Фрэнсис Бэкон - Новая Атлантида (сборник) Страница 2

На следующий день, когда мы уже несколько отдохнули от хлопот, причиненных перевозкою с корабля людей и товаров, решил я созвать всех своих спутников; когда же они собрались, сказал: «Друзья мои, соберемся с мыслями и подумаем о нашей судьбе. Мы выброшены на сушу, подобно Моне, извергнутому из чрева китова, когда уже считали себя погребенными в морской пучине, но и сейчас, обретя землю, находимся между жизнью и смертью; ибо оказались за пределами и Старого, и Нового света; и одному богу ведомо, увидим ли мы когда-либо берега Европы. Чудом попали мы сюда и только чудом сумеем отсюда выбраться. Пусть же, памятуя недавнее избавление, а также нынешние и грядущие опасности, каждый из нас обратит взоры к богу и очистится от скверны. К тому же мы находимся здесь среди христианского племени, исполненного благочестия и человеколюбия. Так не посрамим же себя перед ними, обнаружив свою порочность и недостойность. Но это еще не все. Ибо они особым приказом (хотя и в учтивой форме) на три дня заключили нас в этих стенах; как знать, не для того ли, чтобы получить некоторое понятие о наших нравах? И, если окажутся они плохи, изгнать нас немедля; а если хороши – продлить наше здесь пребывание? Ибо люди, приставленные к нам для услуг, могут вместе с тем наблюдать за нами. Поэтому заклинаю вас богом и заботою о душах и телах ваших так вести себя, чтобы быть в мире с господом и снискать расположение здешнего народа». Спутники мои в один голос поблагодарили меня за полезное увещевание и обещали вести себя учтиво и скромно, не подавая никаких поводов к неудовольствию. И так провели мы три дня с легким сердцем и беззаботно, ожидая, как будет поступлено с нами по истечении этого срока.

A тем временем ежечасно радовало нас улучшение состояния наших больных, которые мнили себя погруженными в некую целительную купель: так быстро и легко они выздоравливали.

По истечении трехдневного срока явился к нам поутру новый человек, до тех пор нами не виденный, одетый, как и прежний, в синее; только чалма на нем была белая, украшенная маленьким красным крестом, да еще пелерина из тонкого полотна. Входя, он слегка склонился и выставил руки вперед. Мы, со своей стороны, приветствовали его со смирением и покорностью, ибо от него ждали своего приговора. Он изъявил желание говорить с несколькими из нас; после чего шестеро из нас остались с ним, остальные же удалились. Пришедший сказал: «Я по должности управитель Дома чужестранцев, а по призванию христианский священник, и пришел предложить вам свои услуги как чужестранцам, но прежде всего как христианам. Могу сообщить весть, которая, я уверен, будет вам приятна. Правительство разрешило вам оставаться на берегу в течение шести недель; и пусть не тревожит вас, если окажется, что вам понадобится больше; ибо закон в этом пункте не слишком строг; и я не сомневаюсь, что сам смогу испросить для вас дальнейшее продление срока. Скажу также, что Дом чужестранцев в настоящее время богат и всем обеспечен. Вот уже тридцать семь лет накапливаются его доходы; ибо за это время ни один чужестранец не появлялся в этих краях. A потому ни о чем не тревожьтесь; государство берет на себя расходы по содержанию вашему на все время вашего пребывания, так что по этой причине оно не будет сокращено ни на один день. Что касается ваших товаров, то с вами поступлено будет по справедливости и произведен расчет: либо товарами, либо золотом и серебром; ибо для нас это безразлично. A если имеете какие-либо просьбы – говорите без утайки, и увидите, что мы не огорчим вас отказом. Об одном только вас предупреждаю: никто из вас не должен отлучаться из города дальше чем на один каран (это составляет у них полторы мили) без особого на то разрешения». Мы отвечали, обменявшись друг с другом взглядами, в коих выразилось восхищение столь приветливым и отеческим к нам отношением, что не знаем, что и сказать, ибо не находим слов для выражения нашей благодарности, а его щедрые и великодушные предложения не оставляют места для просьб. Мы словно видим перед собою прообраз нашего небесного спасения, ибо, находясь еще столь недавно в пасти смерти, очутились вдруг там, где все дарует нам утешение. Что касается наложенного на нас запрета, то мы его не нарушим, хотя и невозможно, чтобы мы не горели желанием повидать и другие части этой счастливой и благословенной страны. Мы добавили, что скорее языки наши присохнут к гортани, чем мы позабудем упоминать в своих молитвах как его почтенную особу, так и весь народ его. И смиренно просили его считать нас своими преданными слугами по праву благодетеля, повергая к стопам его и себя самих, и все наше имение. Он ответил, что, будучи священником, ожидает лишь пастырской награды, а именно нашей братской любви и блага нашим душам и телам; после чего удалился со слезами умиления, нас же оставил радостными и смущенными. «Поистине, – говорили мы друг другу, – мы очутились в стране ангелов, которые являются нам ежедневно, предупреждая наши желания щедротами, каких мы не только не могли ожидать, но даже и представить себе».

