Френсис Фицджеральд - Зимние мечты Страница 2

Прачечная в то время была маленькая, но Декстер изучил, как в Англии стирают шерстяные носки для гольфа, чтобы они не садились, и через какой-нибудь год все любители спорта уже пользовались его услугами. Мужчины непременно хотели, чтобы их носки и свитеры стирались в прачечной Декстера, так же как раньше они непременно хотели играть с кэдди, который отыскивает все мячи. А потом ему стали отдавать свое белье их жены, и у прачечной появилось пять филиалов в разных концах города. Двадцати шести лет от роду Декстер был владельцем самой большой сети прачечных в их штате. И как раз тогда он все продал и переехал в Нью-Йорк. Но наш рассказ пойдет о тех днях, когда он только начал по-настоящему утверждаться в жизни.

Когда ему было двадцать три года, мистер Гарт - один из тех почтенных, седовласых мужей, что любили повторять: "Этот молодой человек далеко пойдет", - пригласил его как-то на конец недели в Шерри-Айлендский гольф-клуб, и вот в один прекрасный день Декстер вписал свое имя в книгу гостей и перед обедом играл в гольф двое против двух с мистером Гартом, мистером Сэндвудом и мистером Т.-А.Гедриком. Он не счел нужным сообщать им, что когда-то носил по этому самому полю клюшки за мистером Гартом и что он с закрытыми глазами найдет на нем любую кочку и канаву, однако поймал себя на том, что то и дело поглядывает на четырех кэдди, приставленных к ним, пытаясь уловить какой-нибудь жест, выражение, которое напомнило бы ему себя и помогло соединить настоящее с прошлым.

Странный это был день, с мгновенными наплывами знакомых картин и ощущений. То вдруг он чувствовал себя самозванцем, а через минуту остро ощущал свое превосходство над мистером Т.-А.Гедриком, который оказался на редкость скучным стариком и даже в гольф играл не так хорошо, как прежде.

Возле пятнадцатой лунки мистер Гарт потерял мяч, и благодаря этому произошло событие необычайной важности. Пока они искали мяч в жесткой короткой траве, из-за пригорка сзади донесся звонкий возглас: "Бью!" Все разом обернулись, и тут из-за пригорка вылетел яркий новенький мяч и угодил мистеру Гедрику прямо в брюшной пресс.

- Ну, знаете! - возмутился мистер Т.-А.Гедрик. - Это уже переходит всякие границы. Кое-кого из этих сумасшедших дам следовало бы удалить с поля.

Голос спросил: "Можно обогнать вас?" - и одновременно над пригорком показалась голова.

- Вы попали мне в живот! - с негодованием заявил мистер Гедрик.

- Что вы говорите? - Девушка подошла ближе. - Прошу прощения. Но ведь я же крикнула: "Бью!"

Она мельком оглядела мужчин и стала озабоченно высматривать мяч в траве возле лунки.

- Далеко, видно, отлетел. Кто бы мог подумать?

Трудно было понять, насмехается она или говорит это в простоте душевной. Впрочем, все сомнения на этот счет тут же исчезли, потому что на пригорке появился ее партнер и она весело ему закричала:

- Я здесь! Я бы попала прямо в лунку. Только мяч обо что-то" стукнулся.

Пока она готовилась бить, Декстер успел рассмотреть ее. На ней было голубое ситцевое платье с чем-то белым вокруг шеи и на плечах, и это белое оттеняло загар. Угловатость и худоба, которые в одиннадцать лет так не вязались со страстным блеском глаз и опущенными уголками губ, исчезли. Она была ослепительно хороша. По лицу разлит румянец, как свет на картине, даже не румянец, а живое трепетное тепло, такое неверное, что, кажется, оно лишь сейчас вспыхнуло и вот-вот погаснет. Этот румянец и подвижный рот вызывали ощущение страстной энергии, бьющей через край жизни, пылкого темперамента, которое лишь слегка смягчалось печалью ее прекрасных глаз.

Резким небрежным ударом она послала мяч в ров с песком на другом конце площадки, бегло, неискренне улыбнулась, бросила безразличное "Спасибо!" и пошла к следующей отметке.

- Ох, уж эта мне Джуди Джонс, - проворчал мистер Гедрик, когда она взяла клюшку и все они дожидались - довольно-таки долго, - пока она пробьет по мячу. - Сечь бы ее каждый божий день полгодика или год, а потом выдать замуж за кавалерийского капитана старой закалки.

- Что вы, такую красавицу! - сказал мистер Сэндвуд, которому было едва за тридцать.

- Красавицу! - презрительно фыркнул мистер Гедрик. - Эта красавица только что не просит: "Ах, поцелуйте меня!" Зыркает своими глазищами, ни одного младенца в городе не пропустила.

Вряд ли мистер Гедрик намекал, что ею движет материнский инстинкт.

- Она могла бы прекрасно играть в гольф, если бы захотела, - сказал мистер Сэндвуд.

- В ее игре совершенно нет стиля, - мрачно возразил мистер Гедрик.

