Иоганн Гете - Сказка из Разговоров немецких беженцев Страница 2

Доползши туда, она огляделась, утоляя свое любопытство; правда, излучаемое ею сияние не осветило все сводчатое подземелье, но ближние предметы выступили достаточно явственно. С чувством благоговения .подняла она изумленный взор на сверкающую нишу, где помещалась отлитая из чистого золота статуя короля, внушающего уважение своей осанкой. Статуя была значительно выше человеческого роста, но, судя по облику, король был человеком скорее невысоким, чем рослым. Простой плащ ниспадал с его статного тела, венок из дубовых листьев придерживал волосы.

Не успела змея наглядеться на внушающую уважение статую, как король заговорил:

- Откуда ты? - спросил он.

- Из расселин, где родина золота, - ответила змея.

- Что великолепнее блеска золота? - спросил король

- Сияние света, - ответила змея.

- Что живительнее света? - спросил он.

- Беседа, - ответила она.

Так разговаривая, змея покосилась в сторону и в ближней нише тоже увидела великолепную статую. Там сидел серебряный король, высокий и тонкий станом. Его облекало роскошное одеяние, корону, пояс и скипетр украшали самоцветные камни. Лицо его выражало радость, казалось, он вот-вот заговорит, но тут темная жила в мраморной стене вдруг засветилась и озарила весь храм мягким сиянием. При этом свете змея увидела третью статую: в нише, опираясь на булаву, восседал могучий медный король, увенчанный лавровым венком и походящий скорей на скалу, чем на человека. Змея захотела оглянуться на четвертого, что стоял в самой дальней нише, но тут светящаяся жила в мраморной стене сверкнула молнией и исчезла, а стена разверзлась.

Из стены вышел человек среднего роста, который привлек к себе внимание змеи. Он был в крестьянском платье, в руке держал лампаду, спокойный огонек которой был приятен для глаз и своим чудесным светом, не отбрасывая ни малейшей тени, озарял все своды.

- Зачем ты пришел, раз у нас уже есть свет? - спросил золотой король.

- Вам ведомо, что мне не позволено освещать тьму.

- Наступит ли конец моему царству? - спросил серебряный король.

- Не скоро или никогда, - ответил старик.

Теперь зычным голосом начал задавать вопросы третий король:

- Когда встану я?

- Скоро,- ответил старик.

- С кем должно мне объединиться? - спросил король.

- С твоими старшими братьями,- сказал старик.

- Что станется с младшим? - спросил король.

- Он сядет - сказал старик.

- Я не устал,- хриплым, прерывистым голосом крикнул, четвертый король.

А змея, пока шел этот разговор, неслышно ползала по храму, она все осмотрела и теперь разглядывала вблизи четвертого короля. Он стоял, прислонясь к колонне, и его внушительная фигура изумляла скорее своей тяжеловесностью, нежели красотой. А вот понять, из какого металла он отлит, было весьма трудно. Вглядевшись внимательнее, можно было различить, что это сплав тех трех металлов, из которых были отлиты его братья. Но при отливке металлы, должно быть, плохо сплавились, золотые и серебряные жилки беспорядочно прорезали медную поверхность, придавая статуе непривлекательный вид.

Меж тем золотой король спросил старика:

- Сколько тайн ты познал?

- Три,- ответил старик.

- Которая важнее всех? - спросил серебряный король.

- Раскрытая,- ответил старик.

- Ты раскроешь их нам? - спросил медный король.

- Когда узнаю четвертую,- сказал старик.

- Какое мне до этого дело? - пробормотал себе под нос король, сплавленный из разных металлов.

- Я знаю четвертую,- сказала змея, подползла к старику и прошипела ему что-то на ухо.

- Урочный час близок! - громким голосом возвестил старик.

Своды храма отозвались гулом, статуи - звоном металла, и в то же мгновение старик и змея погрузились в землю, и оба быстро пронеслись по расселинам скал, он - на запад, она - на восток.

Все пути, которыми шел старик, тут же наполнялись золотом, ибо его лампада обладала чудесным даром превращать все камни в золото, все дерево в серебро, мертвых зверей в самоцветные камни и уничтожать все остальные металлы. Но этот дар проявлялся, когда светила только она, если около был другой свет, от нее просто исходило чудесное яркое сияние, отрада всего живущего.

Старик вошел в свою хижину, приютившуюся под скалой; у очага сидела его жена, она лила горькие слезы и никак не могла успокоиться.

- Ах, я несчастная! - воскликнула она.- Не зря не хотелось мне отпускать тебя сегодня из дому!

- Что случилось? - спокойно спросил старик.

- Только это ты ушел,- сказала она, рыдая,- как в дверь постучались два буяна; по своей неосторожности впустила их, с виду это были люди учтивые, обходительные, их можно было принять за блуждающие огни, ведь их одевали легкие язычки пламени. Не успели они войти, как стали подлаживаться ко мне со всякими бесстыдными любезностями, да так назойливо, что мне и вспомнить-то стыдно.

- Ну, молодые кавалеры, верно, шутили,- возразил, улыбаясь, муж,- в твои-то преклонные лета хватило бы с тебя и простой вежливости.

- Преклонные лета, преклонные лета! Надоело мне вечно

слышать о моих преклонных летах! - раскричалась жена.- Подумаешь, какие лета! Тоже сказал, простая вежливость! Да ты осмотрись, погляди на стены, погляди на старые камни, я их уже сто лет не видела! Они с них все золото слизали, да с таким проворством, что и поверить трудно, а потом говорили, будто оно куда вкусней обычного золота. А вылизав стены дочиста, они, видно, повеселели и, надо правду сказать, выросли, пополнели и заблестели ярче прежнего. И снова начали

озорничать, гладили меня, называли своей королевой, а потом

как встряхнутся, и тут же по полу запрыгали золотые монеты,- вон, погляди, как они блестят под скамьей. Но какое

горе! Наш мопс проглотил несколько червонцев и лежит теперь у очага,умер, бедняга! Никак успокоиться не могу. Увидела я, что он мертв, уж когда они ушли, а то ни за что не пообещала бы отнести перевозчику то, что они ему задолжали.

- А что они ему задолжали? - спросил старик.

- Три кочна капусты, три артишока и три луковки,- сказала жена.- Я обещала, как рассветет, отнести их на реку.

- Окажи им эту любезность,- сказал старик,- при случае они заплатят нам услугой за услугу.

- То ли заплатят, то ли нет, этого я не знаю, но обещать обещали и торжественно меня в том заверили.

Меж тем дрова в очаге догорели; старик засыпал уголья толстым слоем золы, убрал к сторонке блестящие золотые монеты, и тогда лампада его снова засветилась и дивно засияла, стены покрылись золотом, а мопс превратился в чудеснейший оникс, и переливы коричневого с черным, присущие этому драгоценному камню, сделали его подлинным произведением искусства.

- Возьми корзинку и поставь в нее оникс,- сказал старик,- а затем возьми три кочна капусты, три артишока и три луковки, положи их вокруг оникса и отнеси корзинку на реку.

А в полдень переправишься по змее на тот берег и пойдешь к красавице Лилии. Отнеси к ней оникс. От ее прикосновения он оживет, как умирает от ее прикосновения все живое. Мопс будет ей верным другом. Скажи ей, пусть не печалится: время ее освобождения близко, пусть воспримет величайшее несчастье, как величайшее счастье, ибо урочный час пробил.

Старуха уложила в корзину все, что надо, и, как рассвело, отправилась в дорогу. Лучи восходящего солнца освещали блестевшую вдали реку. Старуха шла медленно, корзина давила ей на голову, но причиной тому был не оникс. Она никогда не ощущала тяжести от неживой ноши,- корзина с такой поклажей подымалась ввысь и реяла у нее над головой, а вот свежие овощи или живая зверушка были для нее непосильным бременем. Так и шла она, недовольная и угрюмая, и вдруг в испуге остановилась: еще немного, и она наступила бы на тень великана, протянувшуюся через всю долину до самых ее ног. Тут только увидела она могучего исполина, который, искупавшись в реке, вылезал из воды, и теперь не знала, как уйти от него незамеченной. Увидав ее, он стал отвешивать ей шутливые поклоны, а тем временем руки его тени залезли к ней в корзину, проворно и ловко ухватили кочан капусты, артишок и луковку и положили их великану в рот, и он тут же зашагал вверх по течению и освободил женщине дорогу.

Она было подумала, не вернуться ли ей домой и не восполнить ли утрату овощами из своего огорода, но, так ничего и не решив, продолжала свой путь и вскоре пришла на берег. Долго сидела она, поджидая перевозчика, и наконец-то увидела, что он причаливает к берегу со странным пассажиром. Из лодки вышел юноша, столь красивой и благородной стати, что она не могла вдосталь на него наглядеться.

- Что вы принесли? - крикнул перевозчик.

- Овощи, что задолжали вам блуждающие огоньки,- ответила она и показала ему свой товар.

Увидя всего по две штуки каждой овощи, старик рассердился и стал уверять, будто взять их в уплату не может. Женщина принялась его упрашивать, сказала, что ей не под силу вернуться домой, что на предстоящей обратной дороге ей не снести такого груза. Он упорно стоял на своем и уверял, будто отказывается не по собственной воле.