Джозеф Конрад - Письма Страница 2

Тут можно читать бесплатно Джозеф Конрад - Письма. Жанр: Проза / Проза, год неизвестен. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте «WorldBooks (МирКниг)» или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Джозеф Конрад - Письма
  • Категория: Проза / Проза
  • Автор: Джозеф Конрад
  • Год выпуска: неизвестен
  • ISBN: нет данных
  • Издательство: неизвестно
  • Страниц: 4
  • Добавлено: 2019-03-25 16:27:34

Джозеф Конрад - Письма краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Джозеф Конрад - Письма» бесплатно полную версию:

Джозеф Конрад - Письма читать онлайн бесплатно

Джозеф Конрад - Письма - читать книгу онлайн бесплатно, автор Джозеф Конрад

Джону Голсуорси Сомерис, 6 января нового, 1908 года

Дражайший Джек, Будь счастлив (синьоре Аде я напишу отдельно), желаю тебе здравствовать долгие годы и да не убудет слава твоя. Что касается меня, то старая история продолжается, и ты, должно быть, уже сыт ею по горло: подагра. Я не похож на Петра Великого - не развлекаю своих друзей. Подагра. Прихватила в начале рождественских праздников, в "День подарков", и до сих пор не отпускает. По-настоящему я так и не пришел в себя после приступа, случившегося за три недели до нашего совместного обеда. С тех пор как мы переехали в новый дом, у меня не было ни одного светлого дня. "Et le miserable ecrivait toujours". Этот "несчастный" пишет сейчас повесть под названием "Разумов". Выразительно, не так ли? Пожалуй, я пытаюсь ухватить суть российских событий - cosas de Russia. Непростая задача, однако в конце концов из этого, может, получится неплохая вещь. Она также может принести мне сотню фунтов, если добрейший Пинкер постарается и побегает с рукописью высунув язык... Однако я зло пошутил. Послушай, сюжет таков. Студент Разумов (внебрачный сын князя К.) выдает полиции своего однокашника, студента Гальдина, который прячется в его квартире после совершения политического преступления (предположительно, убийства Плеве). События первой части разворачиваются в Санкт-Петербурге. (Гальдина, разумеется, повесят.) Во второй части действие происходит в Женеве. Студент Разумов, познакомившись с матерью и сестрой Гальдина, влюбляется в последнюю, женится на ней и через некоторое время рассказывает ей о том, какую роль сыграл в судьбе ее брата. Психология развития событий, ведущих к предательству Разумовым Гальдина, к сделанному им признанию и к смерти Разумова и его жены (причина: сходство их ребенка с покойным Гальдиным), и есть главное содержание этой повести. Возможно, ни один журнал не захочет ее взять. С тех пор как Старик удалился от дел, "Блэквуды" не очень-то спешат печатать мои произведения. Попытаюсь в "Фортнайтли". Ах, дорогой, ты не знаешь, сколь убийственна для вдохновения беспокойная мысль: "А можно ли это продать?" Нет ничего более жестокого, чем быть зажатым между душевным порывом, работой и подобным вопросом, который для меня сейчас вопрос жизни и смерти. Бывают мгновения, когда страх начисто выметает из головы всякие мысли. Это безумно мучительно. И знаешь, день ото дня напряжение только растет. Но я должен написать эту вещь. Должен отойти подальше от "Случая", который почти перестал мне даваться. С остальными вещами дела обстоят так же неблагополучно. "Тайного агента" следует честно признать почетной неудачей. Он не стяжал мне ни любви публики, ни литературного успеха - хоть на гран. От всего этого я прихожу в уныние. Полагаю, я глуп, если жду чего-либо другого. Полагаю также, что есть во мне нечто глубоко несимпатичное широкой публике. Взять, к примеру, романы Харди, в общем-то достаточно трагичные и мрачные, но их и раньше покупали, и продолжают покупать сегодня. Это "нечто", я думаю, называется чуждостью. Словом, причин для тревожных мыслей достаточно. Издадут ли большой роман журнальными выпусками? А если нет? Я бы удивился, если бы Пинкера не беспокоил подобный вопрос. Он не торопит меня, однако сгорает от нетерпения. Признаться, количество страниц, написанных за последние три месяца, ничтожно. А ведь я корпел над романом изо дня в день. Жить так невозможно. Я теперь стал вегетарианцем. Специально ем очень мало. Голова у меня сейчас необыкновенно ясная, но в иные минуты я невольно спрашиваю себя, а не должен ли я все это бросить. Для человека с воображением такие мысли губительны - они приходят, словно дурные знамения, откуда-то извне. Я, разумеется, борюсь с ними, покуда есть силы. На пятидесятом году жизни я подвел итоги своей работы. Одиннадцать романов. Если бы каждый роман принес 1000 фунтов, у меня осталось бы сейчас на руках 5000 фунтов. Сложив вместе мои долги, деньги, которые я должен отработать П. (1572 фунта на сегодня), и субсидию, а также подсчитав все, что я заработал, получим сумму, приблизительно равную 650 фунтам в год. Даже если я ошибся фунтов на 100 в год, что невероятно (как бы неаккуратно я ни считал, не похоже, чтобы я занизил сумму на 1200 фунтов), это не слишком большие деньги. И вдобавок ко всему, наши с Джесси болезни (в год, когда я писал "Ностромо", я перенес шесть приступов подагры за одиннадцать месяцев) да еще тот последний год за границей, ставший роковым для Бориса. Вот так начинается этот год... Когда ждать твоего возвращения?

