Письма молодого врача. Загородные приключения - Артур Конан Дойль Страница 20

ногами, думая, что это случайность, но через мгновение получил еще один удар, на этот раз сильнее. Я заворчал и опустил газету, но когда посмотрел на юношу, то понял, в чем же дело. Нога у него судорожно подергивалась, руки были сцеплены и барабанили по груди, глаза закатились, так что видны были лишь края радужных оболочек. Я бросился к нему, ослабил ворот, расстегнул курточку и положил голову на сиденье. Одним каблуком он с грохотом заехал по окну, но я сумел прижать ему колени, одновременно сжимая запястья.

– Не пугайтесь! – вскричал я. – Это эпилепсия, припадок скоро пройдет.

Подняв глаза, я увидел, что побледневшая девушка тихонько сидит в углу. Мать достала из сумочки пузырек и спокойно протянула его мне.

– У него они часто бывают, – сказала она. – Это бром.

– Он приходит в себя, – ответил я. – Присмотрите за Винни.

У меня это вырвалось, потому что мне показалось, что голова у нее качалась, словно она вот-вот упадет в обморок, но в следующую секунду нам стала очевидна нелепость этих слов, мать рассмеялась, а следом и мы с дочерью. Сын открыл глаза и перестал дергаться.

– Прошу прощения великодушно, – сказал я, помогая ему сесть прямо. – Я услышал ваше имя и в спешке не подумал над тем, что сказал.

Они снова добродушно рассмеялись, и как только юноша пришел в себя, у нас завязался доверительный разговор. Удивительно, как вмешательство житейских происшествий отстраняет условности этикета. Через полчаса мы знали друг о друге все, ну, в любом разе, я знал о них все. Мать звали миссис Лафорс, она вдова с двумя детьми. Они перестали вести хозяйство и предпочитают жить в съемных квартирах, переезжая с одного места на другое. Их главная неприятность – нервная болезнь ее сына Фреда. Они направлялись в Берчспул, где, как они надеялись, тамошний целебный воздух пойдет ему на пользу. Я смог порекомендовать вегетарианство, о котором по опыту знал, что при нервных болезнях оно очень помогает. Мы очень живо разговаривали, и, по-моему, всем было очень жаль расставаться, когда мы доехали до узловой станции, где им нужно было делать пересадку. Мисс Лафорс дала мне свою карточку, и я пообещал, что загляну, если окажусь в Берчспуле.

Однако все это наверняка кажется тебе полнейшей глупостью. Теперь ты изучил мои привычки и едва ли ждешь, что я буду придерживаться основной линии повествования. Но я снова с ней и отвлекаться не стану.

Так вот, было почти шесть вечера, и начали сгущаться сумерки, когда мы прибыли в Брэдфилд. Первое, что я увидел, выглянув из окна вагона, была фигура Каллингворта. Он ничуть не изменился, нервно расхаживал вдоль платформы в расстегнутом сюртуке, задрав подбородок (немногие из моего окружения так делают) и оскалив крупные зубы, словно добродушная ищейка. Увидев меня, он заревел от восторга, схватил меня за руку и радостно хлопнул по плечу.

– Дорогой мой, – проговорил он, – мы зачистим этот город. Говорю тебе, Монро, мы не оставим тут ни одного врача. Сейчас они довольствуются хлебом с маслом, а когда мы возьмемся за дело, то станут есть его без масла. Послушай меня, дружище! В этом городе живет сто двадцать тысяч человек, и всем нужна помощь, а здесь нет ни одного врача, кто отличил бы пилюлю из ревеня от камня. Дружище, нам остается лишь собрать их под своим крылом. Я стою и беру деньги, пока рука не заболит.

– Но как получается, – спросил я, когда мы продирались сквозь толпу, – что здесь так мало врачей?

– Мало?! – взревел он. – Черт подери, да тут их тьма. Здесь нельзя вывалиться из окна и не упасть на врача. Но из всех… ну, впрочем, ты их сам увидишь. В Авонмуте ты ходил ко мне пешком, Монро. В Брэдфилде я не допущу, чтобы мои друзья передвигались пешком, а?

Изящный экипаж, запряженный двойкой ухоженных вороных лошадей, ждал у входа на станцию. Нарядно одетый кучер приподнял шляпу, когда Каллингворт открыл дверь.

– В какой из домов, сэр? – спросил он.

Каллингворт стрельнул на меня взглядом, чтобы увидеть, как я отреагирую на подобный вопрос. Если честно, я никоим образом не сомневался, что он велел кучеру так спросить. Он всегда любил театральные эффекты, но обыкновенно ошибался, недооценивая уровень развития окружающих.

– Ага! – проговорил он, поглаживая подбородок, словно в чем-то сомневался. – Ну, полагаю, ужин уже готов. Едем в городскую резиденцию.

– Господи боже, Каллингворт! – воскликнул я, когда мы отъехали. – Сколько у тебя домов? С твоих слов выходит, что ты весь город скупил.

– Так-так, – со смехом ответил он, – мы едем в дом, где я обычно живу. Там очень удобно, хотя я не все комнаты еще обставил. Прямо за городом у меня ферма в несколько десятков гектаров. Там хорошо на выходных, и мы посылаем няньку с ребенком…

– Дорогой мой, я не знал, что у тебя появился ребенок!

– Да, это чертовски неудобно, но факт остается фактом. Мы получаем оттуда масло и прочую провизию. И потом, конечно, у меня в центре города есть дом, где я веду дела.

– Приемная и кабинет, я полагаю?

Он взглянул на меня со смесью раздражения и веселости.

– Не понимаешь ты ситуацию, Монро, – сказал он. – В жизни не встречал человека с таким вялым воображением. Я бы доверил тебе описать что-то тобою увиденное, но не составлять об этом представления заранее.

– А теперь в чем дело? – спросил я.

– Ну, я и писал тебе о своей практике, и телеграмму давал, а ты сидишь и спрашиваешь, работаю ли я в двух комнатах. Прежде чем я закончу, мне придется арендовать рыночную площадь, да и там мне будет негде развернуться. Твое воображение может представить огромный дом, где люди ждут во всех комнатах, стиснутые, как сельди в бочке, а в подвале сидят в два яруса? Так вот, это мой деловой дом в обычный день. Люди стекаются со всей округи за семьдесят километров и перекусывают хлебом с патокой на пороге, чтобы попасть первыми, когда спустится экономка. Санитарный врач подал официальную жалобу касательно скученности у меня в приемных. Люди ждут на конюшне, сидят вдоль стойл и даже под лошадьми. Я перенаправлю их к тебе, мой дорогой, и тогда ты сам во все вникнешь.

Можешь себе представить, Берти, как я был ошарашен, поскольку, сделав скидку на склонность Каллингворта к преувеличениям, я понял, что за его словами что-то кроется. Я сказал себе, что нужно сохранять холодную голову и увидеть все собственными глазами, и тут экипаж остановился, после чего мы вылезли.

– Вот мое пристанище, – сказал Каллингворт.

Я увидел угловой дом на линии прекрасных зданий, который показался мне скорее похожим на хороший отель, нежели на жилой особняк. К входной двери вела широкая