Джон Донн - Избранные стихотворные послания Страница 2

За ними следом - тьма; но Гостья тела,

Она же солнце и луну затмит,

Не признает подобного предела.

Душа, труждаясь в теле с юных лет,

Все больше алчет от работы тяжкой;

Ни голодом ее морить не след,

Ни молочком грудным кормить, ни кашкой.

Добудь ей взрослой пищи. Испытав

Роль школяра, придворного, солдата,

Подумай: не довольно ли забав,

В страду грешна пустая сил растрата.

Ты устыдился? Отряси же прах

Отчизны; пусть тебя другая драма

На время развлечет. В чужих краях

Не больше толка, но хоть меньше срама.

Чужбина тем, быть может, хороша,

Что вчуже ты глядишь на мир растленный.

Езжай. Куда? - не все ль равно. Душа

Пресытится любою переменой.

На небесах ее родимый дом,

А тут - изгнанье; так угодно Богу,

Чтоб, умудрившись в странствии своем,

Она вернулась к ветхому порогу.

Все, что дано, дано нам неспроста,

Так дорожи им, без надежд на случай,

И знай: нас уменьшает высота,

Как ястреба, взлетевшего за тучи.

Вкус истины познать и возлюбить

Прекрасно, но и страх потребен Божий,

Ведь, помолившись, к вечеру забыть

Обещанное поутру - негоже.

Лишь на себя гневись, и не смотри

На грешных. Но к чему я повторяю

То, что твердят любые буквари

И что на мисках пишется по краю?

К тому, чтобы ты побыл у меня;

Я лишь затем и прибегаю к притчам,

Чтоб без возка, без сбруи и коня

Тебя, хоть в мыслях, привезти к нам в Митчем.

Сэру Эдварду Герберту, в Жульер 5

Клубку зверей подобен человек;

Мудрец, смиряя, вводит их в Ковчег.

Глупец же, в коем эти твари в сваре,

Арена иль чудовищный виварий:

Те звери, что, ярясь, грызутся тут,

Все человеческое в нем пожрут

И, друг на друга налезая скотно,

Чудовищ новых наплодят бессчетно.

Блажен, кто укрощает сих зверей

И расчищает лес души своей!

Он оградил от зла свои угодья

И может ждать от нивы плодородья,

Он коз и лошадей себе завел

И сам в глазах соседей - не Осел.

Иначе быть ему звериным лесом,

Одновременно боровом и бесом,

Что нудит в бездну ринуться стремглав.

Страшнее кар небесных - блажь и нрав.

С рожденья впитываем мы, как губка,

Отраву Первородного Проступка,

И горше всех заслуженных обид

Нас жало сожаления язвит.

Господь крошит нам мяту, как цыплятам,

А мы, своим касанием проклятым,

В цикуту обращаем Божий дар,

Внося в него греховный хлад иль жар.

В нас, в нас самих - спесению преграда:

Таинственного нет у Бога яда,

Губящего без цели и нужды;

И даже гнев его - не от вражды.

Мы сами собственные кары множим

И нянчим Дьявола в жилище Божьем.

Вернуться вспять, к начальной чистоте

Наш долг земной; превратно учат те,

Что человека мыслят в круге малом:

Его величья никаким овалом

Не обвести; он все в себя вместит.

Ум разжует и вера поглотит,

Что бы мы им измыслить не дерзнули;

Весь мир для них - не более пилюли;

Хоть не любому впрок, как говорят:

Что одному бальзам, другому яд;

От знаний может стать в мозгу горячка

Иль равнодушья ледяная спячка.

Твой разум не таков; правдив и смел,

В глубь человека он взглянуть сумел;

Насытившись и зрелищем, и чтивом,

Не только сам ты стал красноречивым,

Красноречивы и твои дела:

За это от друзей тебе хвала.

Графине Бедфорд

Мадам,

Благодарю; я буду знать вперед,

Очистившись от заблуждений давних,

Что не природа ценность придает

Вещам, а редкость оных и нужда в них.

Кто ищет меньшее из зол - простак;

Блажен, кто может выбирать из благ.

Так при Дворе, где добродетель - плод

Редчайший, ваша всех настолько выше

(И оттого толпе ее восход

Незрим), что требуются эти вирши,

Как толкованье трудным письменам,

Чтоб возвестить ее явленье нам.

