Роберт Кармер - Я - сыр Страница 20

Т: Возможно, этот вопрос беспокоит тебя. Почему бы не дать течь мыслям свободно?

А: Все правильно. Это только на минуту, я снова провалился в пустоту. Вы знаете, она осталась.

Т: Мы будем иногда чувствовать, как рано или поздно пустота будет к нам возвращаться. Думай о том, как далеко уже от той начальной точки.

А: Нам еще много осталось пройти?

Т: Посмотрим.

А: Вы полагаете, посмотрим на меня?

Т: В определенной степени, да. Посмотрим, как дальше будут протекать наши беседы, и что покажут медицинские анализы. Скажи мне, ты перестал скрываться от отца, после того, как ты узнал всю правду о вашей ситуации?

А: Да. Мы провели много времени вместе. Он приносил все свои извинения за ту трудную ситуацию, в которой также оказалась и мать. Но на самом деле я им гордился, он сумел вселить в меня веру в то, что он был прав. Он делал карьеру...

Он вспоминал все, о чем спрашивал отца, при этом все-таки боясь сильно углубиться в его личные тайны. Рухнуло все. Надо было начинать жизнь сначала, бросить карьеру, друзей. Адам с ужасом подумал, что, если вдруг теперь, ему пришлось бы покинуть Монумент, бросить Эмми и все начать заново, в новом городе, на другом конце света.

- Конечно, все поломано, Адам. - говорил отец. - особенно у твоей матери. Я не собирался покидать Блаунт и всегда считал, что моя карьера продолжится где-нибудь еще. Я мечтал об этом с детства, мечтал о дальних поездках, о славе, обо всем, что происходит. Но твоя мать жила в Блаунте там необычные, особенные люди. Самым тяжелым для меня было бы оставить все это. Я бросил работу в газете в надежде на то, что ситуация все-таки переменится, и я, возможно, когда-нибудь вернусь к этому делу. Грей считал, что для меня было бы слишком рисковано продолжить заниматься журналистикой. Страховое дело меня не привлекало. Но отдел всегда контролировал обстановку в легитимном бизнесе. Они могли купить или орендовать что-либо подходящее с их точки зрения, не спрашивая тебя, и ты никак не мог на это повлиять. В то время для меня было в наличии только страховое агенство. Мы построили новую жизнь, Адам. И было действительно тяжело. Но приходилось думать и об альтернативах. Мы были рады иметь шанс. Хотя это всегда страшно. Даже сегодня. Грей сказал, что наши следы заметены. Три тела кремированы десять лет тому назад в Блаунте-Нью-Йорк. Но кто знает? Кто действительно знает?

- Почему мр.Грей приезжает в Монумент так часто?

- Быть с нами в постоянном контакте. Он приносит специальную денежную премию два раза в год. Он также проверяет, насколько я помню все даты, что в конвертах. Он также приносит подтверждения того, что мы остаемся под защитой. Иногда он проверяет мою память на некоторые упущенные факты, наблюдения, детали, сообщает что в следующих конвертах может быть что-либо важное. Есть и другие причины. Он никогда не упоминает, какие - я только догадываюсь. Думаю, он наблюдает за мной.

- Но зачем?

- Я, действительно, не знаю. Может быть, чтобы убедиться в том, что я не досягаем для других сторон.

На протяжении всего их разговора они были в движении, говорили негромко, побывали на базаре у Церкви Св.Иуды, сменили тему, когда Адам угодил мячем в три деревянные бутылки, составленные в пирамиду. Затем они зашли в кинотеатр и купили билеты на фильм с Джоном Уайном. Адам не запомнил его название. Они говорили отворачиваясь от громкоговорителей. Но он запомнил вопросы, задаваемые отцу обо всех предостережениях мр.Грея уже спустя десять лет после всех тех официальных показаний и последовавших за ними угроз.

Наблюдая за походкой Джона Уайна, перешедшего улицу, за его низко свисающим на бедре пистолетом во время верховой езды, отец сказал:

- Потому что никто не знает, как сильны эти организации - возможно, сегодня еще больше, чем тогда. Никто не знает, как далеко может зайти власть.

Адаму не очень хотелось использовать это подходящее слово, но он все-таки забегая вперед, отводя глаза в сторону от Джона Уайна спросил:

- Это не связано с мафией, Па?

Это прозвучало смешно и мелодраматично, словно продолжением событий фильма на экране, а не их жизни.

- Я не могу сказать, кто это или что, Адам, для нашей же собственной безопасности. В любом случае Мафия - это только лишь слово, используемое людьми. Есть много разных слов, пригодных для описания одной и той же вещи. Много воды утекло. Очевидно, меня также использовали, и не раз. Это была ловушка. Никто не знает, где я выложил все сведения - все, что я знал. Есть и другие причины держать нас под контролем, для регулярных поездок Грея сюда. Он взялся за проверку некоторых сведений. Я ему объяснил, что больше ничем не располагаю и со стороны ко мне ничего не поступает. А он только смотрит на меня - с холодком. Иногда мне кажется, что я даже раздражаю его в своем замешательстве. А иногда, когда мы встречаемся, мы сидим как враги, словно играем в сумашедшую игру, когда ни один и ни другой из нас не верит во что-либо, и эта бесконечная игра продолжается...

Т: Те сведенья, о которых говорил отец, он не рассказывал тебе об их происхождении?

А: Нет.

Т: Когда тебе это стало интересно, после всего, когда эти сведенья изменили всю вашу жизнь?

А: Он сказал, что не может рассказать мне это, для моей же безопасности, и я не настаивал.

Т: Он сказал Грею, что никаких сведений он со стороны он не получал? Он как-то объяснял тебе это?

А: Я не знаю, что вы имеете ввиду.

Т: Я имею ввиду, спрашавал ли ты его, когда он рассказывал Грею правду, а когда, например, он уходил от разговора?

(пауза 9 секунд)

Т: Почему такая внезапная тишина? Ты на меня очень странно смотришь.

А: Я думаю, что это взаимно. Это вы смотрите на меня странно. Это напоминает мне то, как, из рассказов отца, они в разговоре холодно смотрели друг на друга, словно были врагами. И вы также смотрели на меня минуту тому назад. Наверное, я смотрю на вас так, когда вы спрашиваете о сведеньях.

Т: Жаль, что ты так расстроен выражением моего лица. Я тоже человек. У меня тоже болит голова, и иногда бывает расстроен желудок. Я плохо спал последней ночью. Может быть отражение того ты видишь на моем лице.

А: Неплохо иногда обнаружить в вас человека. Иногда я в этом сомневаюсь.

Т: Я понял. Полагаю, будет неплохо, если ты больше не будешь сердиться на меня.

А: Не знаю, что вы хотите этим сказать.

Т: Что когда мы касаемся правды, основнополагающей правды, той, что ты пытаешься отрицать или утаить, ты как-то изворачиваешься. Но я понимаю. Я всего лишь другая цель из досягаемых.

А: Что вы имеете ввиду - лишь другая цель? Кто же первая?

Т: Ты не знаешь?

А: Вы имеете ввиду меня? Я устал от всего этого. Вы все время жонглируете мыслями.

Т: Ты видишь? Снова злость. Только стоит нам коснуться важной территории.

А: Какой еще территории?

Т: Сведенья, что были у твоего отца - сведенья, которые, ты говоришь, он не давал тебе.

(пауза 15 секунд)

Образно выражаясь, Адам чувствовал себя тряпкой, скомканной в кресле. Конечно же, он знал, что на поверхности он был всего лишь сидящим здесь, как обычно, смотрящим на Брайнта, который уже не был каким-то там доктором. Но тогда кем же он был? Адам исходил из возможного. Если врагом, то наверное, одним из врагов его отца. Он чувствовал, как в нем снова начинала пробуждаться паника, и остатки пустоты снова стали напоминать о себе. Он старался уйти прочь от паники, как всегда рекомендовал ему Брайнт. И он осознавал свою зависимость от него. Был ли он врагом или нет, Брайнт помог ему открыться - вспомнить, кто он, и откуда он пришел. Он должен был помочь ему и делал это. На этом месте. Он знал, что он мог положиться на Брайнта, но должен был беспокоиться о тех сведеньях, которые так хотел от него получить Брайнт. И ему было не известно, что же на самом деле знал Брайнт, а что не знал. Был ли он честен, в конце концов? Он думал снова и снова. Это было похоже на ловлю крыс в лабиринте.

Т: Ты болен?

А: Нет. Я в полном порядке. Все открыто. Я вышел из равновесия.

Т: Это понятно.

А: Все худшее, что приходит мне в память, появляется не целиком, а обрывками, кусками. Полная картина не ясна.

Т: Надо постараться взять все одним прыжком во времени.

А: Да.

Т: Мы говорили о твоем отце - о том, как он рассказывал тебе о прошлом - твой ум должен идти в одном направлении - ты и твой отец...

В течении недели отец объяснял все Адаму. Его вопросы были бесконечны, и то, что он слышал, иногда вводило его в шок. Он в удивлении тряс головой, не понимая, как можно скрываться находясь среди людей и жить с этим двадцать четыре часа в сутки, непонятно зачем. Его изумляли заботы его родителей все эти годы. Очки его отца блестели также, как и оконные стекла окружающих зданий Монумента. Отец рассказывал, как каждые два-три года менялось поведение мр. Грея.

- Это почему я избегаю Доктора Хантли, оптометриста, чей кабинет вниз по улице от моего офиса. Однажды я сказал ему, что мой ближайший друг оптометрист в Нью-Йорк-Сити, и очки я заказываю только у него. - говорил отец.