На следующий день, часов около десяти, управитель явился к нам снова и после приветствий сказал дружески, что пришел навестить нас, велел подать себе стул и сел; сели и мы, человек десять (остальные были низкого звания, а некоторые отсутствовали). Когда мы уселись, он начал следующим образом: «Мы, жители острова Бенсалем (ибо так он именуется на их языке), благодаря нашему отдаленному расположению, тайне, к которой обязываем мы наших путешественников, и редкому допущению к себе чужестранцев, хорошо осведомлены о большей части обитаемых земель, сами же остаемся неизвестны. A коль скоро спрашивать подобает тому, кто менее осведомлен, то мы с вами лучше употребим время, если задавать вопросы будете вы, а не я». Мы отвечали, что смиренно благодарим его за это дозволение и уже можем на основании собственного опыта судить, что нет на земле ничего более достойного ознакомления, нежели эта счастливая страна. «Но всего более, – прибавили мы, – после столь чудесной встречи на краю земли и уповая, несмотря на то что мы живем в разных концах света, на грядущую встречу в царствии небесном (ибо видим в них единоверцев-христиан), хотели бы знать (поскольку здешняя земля столь удалена и отделена обширными и неисследованными морями от тех мест, где сходил на землю спаситель), кто был ее апостолом и как была она просвещена верою». При этом вопросе лицо его выразило большое удовлетворение, и он ответил: «Вы расположили меня к себе, задав этот вопрос в первую очередь; ибо он означает, что вы ищете прежде всего царствия небесного; отвечу вам на него охотно и кратко».

«Спустя около двадцати лет по воскресении спасителя жители Ренфузы (города на восточном побережье нашего острова) увидели однажды ночью (а ночь была облачной и спокойной) большой столп света, появившийся на море в расстоянии около мили; он имел форму колонны (или цилиндра) и подымался к небу на большую высоту; вершину его увенчивал крест, сиявший более ярко, нежели самый столп. Столь необычайное зрелище привлекло горожан на берег моря; а там некоторые сели в лодки, чтобы еще приблизиться к чудесному явлению. Однако, не доплыв ярдов шестидесяти до столпа, лодки оказались словно скованными и не в силах плыть дальше, хотя в других направлениях могли двигаться свободно; так что все лодки расположились полукружием, созерцая небесное знамение. Случилось, что в одной из них находился мудрец из числа членов Соломонова дома; а это, добрые друзья мои, зеница ока нашей страны. И вот, после внимательного и благоговейного созерцания столпа и креста, человек этот склонился ниц; а затем, стоя на коленях и воздев руки к небу, произнес следующую молитву:

«Боже, владыка неба и земли, милостиво даровавший нашему братству познание твоих творений и тайн их, а также способность различать (насколько это доступно человеку) божественные чудеса, явления природы, произведения искусства и всякого рода обманы и призраки. Свидетельствую перед собравшимся здесь народом, что в представшем нам зрелище вижу перст твой и подлинное чудо; а зная из книг наших, что ты не творишь чудес иначе как с благой и божественной целью (ибо законы природы есть твои законы, и ты не преступаешь их без важных к тому причин), мы смиренно просим тебя благословить твое знамение и открыть нам его значение, что ты уже отчасти обещаешь, ниспосылая его».

Едва окончил он свою молитву, как почувствовал, что лодка его обрела свободу движения, тогда как остальные оставались по-прежнему скованными; приняв это за дозволение приблизиться, он велел медленно и в молчании грести по направлению к столпу. Но не успел он приблизиться, как сияющий столп и крест распались и рассыпались как бы на множество звезд, вскоре также погасших; а на воде остался лишь небольшой ковчежец, или ларец, кедрового дерева, нимало не подмоченный водою, хотя и плыл по ней. Из переднего конца его, ближайшего к лодке, росла зеленая пальмовая ветвь. Когда же мудрец благоговейно взял ларец в лодку, он сам собою раскрылся, и в нем оказались книга и послание – и то, и другое на тонком пергаменте, обернутое в льняную ткань. Книга содержала все канонические книги ветхого и нового завета, соответствующие вашим (ибо нам известно, какие приняты вашими церквами); Апокалипсис и некоторые другие книги нового завета, в ту пору еще не написанные, также тем не менее оказались тут. Что касается послания, то оно состояло из следующих строк: