Джон Голсуорси - Из сборника Оборванец Страница 19

2

В то утро зал мирового суда напоминал церковь в день чьей-нибудь свадьбы, так как жители Троувера пришли в парадной темной одежде и расселись согласно своей вере: "церковь" - в правой, а "община" - в левой части зала. Они представляли собой то большое разнообразие типов при однообразии костюмов, которое в далекой провинции все еще встречает наблюдатель; почти у всех рты были приоткрыты, а глаза, полные напряженного внимания, застыли на судьях. Трое судей: сквайр Плейделл в кресле, доктор Баккет слева от него и почтенный Келмеди справа - впервые появились перед большинством присутствовавших в роли представителей закона. Любопытство вызывалось не только ходом судебной процедуры, но и видом истца, мелкого булочника из города, откуда деревня Троувер получала все необходимое. Усатое лицо этого человека и его лысая голова привлекали всеобщее внимание до тех пор, пока не началось слушание дела и не появился сам пастор. В своем черном пальто он прошел вперед и остановился, как будто немного ошеломленный. Затем, повернув изможденное лицо к судьям, отрывисто произнес:

- Доброе утро! Сколько народу! Констебль, стоявший позади него, пробормотал:

- Пройдите, пожалуйста, к скамье подсудимых, сэр. Пастор прошел к деревянному сооружению, внутри

которого стояла скамья подсудимых.

- Совсем как кафедра проповедника, - сказал он и засмеялся своим лающим смехом.

По залу пробежал оживленный шепоток, как будто утрата им ореола священника вызвала симпатию к нему, и глаза всех остановились на этой высокой, тощей фигуре и рыжей с проседью голове.

Встав на свидетельское место, истец дал следующие показания:

- Ваша честь, в прошлый вторник днем мне случилось самому ехать на моей тележке через Троувер к тем домам, что повыше оврага; я вошел в дом миссис Хани, прачки, а тележку оставил на улице, я так всегда делаю. Ну, я немножно поболтал с ней, а когда вышел из дому, смотрю: этот джентльмен отходит и идет впереди. Посмотрел я в тележку и думаю себе: "Странно! Здесь только две булки... может, я по ошибке оставил две в доме?" Захожу к миссис Хани и говорю: "Не оставил ли я вам по рассеянности две штуки вместо одной?" "Нет, - говорит. - Только одну... вот она!" "Так вот, - говорю, - когда я шел к вам, у меня их было четыре, а сейчас только две. Странно!" "Может, вы по дороге обронили одну?" - говорит она. "Нет, - говорю, - я посчитал их". "Странно, - говорит она, - может, собака схватила?" "Может, - говорю, только единственный, кого я вижу на дороге, так это вон его". И я указал на этого джентльмена. "Ой! - говорит миссис Хани, - так это же наш пастор". "Да, - говорю, - как мне не знать его, если он мне должен деньги вот уже восемнадцать месяцев. Поеду-ка я вперед", - говорю. Так вот, еду я вперед и подъезжаю к этому джентльмену. Он поворачивает голову и смотрит на меня. "Добрый день!" "Добрый день, сэр, - говорю я. - Вы не видели булки?" Он вытаскивает булку из кармана. "Поднял с земли, - говорит. - Видите, грязная. Но годится для моих птичек! Ха-ха!" "Ага, - говорю, - вот оно что! Теперь понятно!" Я сохраняю спокойствие, а сам думаю: "Это немного легкомысленно с вашей стороны. Вы должны мне один фунт, восемь шиллингов и два пенса вот уже почти два года; я больше не надеюсь получить эти деньги, но, видно, вам этого еще мало! Очень хорошо, - думаю я, - посмотрим! И мне наплевать, пастор вы или нет!" Я обвиняю его в том, что он взял мой хлеб.

Булочник замолчал и стал вытирать грязным платком лицо и огромные рыжеватые усы. Неожиданно пастор подал голос со скамьи подсудимых: "Кусок грязного хлеба... покормить птиц. Ха-ха!"

На мгновение воцарилась мертвая тишина. Затем булочник медленно произнес:

- Но это еще не все. Я заявляю, что он сам ел этот хлеб. У меня есть два свидетеля.

Председательствующий, проведя рукой по своему суровому, настороженному лицу, спросил:

- Видели вы какие-нибудь следы грязи на булке? Подумайте, раньше чем ответить!

Булочник уверенно ответил:

- Ни пылинки.

Заговорил доктор Беккет, худощавый мужчина с седой бородкой и беспокойными глазами, видевшими много мучительно-тяжелого в жизни:

- А ваша лошадь стояла на месте?

- Она всегда стоит как вкопанная.

- Ха-ха! - послышался смех пастора.

А председатель сказал резко:

- Так. Вы свободны. Вызывается следующий свидетель... Чарлз Стоддер, плотник. Пожалуйста, расскажите, что вам известно.

Но прежде чем свидетель успел заговорить, пастор громко выкрикнул:

- Отступник!

- Тише, сэр.