Так здесь, в Деревне, красота земли

Лишь ларчик скрытых благовоний, ждущий

Как утра, - вас, Мадам, чтоб расцвели

Цветы и раем воссияли кущи;

Без вас она таится, точно мгла

Все наше полушарье облегла.

Сойдите ж с колесницы, сотворя

Рассвет в ночи явленьем беззаконным;

Пусть в новом небе новая заря

Взойдет над миром новообретенным,

Где мы, туземцы ваши, круглый год

Ходить согласны задом наперед.

Как антиподов, мы забудем Двор;

Пусть Солнце, ваш наместник, без отрады

К земле осенней наклоняя взор,

Свершает скучные свои обряды,

Мы будем, безмятежно веселы,

Вам жертвы приносить и петь хвалы.

Не Божеству, что в вас живет, Душе,

Я посвящаю эти приношенья

Стихов и бедных рифм; они уже

Не гимны, а смиренные прошенья:

Коль сами таинства запретны нам,

Мы лицезреть хотим хотя бы Храм.

Как в Риме любопытный пилигрим

Не столь вникает в распри и дебаты,

Сколь поглощает взором вечный Рим:

Его фонтаны, площади, палаты,

Все, кроме лабиринта догм и школ,

Уверясь, что любой мудрец - осел,

Так я в своем паломничестве жду

Узреть не столько алтари священны,

Сколь облик храма - то, что на виду,

Хрустальные, сверкающие стены

Рук, плеч, очей - все то, что созерцал

Тот, кто впервой узрел Эскуриал!

Но (каюсь), может, слишком я в упор,

По-деревенски воздаю вам почесть;

В вас - всех легенд таинственный узор,

Переплетенье былей и пророчеств,

Все книги, что от скорби и вины

Очищены - и вместе сведены.

Когда добро и красота - одно,

Вы, леди, оного и часть, и целость;

Во всяком вашем дне заключено

Начало их, и молодость, и зрелость.

Так слитны ваши мысли и дела,

Что даже и лазейки нет для зла.

Но эти рассужденья отдают

Схоластикой, от коей неотвязны

Сомнения; сомнения ж ведут

К неверию и вводят нас в соблазны;

Знакомый смысл в одежде новых фраз

Способен отпугнуть в недобрый час.

Оставим же рассудку суеты,

Пусть судит чувство - попросту, без нянек:

Где трон, казна и царство красоты?

В Твикнаме 6 - здесь, куда приходит странник,

Надеясь подивиться вам двоим:

Где Рай, там должен быть и Херувим.

Григорий Михайлович Кружков родился в 1945 году в Москве. Окончил Томский гос. университет (физический факультет) в 1967 году.

Публикуется как поэт и переводчик зарубежной поэзии с 1971 года. Изданы книги стихов - "Ласточка" (М., Советский писатель, 1982), "Черепаха" (М., Художественная литература, 1990), "Бумеранг" (М., АРГО-РИСК, 1998). Вышли книги переводов: Льюис Кэролл "Охота на Снерка" (Рига, 1991), Джон Донн, "Избранное" (М., 1994), Роберт Фрост "Другая дорога" (М., 1999) и другие.

Публикуется так же как эссеист и критик.

1 Усадьба Гилпина в Хайгейте под Лондоном, куда он уехал на время чумы.

2 Во время чумной эпидемии театральные зрелища попадали под запрещение (что, как видно, не распространялось на зрелища другого рода).

3 Ремора - рыба-прилипала, о которой средневековые бестиарии сообщали, что она топит корабли, присосавшись к их днищу.

4 "Донн" - таково традиционное русское произношение. Правильней "Данн", что может означать по-английски "закончил" или даже "погиб". Отсюда неизбежный каламбур, от которого никто не мог удержаться (в том числе и сам Донн).

5 Городок в Сассексе, где семья Донна жила в 1606-1610 гг.

Эдвард Герберт, в дальнейшем лорд Чербери, - известный поэт, старший брат еще более известного в английской поэзии Джорджа Герберта. В момент написания письма находился в Жульере (Нидерланды), участвуя в войне герцога Оранского с испанцами.

6 Твикнамский Парк - усадьба леди Бедфорд недалеко от Лондона.