Ив Шеневьер - Турако - птица печали Страница 2

* * *

"Надо жить. Несмотря на одиночество. Из-за него и ради него. Трудно себе представить, чтобы вы, чтобы я могли бы быть не одинокими. Одиночество - реальность нашей жизни, сама жизнь..."

Пьер отрывается от письма. Раз в три месяца он шлет послание Элен во Францию. Пытается убедить ее не приезжать к нему, поскольку чувствует, что она собирается это сделать. Но он не находит убедительных аргументов. Когда они жили вместе, молчание отбрасывало их в какой-то вакуум, где они внутренне соглашались изнурять друг друга, причем изнурять достаточно медленно, полагая, что тем самым они борются против фатального исхода. А теперь подобное молчание оказалось бы роковым, смертоносным. На его письменном столе, сколоченном из грубо обтесанных акациевых досок, возвышаются стопки папок. Пьеру Досту поручили продолжать археологические раскопки, начатые еще колониальной администрацией, прерванные восстанием и продолженные - дабы не терять лица перед заграницей - после обретения независимости. На стене перед ним висит прикрепленный кнопками портрет Матье Керна, отца Жюли, страстного коллекционера минералов. Под тонким слоем глин, прикрывающих от эрозии базальтовые блоки, он обнаружил кристаллы оливина редкой чистоты. Производя раскопки, чтобы извлечь их, он случайно наткнулся на останки древнейшего в этой части света поселения троглодитов - находка неожиданная и тем более приятная. Здесь жили доисторические люди, оставившие после себя оружие, вырезанное из кости оленя, примитивную письменность, которую еще предстоит расшифровать, - все это говорило об удивительном уровне культуры. Находка озадачила Матье Керна, так как помешала ему разработать жилу оливина. Сперва он держал свое открытие в тайне, но, будучи человеком, не отказывающим себе в радостях жизни, как-то за праздничным столом проговорился, и информация попала в местную газету. Место тотчас было объявлено заповедником и стало предметом тайного торга. Незадолго до смерти Матье Керн продал участок администрации за некую сумму, следов которой Жюли обнаружить так и не удалось. Новые власти доверили вести раскопки древнего поселения одному археологическому учреждению бывшей метрополии. Единственным кандидатом оказался Пьер Дост, начавший предварительные исследования до потенциального создания постоянной группы археологов. Он прибыл на Остров весной. Три года тому назад.

До этого Пьер точно не знал даже, где находится этот Остров и как он называется, поскольку в разных атласах фигурировали разные наименования. Он назвал его просто Островом и так его называет до сих пор. Эта песчинка, оставшаяся от распавшейся империи, занимает площадь, "не превышающую размеров префектуры", как иронично выразилась единственная из его коллег, которой он рассказал о своих планах там работать. Когда-то Остров процветал, благодаря кофейным плантациям, поскольку метрополия искусственно поддерживала высокие цены на кофе. Но за несколько месяцев независимости экономика рухнула: колонисты, эксперты, руководящие кадры были изгнаны или уехали сами, банки, заводы и крупные торговые предприятия закрылись, капиталы и инвестиции пропали. Разруха вызвала эмиграцию многих туземцев одних обвиняли в сотрудничестве с рухнувшим колониальным режимом, другие сами предпочли покинуть родину, чтобы спасти от голода свою семью.

"Остров с миллионом лиц", как назвали страну повстанцы в день своей победы, еще насчитывает несколько сотен тысяч жителей, но перепись населения так и не была произведена. Ибо о печальной действительности лучше вслух не говорить. Они живут в столице, построенной в устье реки, в больших деревнях, разбросанных по пригодным для обработки землям, равно как и по болотам, по тропическим лесам, занимающим половину территории и в изобилии населенным разного рода птицами, пресмыкающимися, млекопитающими и насекомыми.

Остров, находящийся в стороне от остального мира, живет плохо, потому что мало выращивает. Продуктов питания не хватает, и их приходится покупать, тратя на это жалкие доходы от угасающего туризма и скромные подачки международных организаций, уже почти не скрывающих за гуманитарной ширмой политические мотивы. Недра не содержат никаких полезных ископаемых, а помощь извне имеет свои все больше сужающиеся пределы. Остров превратился в одно из тех мест, куда люди мечтают отправиться в изгнание, чтобы затеряться, и где они порой себя обретают.