- Зато в ней самой его хоть отбавляй, - сказал мистер Сэндвуд.

- Скажите лучше спасибо, что у нее не такой уж сильный удар, - сказал мистер Гарт и подмигнул Декстеру.

Потом был закат в буйном полыхании золота и ало-голубых красок, и наступила душная ночь, полная летних шорохов и звуков. Декстер сидел на веранде гольф-клуба, глядел, как под легким ветерком слабо рябит вода серебряная патока в лучах полной луны. Но вот луна поднесла к губам палец - и ветер утих, озеро стало зеркальным и светлым, как пруд. Декстер надел купальный костюм, поплыл к дальнему плоту и, мокрый, лег на влажную парусину трамплина.

Плескала рыба, высоко в небе сияла звезда, горели огни вокруг озера. С темного мыса неслись звуки рояля, кто-то играл мелодии, которыми все увлекались прошлым и позапрошлым летом, - из "Осенних маневров", "Графа Люксембурга", "Отпускного солдата", - Декстер лежал не шевелясь и слушал, потому что звуки рояля над водой ему особенно нравились.

Веселая эта мелодия только-только входила в моду пять лет назад, когда Декстер учился на втором курсе. Ее играли однажды на студенческом балу, а для него тогда балы были недоступной роскошью, и он стоял под окнами и слушал. Сейчас эта мелодия захлестнула его ликованием, и сквозь ликование он подумал о том, чего он достиг. Он с необыкновенной ясностью сознавал, что наконец-то попал в такт с жизнью и что никогда, быть может, мир не откроется ему в таком сверкающем великолепии, как этой ночью.

Вдруг длинная светлая тень отделилась от темного берега, рассыпав в воздухе дробный стук мотора. За тенью по воде побежали две расходящиеся белые полоски, и вот уже лодка пронеслась мимо, заглушив бренчание рояля шумом вспененных брызг. Декстер приподнялся на руках и увидел лишь фигуру у руля и темные глаза, которые глядели на него с быстро удаляющейся лодки. Лодка вынеслась на середину озера и стала бесцельно описывать огромные пенные круги. Потом один из кругов столь же необъяснимо выпрямился и полетел к плоту.

- Кто тут? - крикнула она, выключив мотор. Она была сейчас так близко, что он мог даже рассмотреть ее купальный костюм - розовый и без юбочки.

Лодка ткнулась носом в плот, чуть не перевернув его, и Декстера швырнуло к девушке.

Он и она с разной степенью интереса узнали друг Друга.

- Кажется, это вас мы сегодня обогнали? - спросила она.

- Да.

- А вы моторной лодкой править умеете? Если умеете, сядьте, пожалуйста, за руль, а я покатаюсь на доске. Меня зовут Джуди Джонс... - Она улыбнулась кривой, нелепой усмешкой - вернее, это ей казалось, что она улыбается криво и нелепо, потому что, как бы она ни кривила свой рот, улыбка ее не могла быть несуразной, она была только пленительной. - Я живу вон там, в Шерри-Айленде, и дома меня ждет один человек. Когда он подъехал, я села в лодку и уплыла. Не надо было ему говорить, что я его идеал.

Плескала рыба, высоко в небе сняла звезда, горели огни вокруг озера. Декстер сидел рядом с Джуди Джонс, и она объясняла ему, как управлять ее лодкой. Потом она прыгнула в воду и гибко поплыла к доске. Смотреть на нее было легко - как на летящую чайку, как на гнущееся под ветром дерево. Ее загоревшие до черноты руки гибко мелькали среди тусклой платины волн, вот над водой появляется локоть, потом предплечье и кисть в стекающих каплях, она выносит руку вперед и с размаху вонзает в воду.

Берег был далеко; Декстер посмотрел назад - она уже взобралась на доску и стояла на коленях, передний край доски торчал высоко над водой.

- Быстрее, - попросила она, - как можно быстрее.

Он послушно нажал на рычаг, и тотчас перед лодкой вскипел белый пенный фонтан. Когда он снова обернулся, девушка стояла на летящей доске во весь рост, широко раскинув руки и подняв лицо к небу.

- Ужасно холодно! - крикнула она. - Как вас зовут?

Он сказал.

- Приходите к нам завтра обедать!

Сердце его повернулось, как штурвал лодки, и во второй раз ее случайный каприз изменил все течение его жизни.

3

На следующий день вечером, дожидаясь, пока она сойдет вниз, Декстер населял сумрачную, всю в коврах, гостиную и примыкавшую к ней стеклянную веранду молодыми людьми, которые любили Джуди Джонс раньше него. Он знал, какого рода молодые люди ухаживают за ней - они поступали в университет, где он учился, из привилегированных школ, безупречно одетые, с ровным, здоровым загаром. Он тогда еще понял, что в чем-то эти молодые люди ему уступают. Он был полнокровнее их, сильнее. И все же он признался себе, что видит своих детей такими, как они, а значит, признал и другое - что он всего лишь грубый, мощный корень, от которого они извечно берут свое начало.