Адольфо Касарес - О форме мира Страница 2

— Если честно, — ответил он, — то нельзя сказать, чтобы сегодня мне этого безумно хотелось.

— Тогда ложитесь спать. Лучше поспите. Или...

— Или что?

— Ничего, ничего, просто у меня мелькнула мысль, которую я еще не обмозговал.

Словно говоря сам с собой, Корреа проворчал:

— Тоже мне, начинает фразу...

— Поосторожнее в выражениях. Не забывайте, что перед вами не кто-нибудь, а человек с высшим образованием.

— Я не хотел вас обидеть.

— Иногда я спрашиваю себя, не следует ли кое-кого воспитывать палкой.

— Не сердитесь.

— Я волен вести себя, как мне заблагорассудится. Вы рассердили меня, а я как раз собирался вам кое-что предложить, причем с самыми лучшими намерениями...

На пристани Энкарнасьон шумно сошли почти все из тех, кто обсуждал проблему контрабанды. Корреа спросил:

— Так что вы собирались мне предложить?

— Третий вариант, избавляющий вас от мучительной альтернативы.

— Простите, сеньор, я не совсем понимаю. Какой альтернативы?

— Спать или заниматься. И вы, молодой человек, даже во сне извольте называть меня доктором.

Корреа подумал — или почувствовал, — что предложение, которое освободило бы его от выбора между учебниками и сном, крайне заманчиво. Он уже собирался дать согласие, как вдруг вспомнил, чем занимается этот доктор.

— Прежде чем принять ваше предложение, я хотел бы попросить у вас объяснений. Прошу, ответьте мне со всей искренностью.

— Вы намекаете, что я неискренен?

— Никоим образом.

— Ну так говорите.

— Не думайте, что я боюсь, но представьте только, вдруг со мной что-то произойдет и я не смогу готовиться или прийти на экзамен! Это было бы катастрофой. Вы меня понимаете? Мне грозит опасность?

— Человека всегда подстерегают неожиданности, так что трусу можно дать лишь один совет: не высовывать носа из своей конуры. Но сейчас вы путешествуете словно коронованная особа — инкогнито, и вам ничего не грозит.

Прежде чем Корреа окончательно согласился, доктор стал обращаться с ним как со своим товарищем и пустился в рассказы, которые, по мнению молодого человека, не имели никакого отношения к делу. Доктор сообщил, что живет вместе с супругой на одном островке; недавно бойкий аукционист предложил ему интересное дельце — купить еще один остров неподалеку; он выслушал предложение, но вовсе и не думал его принимать, ибо больше всего не любит расставаться с деньгами, хотя бы и ради будущих выгод. Но в тот день, когда о предложении узнала его жена, миру в доме настал конец.

— Жена у меня просто неугомонная, — продолжал он. — Вы не поверите, внутри у нее точно мотор, и она с самого начала загорелась этой идеей. Твердит и твердит: «Всегда надо стремиться вверх. Остров — это еще одна ступенька». Но я тоже по-своему упрям, так что спорить не спорил; но и не уступал — по крайней мере, до последнего воскресенья в прошлом месяце, когда к нам явились в гости подруги жены и я сказал себе: почему бы не прокатиться на этот остров и не поглядеть, как и что? Сел на свой катер и отправился. Когда я приехал, сторож слушал футбольный репортаж и сказал, чтобы я осмотрел остров в одиночку, хотя особенно смотреть там нечего.

В этом месте рассказа доктор сделал паузу и многозначительно добавил:

— Но оказалось, что сторож ошибался.

Если тут и была какая-то тайна, Корреа в нее не верил. Однако он заподозрил, что доктор хочет его отвлечь, чтобы он не смотрел на берега и позже не смог припомнить дорогу.

А впрочем, смотри не смотри, эти незнакомые, такие схожие берега лишь сбивали его с толку, повторяясь словно части одного сна.

— Почему сторож ошибался?

— Сейчас узнаете. Мой дедушка, который успел сколотить в Польше недурное состояние, но был вынужден эмигрировать, часто говорил: «Тот, кто ищет, находит. Даже там, где ничего нет, если поискать хорошенько, найдешь то, что ищешь». И еще он говорил: «Лучше всего искать на чердаках и в самых дальних закоулках сада». Этот остров далеко не сад, и все же...

— Все же что?

— Нам выходить, — сказал доктор и крикнул: — Капитан, причальте, пожалуйста.

Маленький причал был на вид гнилой и шаткий. Корреа посмотрел на него с опаской.

— Я поступаю дурно, сеньор, — простонал он. — Мне надо бы заниматься.

— Сеньор тут ни при чем. Вы знаете не хуже меня, что сегодня все равно не сели бы за книги. Оставьте свои глупости и будьте любезны следовать за мной. Идите по моим следам. Видите хижину среди ив? Там живет сторож. Не бойтесь. Собаки у него нет.

