Болеслав Прус - Антек Страница 2

- "Богородице дево радуйся..."

- Мамуся, мамуся!.. - стонала несчастная девочка. - Мамуся!..

- "Господь с тобой, благословенна ты в женах..."

Тогда Антек подбежал к печке и схватил мать за подол.

- Мамуся, - закричал он, плача, - да она же там помрет!..

Но он только того и добился, что его стукнули по голове за то, что мешает читать молитву. А тут и девочка перестала биться о заслонку, метаться и кричать.

Но вот уже молитва трижды прочтена, бабка отодвинула заслонку: в глубине печи лежал труп с красной, кое-где уже облезшей кожей.

- Иисусе! - вскрикнула мать, увидев девочку, потерявшую человеческий облик.

И такая скорбь ее обуяла, такая тоска, что она насилу помогла знахарке перенести тело на лавку, потом упала на колени посреди хаты и, колотясь головой об пол, закричала:

- Ох, Гжегожова!.. Что ж это вы наделали!

Знахарка нахмурилась.

- Да не шумите вы!.. Может, вы думаете, девочка-то от жара покраснела? Это болезнь из нее так вышла, только чересчур скоро, оттого и уморила ее, бедняжку. Все в воле божьей!

В деревне никто не знал, отчего умерла Розалия. Не стало девочки - что поделаешь? Так ей, видно, на роду написано. Мало ли ребятишек за год умирает в деревне, а все их много.

На третий день Розалию положили в свежевыструганный гробик с черным крестом. Гробик поставили на телегу и повезли на двух волах за деревню, туда, где над завалившимися могилами высятся истлевшие кресты и белые березы. Дорога была ухабистая, гробик от тряски накренялся набок, а Антек, уцепившийся за юбку матери, думал, идя за телегой:

"Худо там, видно, Розальке, если она места себе не находит и с боку на бок ворочается..."

Потом ксендз окропил гроб святой водой, четверо парней опустили его на полотенцах в могилу, засыпали землей - и все тут.

Холмы, где шумели леса, и пригорки, поросшие кустарником, так и стояли на своих местах. Пастухи, как и раньше, играли в долине на свирели, - жизнь шла своим чередом, хотя в деревне не стало одной девочки.

С неделю поговорили о ней, потом позабыли и забросили свежую могилку, на которой лишь ветер вздыхал и стрекотали кузнечики.

А еще немного спустя выпал снег и распугал даже кузнечиков.

Зимой дети деревенских хозяев ходили в школу. Мать уже отчаялась дождаться от Антека помощи по хозяйству и, посоветовавшись с кумом Анджеем, решила отдать его учиться.

- А в школе научат меня строить мельницы? - спросил Антек.

- Ого! Даже писать научат, как в канцелярии, была б у тебя охота.

Вдова завязала в узелок сорок грошей, взяла мальчика за руку и с трепетом пошла к учителю. Войдя в горницу, она застала его за починкой старого тулупа. Поклонившись учителю в ноги, вдова вручила ему принесенные деньги и сказала:

- Низко кланяюсь вам, пан учитель, и покорнейше прошу, примите, ваша милость, этого сорванца в науку и, как родной отец, не пожалейте для него ремня.

Его милость, у которого из дырявых сапог торчала солома, взял мальчика за подбородок, поглядел ему в глаза и похлопал по плечу.

- Красивый мальчик! - сказал он. - А что ты умеешь?

- И верно, красивый, - подхватила обрадованная мать, - да только ничего он, пожалуй, не умеет.

- Как же это? Вы его мать, а не знаете, что он умеет и чему выучился? спросил учитель.

- А откуда мне знать, что он умеет? Я-то ведь баба, и мне все это ни к чему. А чему учился он, стало быть, мой Антек, это я знаю. Он учился пасти скотину, лучинку щепать, носить воду из колодца, больше, пожалуй, ничему.

Так мальчика определили в школу. Однако матери было жалко потраченных сорока грошей, поэтому для своего успокоения собрала она возле хаты несколько соседей и стала с ними советоваться, хорошо ли она сделала, что отдала Антека в школу и ввела себя в такие расходы.

- Гм... - ответил один из хозяев, - учителю будто платит волость, так уж, если на то пошло, вы могли и ничего ему не давать. Да он-то всегда требует денег и тех, кто не платит ему, хуже учит.

- А хороший он учитель?

- Ничего!.. Когда говоришь с ним, он будто немного глуповат, но учит как следует. Вот мой мальчик к нему только третий год ходит, а знает уже всю азбуку сверху вниз и снизу вверх.

- Э! Подумаешь, азбуку знает! - отозвался другой хозяин.

- А вот и подумаешь! - возразил первый. - Будто не слыхали вы, как наш войт говорит: "Знал бы я хоть азбуку, у меня в такой волости было бы не меньше тысячи рублей доходу, как у писаря!"

Несколько дней спустя Антек в первый раз отправился в школу. Она показалась ему почти такой же прекрасной, как комната со стойкой в корчме, а скамьи стояли в классе одна за другой, совсем как в костеле. Только печка в школе развалилась и дверь не закрывалась, так что было холодновато. Лица у детей были красные, а руки они прятали в рукава; учитель ходил в тулупе и бараньей шапке. А осевший по углам белый иней таращил на всех свои сверкающие глаза.

Антека усадили вместе с другими учениками, еще не знавшими букв, и урок начался.

Памятуя наставления матери, мальчик решил во что бы то ни стало отличиться.

Учитель взял окоченевшими пальцами мел и написал на старой, без рамы, доске какой-то знак.

- Смотрите, дети! - сказал он. - Эту букву легко запомнить, она выглядит так, как будто кто казачка пляшет, и произносится "а". Тише вы там, ослы!.. Повторите: а... а... а...

- А... а... а!.. - хором закричали ученики первого отделения.

В общем писке особенно выделялся голос Антека. Но учитель пока не обратил на него внимания.

Это огорчило мальчика и даже задело его самолюбие.

Учитель нарисовал другой знак.

- Эту букву еще легче запомнить, она похожа на крендель. Вы видели крендель?

- Войтек видел, а мы словно бы нет... - сказал кто-то.

- Ну, так запомните, что крендель похож на эту букву, называется она "бе". Повторите: бе! бе! бе!

Хор подхватил:

- Бе! бе!

И на этот раз Антек действительно отличился: он сложил трубкой обе руки и заревел, как годовалый теленок.

В классе раздался взрыв смеха, а учитель затрясся от гнева.

- А ну! - крикнул он Антеку. - Вот ты какой, оказывается, удалец! Это тебе не хлев, а школа. Ведите-ка его сюда, я ему дам жару.

Мальчик остолбенел от удивления, но не успел он опомниться, как двое самых сильных школьников подхватили его под руки, вытащили на середину класса и заставили лечь.

Антек еще не понял толком, в чем дело, как на него посыпались удары, и он услышал наставление:

- А ты, бездельник, не реви, как теленок, не реви!

Наконец его отпустили. Мальчик отряхнулся, как собачонка, вылезшая из холодной воды, и пошел на свое место.

Учитель написал третью и четвертую буквы, дети повторили их хором, а затем начался экзамен.

Первым отвечал Антек.

- Как называется эта буква? - спросил учитель.

- А! - ответил мальчик.

- А вот эта, вторая?

Антек молчал.

- Эта буква называется "бе". Повтори, осел!

Антек продолжал молчать.

- Повтори, осел: бе!

- Дурак я, что ли! - пробормотал мальчик, твердо запомнивший, что в школе реветь теленком нельзя.

- Да ты, бездельник этакий, к тому же и упрям! Поддать ему жару!..

И снова те же мальчики подхватили его, растянули, а учитель всыпал ему такое же количество розог, на этот раз приговаривая:

- Не будь упрямцем! Не будь упрямцем!

Через четверть часа уже шли занятия в старшем отделении, а у младших началась перемена, и они отправились на кухню. Там под началом хозяйки одни чистили картофель, другие таскали воду или корм для коровы и за этими занятиями провели время до полудня.

Когда Антек вернулся домой, мать спросила его:

- Ну что? Учился?

- Учился.

- Влетело тебе?

- Еще как! Два раза.

- За учение?

- Нет, чтобы согреться.

- Это только для начала. А потом тебе будет попадать и за учение, утешила его мать.

Антек встревожился.

"Что поделаешь, - размышлял он, - бить-то он бьет, но пусть хоть покажет, как делать мельницы".

С этого дня ученики младшего отделения заучивали все те же первые четыре буквы, а потом отправлялись на кухню или во двор помогать учителевой хозяйке. О мельницах и речи не было.

Однажды, когда мороз полегчал и сердце учителя тоже как будто оттаяло, он решил объяснить своим младшим питомцам пользу грамоты.

- Смотрите, дети, - сказал он, написав на доске слово "дом", - какое это мудрое дело - писать! Вот эти три значка, такие маленькие и так мало места занимают, а значат они - "дом". Как взглянешь на это слово, так у тебя сразу же перед глазами встает вся постройка: двери, окна, сени, комнаты, печи, лавки, картины на стенах, - короче говоря, видишь дом со всем, что в нем находится.

Антек протирал глаза, вытягивал шею, вглядывался в написанное на доске слово, но дома так и не увидел. Он толкнул своего соседа и спросил:

- Ты-то видишь хату, про которую говорит учитель?

- Не вижу, - ответил сосед.

- Стало быть, это вранье? - сделал вывод Антек.

Учитель, услышав последнюю фразу, крикнул: