Фрэнк О'Коннор - Ахиллесова пята Страница 2

Базой же по сю сторону считают епископский дворец. Вы поймете, что таможенная комиссия не решается принять какие-либо меры, боясь причинить неудобство Вашей достойной особе, но Вы поймете также, что подобная торговля приводит к значительным потерям в налогах.

Я буду глубоко благодарен Вашей светлости, если Вы как можно скорее приложите усилия к тому, чтобы с историей этой было покончено. Mise le Meas. Seumas О Buitseir, Aire".

Нелли похолодела, прочитав письмо. Дела обстояли хуже, чем она предполагала. Теперь ей уже предстояло иметь дело не только с Тимом Лири, но и с таинственной комиссией и министрами в Дублине, а кто их знает, на какие гадости они способны. Положиться на епископа нельзя, ему с этим не справиться. Человер; он добрый, хороший, но он выдохся... Нелли сама взялась за перо и написала следующее: "Дорогой сэр, его светлость высокопреподобие доктор Гэллогли, епископ Мойлский, передал мне Ваше письмо от 3-го мая и попросил за него ответить. Он говорит, что все это ложь и интриги и чтобы ему больше с этим не надоедали.

Виданное ли дело, чтобы он не знал, что творится у него в собственном доме, уж не принимаете ли Вы его за разбойника с большой дороги? Эту травлю затеял не кто иной, как Тимоти Лири и, как сказал епископ, чего еще ожидать от человека, чей дядя помер в мойлском сумасшедшем доме, пьяница был и скабрезник. А что до лавки, так это опять-таки вранье. Она вовсе не мне принадлежит, а моему несчастному брату - он бывший комендант в Армии Свободы (что, взяли?), а нынче беспомощный инвалид с расширением вен и шестью детьми.

Может ли такой человек быть контрабандистом? Тимоти Лири на порог дворца больше не ступит. И за что только мы платим налоги? При англичанах куда лучше было.

Ваша покорная слуга Эллен Конили".

- Письмо доставило Нелли глубокое удовлетворение.

Хотя сам-а она этого и не сознавала, письмо идеально иллюстрировало Ахиллесову пяту католицизма: при том, что доктор Гэллогли не имел никакого отношения к содержанию письма, у министра и его персонала создалось полное впечатление, что епископ Мойдский сделался главарем могучей шайки контрабандистов. Что и говорить, старина, конечно, уже не отвечает за свои поступки (какие только штуки не выкидывает с людьми старость), но ситуация создалась неловкая - не станешь же устраивать в епископском дворце облаву в поисках контрабандьь Министр содрогнулся при одной мысли о том, что напишут в газетах: "Айриш тайме" ограничится чопорным сообщением, но намекнет, что, каковы бы ни были протестантские епископы, они хотя бы знают границы дозволенного; "Айриш индепендент" станет утверждать, что инструкция на облаву получена из Москвы, а "Айриш Пресс" сравнит этот случай с предательством Кейзмента.

- Бога ради, оставь все, как есть, Питер, - сказал министр своему секретарю. - Не шути с огнем.

Нелли, напуганная письмом министра, принялась лихорадочно и нимало не скрываясь избавляться от имевшейся в доме контрабанды. Тим Лири знал про это и мучился от унижения.

Наконец поймали какого-то человека в тот момент, когда он переправлялся через границу, привязав под автомобилем к раме бочонок виски, и цепочка привела к винной лавочке Падди Клэнси. Падди не оставалось ничего другого, как признаться, что бочонок был продан епископу.

- А ну-ка, взглянем на счет епископа, Падди, - раздраженно приказал Тим, и бедняга Падди почувствовал, что безопаснее вытащить счетную книгу. Момент был тягостный. Падди никогда не считал нужным вмешиваться в чужие дела, но он давно заметил, что счет у епископа странный. Тим Лири в остолбенении воззрился на цифры.

- Боже милостивый, не хочешь ли ты сказать, что епископ все это выпивает?

- Откуда мне знать, Тим, - ответил Падди. - Епископам вроде положено принимать много народу - приходских священников и еще всякий люд.

- Да? По галлону на человека в вечер, что ли?! - воскликнул Тим.

"Нервный он парень, - подумал Падди, - уж очень он близко к сердцу берет свою работу".

- Хорошо тебе говорить, Тим, - сурово отрезал он, - а мне не подобает задавать вопросы покупателям.

- Ладно, зато я задам епископу несколько вопросов, - объявил Тим, упрямства которого ничто не могло поубавить. - Более того, он на них ответит, если только он не закоренелый преступник. Давай сюда счетную книгу.

Падди, стоя в дверях и провожая Тима взглядом, решил, что долго тот на своей должности не удержится, - такой молодой, а так печется о законности.