Однако по всему залу прокатился воинственный шепот присутствующих.

Свидетель, квадратный человек с красным лицом, седыми волосами, бакенбардами и усами, с живыми темными глазами, слезившимися от волнения, заговорил быстро, тихим голосом:

- Во вторник днем, ваша честь, примерно часа в четыре, я проходил по деревне и видел пастора у его калитки с булкой в руке.

- Покажите нам, как он ее держал.

Свидетель прижал к боку свою черную шляпу тульей наружу.

- Булка была запачканная или чистая?

Сладко улыбаясь маленькими глазками, свидетель ответил:

- Я бы сказал, что чистая.

- Ложь! Председательствующий строго произнес:

- Не перебивайте, сэр. Свидетель, а вы не разглядели другую сторону булки?

Глазки свидетеля заморгали.

- Не совсем.

- Пастор разговаривал с вами?

Свидетель улыбнулся.

- Пастор никогда не остановил бы меня. Я ведь сборщик налогов.

Смех пастора, похожий на лай несчастной, бездомной собаки, подавил нараставшее в зале веселье, и опять на мгновение наступила мертвая тишина.

Тогда председательствующий спросил:

- У вас есть какие-нибудь вопросы к нему?

Пастор повернулся к свидетелю:

- Зачем вы лжете?

Свидетель прищурился и запальчиво крикнул:

- А где вы видите ложь?

- Вы сказали, что булка была чистая.

- Она и была чистая, насколько я разглядел.

- Ходили бы в церковь, тогда не стали бы лгать.

- Думаю, что скорее найду истину в другом месте.

Председательствующий постучал по столу.

- Довольно, довольно! Вы свободны! Следующий свидетель... Эмили Бликер. Кто вы такая? Кухарка в доме пастора? Очень хорошо. Что вам известно об этом деле с булкой?

Свидетельница, широколицая, кареглазая девушка, глупо ответила:

- Ничего, сэр,

- Ха-ха!

- Тише! Вы видели булку?

- Не-ет.

- Тогда зачем же вы здесь?

- Хозяин попросил у меня тогда тарелку и нож. И он и старая миссис ели ее за обедом. Я потом посмотрела на тарелку. На ней не было ни крошки.

- Если вы так и не видели булки, то откуда вы знаете, что они ели ее?

- Потому что больше ничего в доме не было. Пастор пролаял:

- Совершенно верно.

Председательствующий пристально посмотрел на него.

- У вас есть к ней вопросы?

Пастор кивнул.

- Вам платят жалованье?

- Не-ет, не платят.

- А знаете, почему?

- Не-ет!

- Очень сожалею... Но у меня нет денег, чтобы платить вам. Вот и все.

На этом закончились показания истца и его свидетелей, после чего объявили перерыв, во время которого судья стали совещаться, а пастор, разглядывая присутствующих, кивал то одному, то другому. Затем председательствующий обратился к пастору:

- А у вас, сэр, свидетели есть?

- Да. Мой звонарь. Он честный человек. Можете ему верить.

Звонарь Сэмуэл Бевис встал на свидетельское место. Он был похож на стареющего Вакха с вечно дрожащими руками. Он дал следующие показания;

- Когда я проходил мимо пастора во вторник днем, он позвал меня и говорит: "Видишь?" - и показывает булку. "Немного грязного хлеба, - говорит, - для моих птичек". А потом повернулся и пошел.

- Вы видели, что булка была запачкана?

- Да. Думаю, она была запачкана.

- Что значит думаю? Вам это известно:

- Да. Она была запачкана.

- С какой стороны?

- С какой стороны? Думаю, она была запачкана снизу.

- Вы в этом уверены?

- Да. Она была запачкана снизу, это точно.

- Так. Вы свободны. Ну, сэр, не изложите ли вы нам теперь свои соображения по данному делу?

Пастор, указав на истца и левую часть зала, отрывисто бросил:

- Все они, эти прихожане, хотят опорочить меня. Председатель сказал ледяным тоном:

- Оставим это. Переходите к фактам, пожалуйста.

- Извольте. Я вышел погулять... прошел мимо тележки булочника... увидел в грязи булку... поднял ее... для своих птичек.

- Каких птичек?

- Сорока и два скворца. Свободно летают, я никогда не закрываю клетку. Они поели вволю.

- Булочник обвиняет вас в том, что вы взяли хлеб из его тележки.

- Ложь! Под тележкой в луже.

- Вы слышали, как ваша кухарка сказала, что вы ели его? Это правда?

- Да. Птички не смогли съесть все... А в доме пусто... мы с матерью были голодны.

- Голодны?

- Денег нет. Нам туго приходится... очень! Часто голодаем. Ха-ха!

И опять по залу пробежал непонятный ропот. Трое судей уставились на ответчика. Затем почтенный Келмеди сказал:

- Вы говорите, что нашли булку под тележкой. А вам не пришло в голову положить ее на место? Вы могли догадаться, что она упала. Иначе откуда ей взяться на земле?