— Честное слово?

— Честное слово. У этого человека нет иных товарищей, кроме радиоприемника. Здесь все время ступайте строго за мной. Надо идти по твердой земле, чтобы не оставлять следов. Держу пари, если вас не предупредить, вы полезете прямиком в грязь, как поросенок.

Доктор отводил руками ветки, открывая путь. Молодому человеку показалось, что они спускались по склону; сумерки постепенно сменились темнотой, словно они попали под землю, в туннель. Потом он понял, что они на самом деле идут по туннелю, узкому и длинному туннелю из растений, пол которого устилали листья, а стены и потолок слагались из листьев и ветвей; правда, самая глубокая часть и впрямь уходила под землю — там было совершенно темно. Место оказалось крайне неприятное — такое странное и неожиданное. Как же он допустил, спрашивал он себя, чтобы ему помешали выполнить свой долг? Кто его спутник? Контрабандист, преступник, которому не доверился бы ни один человек в здравом уме. Хуже всего, что теперь он полностью зависит от этого человека: если его бросят одного, он не сумеет найти дорогу назад. Ему пришла на ум нелепая мысль, тем не менее похожая на правду: казалось, в обе стороны туннель тянулся бесконечно. Молодой человек совсем уже разволновался, как вдруг они очутились снаружи. Весь переход длился не больше трех-четырех минут; под открытым небом он занял бы и того меньше. Место, куда они вышли, было совершенно иным, чем то, где они вошли. Корреа описывал его как «город-сад» — это выражение он слышал не раз, но не очень представлял, что оно означало. Они шагали по извилистой улице, среди садов и белых вилл с нарядными красными крышами. Доктор спросил его с упреком:

— Вы явились сюда без золота? Так я и думал, так я и думал. Вам обменяют деньги в любом месте, но только смотрите не дайте себя надуть. Я знаю, где обменивают песо по хорошему курсу и где купить товары, которые в Буэнос-Айресе принесут неплохой доход. Вы понимаете, подобные знания кое-чего да стоят, и я не собираюсь делиться ими с первым встречным. Когда-нибудь, не исключено, я возьму вас в компаньоны. А пока каждый устраивается как может. Видите эту надпись?

— «Четырнадцатая остановка»?

— Вот именно. Мы встречаемся здесь завтра в пять утра.

Корреа запротестовал. Так они не договаривались. Он согласился потерять одну ночь, а теперь выходит, что он потеряет две ночи и день.

Доктор отступил на шаг, как будто хотел рассмотреть его получше.

— Вы только поглядите, что он мне предлагает. Чтобы мы возвращались среди бела дня, на глазах у всех конкурентов. Знаете, с вами надо держать ухо востро, иначе наше знакомство дорого мне обойдется. А теперь скажите, что вы станете делать один, за границей, без моей помощи? Сядете и заплачете? Побежите просить консула, чтобы он отправил вас домой в чемодане?

Корреа понял, что судьба его целиком зависит от доктора и лучше его не сердить.

— До завтра, — сказал молодой человек.

— До завтра, — отозвался доктор и посмотрел на часы. — Ровно в пять, тогда времени у нас будет с избытком, потому что рассветает в шесть. Я не люблю суетиться. Теперь я — сюда, а вы — туда. И не вздумайте следить за мной, а то вам не поздоровится.

Пройдя несколько шагов, Корреа подумал, что, если доктор не придет на свидание, ему будет плохо. Денег у него с собой было немного, и конечно же, он не слишком надеялся, что сам найдет вход в туннель. Разумнее было бы поискать туннель сейчас, пока еще не все смешалось в памяти. Он попытался вернуться тем же путем, но скоро заблудился среди путаных улиц. Была еще одна подробность, о которой он не расспросил доктора, боясь выглядеть дураком: где они находились? У него закружилась голова, и он подумал, что не стоит, падая с ног от усталости, плутать по этим улицам, проложенным вопреки всем законам градостроительства. И еще он понял, что прежде всего должен немного поспать. Потом уж он разберется, что к чему. «Я лягу где угодно, — сказал он вслух и добавил: — Где угодно, лишь бы не было собаки». Но сразу же возникли проблемы, потому что здесь было принято в каждом саду держать собаку, а то и двух. Желая, быть может, успокоить свою совесть, он подумал: если бы вместо того, чтобы, как кретин, послушаться доктора, он внял бы голосу разума и вернулся на остров Меркадера, все равно он не смог бы заниматься — так он устал. Если ему сию же минуту не попадется сад без собаки, он уснет прямо на улице. Холодея от страха, он вошел в какие-то ворота и двинулся к беседке, обсаженной лаврами, — в сером утреннем свете они казались призраками. Все было тихо, и он уснул.