Во дворце Нелли всячески пыталась отделаться от Тима. Сперва она сказала, что епископа нет дома. Потом, что он болен и, наконец, что он велел не впускать Тима.

К несчастью, она не могла заставить Тима понизить голос, а по горькому опыту она знала, что наряду с аппетитом ребенка епископ обладает ребяческим же любопытством. Стоило нищему постучать в дверь, как епископ сразу выглядывал из комнаты и прислушивался. Так и тут - в вестибюле вдруг раздались шаги и появился епископ.

- Достаточно, Неллп, - мягко сказал он и подступил к Тиму с угрожающим видом - красивый старик с младенческим румянцем и свирепыми голубыми глазами. - Что вам нужно, молодой человек? - строго вопросил он.

- Я расследую контрабандные дела в нашей местности и хотел бы потолковать с вами, милорд.

- Я уже писал министру, молодой человек, я объяснил ему, что не знаю, какое я могу иметь к этому отношение.

- А вот вы послушайте меня несколько минут, так узнаете, какое вы имеете отношение, - возразил Тим.

- Не слишком ли ты много себе позволяешь, парень? - укоризненно сказал епископ. - Откуда ты родом?

- Из Манстера, - ответил Тим, не догадываясь о той роли, какую епископ отводил наследственности.

- Смотри-ка, я думал, ты сын Джона Лири из Клунъявуллена, - удивился епископ.

- Ничуть не бывало, - коротко ответил Тим. - Мой отец был учителем.

- Так ты не сынок ли Джима Лири? - ласково спросил епископ, кладя свою старческую руку на руку Тиму.

- Я и есть, - отозвался Тим, довольный тем, что наконец установлена его личность.

- Заходи, заходи, - епископ сжал ему руку. - Твой отец был учителем в Манстере, когда я был там викарием. Сын Джима Лири не уйдет из моего дома, не отведав кое-чего.

- Я нахожусь при исполнении своих обязанностей, милорд, - запротестовал Тим, следуя за епископом в гостиную.

- Ш-ш, замолчи, разве не все мы находимся при исполнении наших обязанностей? - Епископ подошел к буфету и достал нетвердыми руками два стакана и бутылку виски. Он налил себе чуть-чуть в один стакан и, наполнив другой почти до краев, подал Тиму. - А теперь рассказывай, - довольным тоном сказал он.

Тим почувствовал, что старик начинает ему нравиться, - эта слабость всегда мешала ему при расследованиях.

- Так вот, три дня назад поймали одного типа, когч да он пытался переехать через границу с бочонком вашего виски.

- С бочонком моего виски? - переспросил со смехом епископ. - А на что мне сдался бочонок виски?

- Вот это я и хотел бы узнать, - ответил Тим. - Вы их попакупали немало.

- За всю свою жизнь, сынок, я не купил ни одного бочонка, чистосердечно признался епископ. - И что бы я стал с ними делать? Здоровье мне не позволяет пить виски. Разве что выпьешь вот так, как сейчас, за компанию.

- Если вы взглянете на ваш счет у Падди Клэнси, то сразу смекнете, какое здоровье вам приписывают, - заметил Тим. - А может, вот кому здоровье позволяет, - добавил он со свирепым видом, когда пошла Нелли с пачкой счетов в руке.

- Хватит всяких сплетен да козней, - объявила она. - В чем виновата, в том виновата. Но делала это я, чтобы спасти от работного дома моего несчастного братаинвалида, ничего-то он, бедняга, не умел, только и знал что сражаться за Ирландию. А дело делать приходилось таким, как я. Ни одного пенса его светлости в этом не участвовало. Я, конечно, уйду, если меня выгонят, но дом под подозрением не оставлю.

- Да только на выручку от одного бензина можно полный дом братьев содержать, - вскипел Тим. - И не забудь еще про чай и про масло.

- Хватит, - твердо произнес епископ. - Выйди, Нелли, - добавил он, не оборачиваясь, своим сухим, епископским тоном.

Нелли ошарашенно на него уставилась, потом выбежала из комнаты с горестным воем: "Пятнадцать лет жизни ему отдала, и вот вам благодарность". Епископ подождал, пока затихли рыдания в кухне, а затем наклонился вперед, зажав между коленями сплетенные пальцы.

- Сделай мне одолжение, Тим, - сказал он. - Ты не возражаешь, если я буду называть тебя Тим?

- Сочту за честь, милорд.

- Только не зови меня Падди, - добавил епископ, но старая шутка прозвучала натянуто. - Скаяш-ка, сколько людей про это знает?

- Да теперь, почитай, это общее достояние.

- И что обо мне думают?

- Вы сами знаете, вас очень уважают, - ответил Тим.

- Да, - сухо заметил епископ. - Так уважают, что я волен превратить мой дом в контрабандистский притон, А они не строят предположений насчет того, что у меня творится в соборе?