Прибытию Пьера, к счастью, сопутствовал "благоприятный климат". На языке местных "метеорологов" это значит, что на его долю не выпали ураганы, цунами или циклоны, частые гости тех широт. Если бы в первый месяц его пребывания на Острове стихия была бы неблагоприятной, аборигены расценили бы это как проявление враждебности природы к его присутствию. Ему пришлось бы бежать, и он даже не попытался бы остаться: ведь современный человек склонен превращаться в пепел, даже не прогорев, и бесстрастно наблюдать за продолжением своей жизни, отмечаемой порой пунктиром несчастий. Посему он никогда не противится тому, что, как подсказывает опыт или интуиция, ему не дано одолеть. Сопротивление ради сопротивления представляется ему одной из самых волнующих, но одновременно и самых бесполезных иллюзий, питаемых той породой людей, свою принадлежность к которой он с горечью вынужден констатировать.

Благоприятная погода позволила Пьеру остаться. Интересная работа и открытия помогли ему закрепиться на Острове. То ли по снисходительности, то ли по рассеянности организация, от которой он поехал, продлила ему, согласно его просьбе, срок командировки, не потребовав отчета и не осуществляя никакого контроля. Только от него самого и от властей Острова зависит, сколько он здесь еще пробудет. Если он и задумывается об этом, то какой-нибудь незначительный случай, тотчас им забываемый, удерживает его от решительного шага, заставляет длить и длить ожидание некоего непредвиденного события, которое решило бы за него.

* * *

Вилла была построена в начале века. Первый ее обитатель умер во время традиционной церемонии вручения ключей кузнецом, единственным человеком, способным оградить новое жилище от духов, пытающихся его занять.

Жюли Керн не знала своего деда. Она получила Виллу в наследство от отца, умершего от закупорки сосудов. Смерть настигла его в гостинице, рекомендованной ему губернатором, представлявшим колониальную державу. Он туда редко наведывался. В слишком большом для нее доме, как будто, созданном специально для того, чтобы в нем происходили несчастья, Жюли занимает всего одну комнату, бывшую спальню матери. Здесь все осталось, как было до отъезда матери, покинувшей Остров из-за мужа, чьи притязания, по ее мнению, выходили за рамки того, что называется исполнением нормального супружеского долга... Она давала о себе знать дочери только открытками с новогодними пожеланиями и вернулась в Усадьбу лишь для того, чтобы быть похороненной в фамильном склепе. Все остальные комнаты, залы и спальни предназначаются возможным гостям, о которых должны заботиться кухарка Зиа и садовник Пери.

Чаще всего Жюли Керн живет на краю своего владения, в старом доме священника-миссионера, которого приютил ее дед. После провозглашения независимости новые хозяева Острова, применяя методы своих предшественников, обвинили священнослужителей, своих искренних, но критически настроенных сторонников, в том, что они создали на Острове очаг реакции. Их объявили заговорщиками и изгнали, а Миссию закрыли.

Только Жюли никто не беспокоил. Она сохранила привилегии, перешедшие ей от рождения, ее не вызывали на допросы, не заставляли записываться в единственную существующую партию или посещать курсы по перевоспитанию, на нее не нападали незнакомцы в масках, ей не угрожали смертью. Было, правда, несколько вполне безобидных угроз в виде анонимных посланий, подброшенных ночью под дверь спальни. Она могла бы встревожиться, получив зоб и сердце перепелки, завернутые в местную газету с фотопортретом Ребеля. Однако это ее не испугало, а, напротив, обрадовало как знак защиты со стороны друга детства - освободителя Острова, главы одного из кланов, стоящих у власти.

Такая благосклонность никого не удивила. Еще тогда, когда умер ее дед, даже не успев войти в новый дом, судья, вопреки всякой очевидности, постановил, что это была естественная кончина. А когда отец скончался в гостинице, не было произведено никакого следствия. Жюли не подавала жалоб так подействовал на нее вид обнаженного трупа Матье Керна, раскинувшегося посреди расшитых жемчугом подушек в постели на простынях из черного шелка. Зиа поначалу всполошилась. Успокоилась она, лишь увидав, как из спальни Жюли вышел на рассвете Ребель, насвистывая мелодию, ставшую гимном борцов с колониализмом: значит, хозяйке нечего бояться, пока он у власти.

Вооруженная борьба длилась пять лет. В армии Освобождения участвовали оба племени, составляющие местное население: Ибисы и Орлы. Победа досталась им в упорной борьбе. Каждая из сторон пользовалась поддержкой из-за рубежа от враждующих друг с другом стран, использовавших этот конфликт, чтобы избежать прямого столкновения, слишком опасного для всех...