зная, что говорить, или же обдумывая линию поведения.