Джону Голсуорси 11 ноября 1901 г.

Дражайший Джек, Я ничего не писал тебе о книге, во-первых, потому, что ее держала у себя Джесс, а читает она медленно; во-вторых, у меня накопилась целая кипа гранок, на исправление которых ушло несколько дней. Несмотря на это, я прочел твою книгу дважды - бесстрастно наблюдая за собственным впечатлением во время повторного чтения, пытаясь размышлять о восприятии книги публикой и понять, от чего зависит большой успех или, напротив, неудача. Есть в ней нечто такое, что не позволяет надеяться на популярность. Все же автору (если он не слащавый глупец и не напыщенный мошенник) необходимо полностью владеть выбранной темой, чтобы угодить публике. Знания темы как таковой недостаточно. Определенные противоречия и несоответствия в общей концепции характера (или характеров) и самого сюжета должны быть убедительны для читателей, а не только для автора. Ты можешь не согласиться, что человек неповторим в своих так называемых странностях. Они придают его личности силу, которую никогда не даст заурядная непротиворечивость натуры. Кто-то должен докапываться до сути и верить в невероятное ради того, чтобы отыскать редкие крупицы истинного в море временного и преходящего. Прежде всего автору нужно освободиться от всякого уважения к своему герою. И в этом ты поистине достиг совершенства. Ты мастерски управляешься с людьми, к которым не питаешь уважения. К примеру, с второстепенными персонажами в "В. Р.". А в этой книге, я должен признаться, лучше всех вышел Форсайт. Говорю это не без сожаления, так как очевидно, что в "Ч. из Д." не в пример больше красоты (и стиль также более яркий). Рассказ о шахте лучше всего свидетельствует о твоих сильных и слабых сторонах. Пожалуй, в нем не хочется изменить ни слова. В этом рассказе так много сильных сторон, что я бы дорого дал, лишь бы написать подобное. Честное слово. А вот твой управляющий шахты неубедителен именно потому, что чертовски совершенен в своем несовершенстве. Тебе явно необходимо, чтобы скептицизм лежал в основе произведения. Скептицизм, взбадривающий ум, укрепляющий жизнь, - это посланник правды, это путь искусства и спасения. При написании книги ты должен возлюбить мысль и даже в мелочах не отступать от своего понимания жизни. Именно в этом заключается долг писателя, а вовсе не в верности своим персонажам. Никогда не позволяй им овладеть тобой хитростью, чтобы склонить к измене себе. Относись к своим героям совершенно безразлично - в этом, отчасти, и заключается творческая сила. Сам творец должен оставаться безучастным, ибо как только с губ его сорвется крик "Да свершится!", те, кого он сотворил по своему образу и подобию, сразу же попытаются низвергнуть его с той высоты, на которой он стоит, и принизить своим почитанием. Твое отношение к ним должно быть исключительно трезвым, более независимым и свободным и менее строгим. Ты, кажется, готов ради них чересчур сблизить свое понимание истинного и ложного. Твои рассказы проникнуты изяществом. Побольше свободы - вот что необходимо сейчас твоим героям. Ты, вероятно, недоумеваешь, зачем я повторяю эти общие места. Во-первых, о самой технике письма - а тут твои успехи феноменальны, ты почти, а может быть, и уже добился кристальной точности и ясности, - мы с тобою так много говорили, что вряд ли я могу поведать что-либо новое, доселе тебе не известное. И во-вторых, это не такие очевидные соображения - не такие уж и общие места, как может показаться. Их можно даже назвать сущностными, ибо навеяны они изучением всего написанного как единого целого. Я прочел все твои книги, и вот какие мысли - пусть обрывочные, беглые и сумбурно изложенные - они навеяли на меня. Писатель, из-под чьего пера когда-то вышли "Четыре ветра", написал теперь "Человека из Девона", который стал для меня источником огромного удовольствия. Эта книга подтверждает мои воззрения, мое мнение и мою оценку; поддерживает мою любовь к тебе, которому я верил и верю. Вот в чем все дело: верю. Ты достиг того уровня, когда я вряд ли смогу быть тебе чем-нибудь полезен - разве только своей верой. А моя вера в тебя сейчас крепка как никогда, независимо от того, сочтешь ли ты мои замечания убедительными или нет. Можешь не соглашаться с тем, что я сказал в этом письме, однако в главном наши убеждения сходятся.

Эдварду Гарнету Пент-фарм, 12 ноября 1900 г.

Дражайший Э., Ты великолепен и великодушен. Да! Ты затронул больное место. Деление книги на две мало связанные между собой части, а именно на это направлено острие твоей критики, еще раз доказало мне, как поразительно глубоко ты способен проникать в самую суть вещей. Сделанный тобою разбор ярко и точно выражает словами невысказанные мысли каждого читателя, равно как и мои собственные. Да, действительно, таков эффект, производимый этой книгой, - эффект, который ты сумел описать, тогда как другие способны только почувствовать его. Согласен, меня ожидала великая победа, а преуспел я лишь в том, что выдал себя с головой. Мало кому дано было это увидеть, однако ты заметил, как роман снова превращается в ком глины - глины, которую я извлек со дна ямы, одержимый идеей вдохнуть в это месиво великую жизнь. Я позволил своему замыслу провалиться с треском и ничего более. Главный недостаток книги (причина и следствие) - отсутствие силы. Я не имею в виду "силу", о которой обычно говорят критики, а подразумеваю свет воображения. Мне хотелось, чтобы простые события вспыхнули ярким, ослепительным пламенем. Что у меня вышло, тебе, увы, известно. Все, хватит! Мне не хватило мощи, чтобы вдохнуть в мою глину истинную жизнь - жизнь раскрывающуюся . Я был дьявольски амбициозен, однако дьявольского во мне, к несчастью, маловато. "Изгнанник" - это куча песка, "Негр" - брызги из лужи, "Джим" - ком глины. Смею предположить, что мой следующий подарок нетерпеливому человечеству обратится в камень, прежде чем я захлебнусь в грязи, которой не смогу придать сходства с жизнью, как бы ни лез вон из кожи. Бедное человечество! Поплачем о нем... Однако посмотри, как все более и более надрывно звучат мои слова! Этот пафос по сути есть своего рода победа, недосягаемая для уколов критики. Подобно философу, кукарекающему во Вселенной, я почувствую, если меня окончательно раздавят. А сейчас я чувствую себя избитым, чрезвычайно уязвленным, чрезвычайно униженным, но и только. Таково воздействие на меня этой книги... Воздействие, сокрытое от чужих глаз. Унижение. Но не угасание. Пока еще нет. Вы все так великодушно поддерживаете меня, что я просто обязан жить. Ведь рядом всегда находишься Ты, не унывающий никогда. Я получил удивительное письмо от Лукаса. Потрясающе! Этим утром пришло письмо от Генри Джеймса. Ты втирал в мои раны живительный бальзам, покуда они не зажили. И поэтому я все еще жив. Придет время, когда у тебя более не будет сил подслащивать правду и лукавить ради моего спокойствия. Тут-то мне и настанет конец. Главное, не падай духом! Держись! Горячо молю тебя - держись как можно дольше! Посылаю тебе письмо Генри Джеймса. Это глоток из Источника Вечной Молодости. Ну не правда ли, это писал юноша? Какое воодушевление! Удивительная личность! И его послание - частица дивного труда! Я уверен, что письмо носит очень доверительный характер. Только тебе я отваживаюсь показать эти строки - сохрани его тайну ради нас обоих. Пожалуй, вот и все. Прочел "Петербургские рассказы". Ого! Это нечто! Об этой книге многое можно сказать, но скажу только одно: она написана! Она есть! Настоящая вещь, неопровержимая, основательная и живая. Не на песке построенная. Надеюсь, что автор не откажет мне в любезности принять самые дружеские поздравления! P. S. Умоляю, отошли мне обратно автограф Джеймса заказной почтой. Большой привет всем вам троим. Мы просто должны увидеться в ближайшее время.

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.