Дьердь Далош - 1985 Страница 21

1-я премия - четырехнедельная туристическая поездка в Гонконг;

2-я премия - 10000 (десять тысяч) браззавильских долларов;

3-я премия - дача в Шотландии, выстроенная по проекту одного из евразийских архитекторов.

Предложения просим представить в Букингемский дворец в течение ближайших 48 часов.

СЕНТЯБРЬ

53. О'Брайен - о падении политической системы Океании

----------------------------------------------------

Существуют безошибочные симптомы неминуемого падения диктатуры. Рассказывают, что накануне Великой французской революции одним из таких надежных предвестников была премьера пьесы Бомарше "Свадьба Фигаро". Накануне Русской революции последняя опора пала, когда был убит наперсник царской семьи Распутин {Смотрите - эта свинья лезет в философию истории! Будем надеяться, что он не пострадает за то, что слишком много знал. Ненавижу таких людей - мой шеф принадлежит к их числу, - которые пытаются замаскировать свои примитивные, реакционные взгляды псевдообъективными и, казалось бы, беспристрастными доводами. Нет, шеф, вчерашнего унижения на лестнице ("Вы сегодня не бриты") я никогда не забуду. - Примеч. историка.}.

В Океании началом конца стал момент, когда "Таймс" впервые напечатала правду. О надвигавшемся распаде свидетельствовало уже то, что на протяжении многих недель газета все ближе и ближе подходила к этой опасной черте. Но до сих пор еще оказывалось возможно - хотя нередко все висело на волоске спасать правительство от неизбежности, открыть всему миру подлинную ситуацию.

Я не хочу, чтобы меня неправильно поняли. Я не возлагаю ответственность на презренного журналиста, который, выполняя указание свыше, составил это скандальное объявление о конкурсе и тем нарушил давнюю традицию, основополагающий принцип, согласно которому пресса, по определению, есть средство не для распространения "правды", а для проведения сегодняшней политики. Автора этого текста я не виню - он всего лишь выполнял свой долг.

Всю вину я возлагаю на беспомощный, продажный аппарат, который позволил этому случиться. Это он несет ответственность за все, что произошло в Океании в декабре 1984 года. Эту ответственность разделяю и я, поскольку не сумел достаточно убедительно предостеречь товарищей о грозящей опасности.

Океания доживала последние дни. Смит и ему подобные собирали подписи под своей программой "Десять пунктов" - за три дня ее подписали 85 тысяч человек. Мы их не трогали, удовлетворившись тем, что они не примкнули к пролам. В то время мы приписывали это влиянию умеренных и не догадывались, что сотрудничество отвергли мусульмане.

Неприятные сюрпризы поджидали и меня. Например, Джулия Миллер не подписала программу. До этого момента я считал, что могу быть в ней уверен.

Контрреволюция наступала на нас двумя волнами. Первой было движение пролов в "грязном поясе", опасное главным образом своей численностью. В отличие от него, АИР представляла преимущественно идейную опасность {Гнусная свинья, он делает вид, будто это не он своими провокационными действиями породил все движение! Кстати, должен заметить, что полиция и здесь занимается слежкой, но не так открыто. Недавно у нас в институте разбирали стену: шеф захотел отделить несколько квадратных метров от моего кабинета, чтобы пристроить к своему собственный туалет. Он, видите ли, не может испражняться там же, где все остальные историки. Двое рабочих ломали стену напротив моего стола, как вдруг один из них закричал на другого: "Идиот, ты раздавил божью коровку!" "Откуда зимой, в декабре, на стене божья коровка? подумал я. - И какой хороший человек - пожалел насекомое!" Но к этому времени оба уже смеялись. "Ничего, - говорили они, - опять работает". И оказалось, что божьей коровкой они называли аппаратик, размером с ладонь и формой похожий на яйцо, - презренный инструмент директора, потому что это, конечно, он подслушивает мои разговоры. Я бы это устройство даже вошью не назвал.

Но по треску моей пишущей машинки они ничего не узнают о том, что именно я пишу. Я просто вставлю все свои жалобы в примечания к этой книге великолепная идея! - и опишу в них все злоупотребления властью, которые здесь происходят. Потом пересниму рукопись на микрофильм - и в Гонконг. Туризм в выходные, льготная путевка - два дня в древнем мире капитализма. А между экскурсиями я удеру. Никто не заметит: все они сразу кидаются по борделям. Отдам материалы в приличное издательство - в "Пингвин Букс". А там пусть делают что хотят. - Примеч. историка.}.

Людей вроде Смита, опьяненных успехом сбора подписей, насчитывались уже тысячи. Но все их старания пропали зря. Когда три дня спустя они явились в Букингемский дворец, чтобы вручить свои "Десять пунктов" и собранные подписи, в Океании уже не было правительства {Я умираю со смеху - так и надо нашей Евразии! Ни у кого не должно быть никаких шефов. А если есть шеф, то не должно быть жены. И еще кое-что: я верующий. Да, Бог есть! А в Гонконге я пойду и вырву себе эти проклятые золотые зубы. И больше никогда не буду по субботам получать свою норму марихуаны, а вместо этого буду принимать слабительное - там за нами не будет такого тщательного присмотра. И еще я ненавижу принудительные семейные прогулки по воздуху над городом, уж лучше сидеть в сумасшедшем доме - там, по крайней мере, разрешают кататься на велосипеде. И больше никогда ни с кем не буду спать! - Примеч. историка.}.

54. Смит - о падении океанийской системы

---------------------------------------

В тот день у нас было заседание "Понедельничного клуба". Шла дискуссия, которой так долго ждали историки. Тема дискуссии - была ли исторически необходима и в какой степени диктатура Старшего Брата, а также - с какого момента началось перерождение революции 1960 года. В дискуссии принял участие ветеран революции Поллит - член партии ста двух с половиной лет от роду, которого ввезли в зал на кресле-каталке под бурные аплодисменты публики.

Ничего особенно полезного Поллит не сказал. В 30-е годы он был анархо-синдикалистом и занимал позицию левее лейбористов - что, правда, было нетрудно - и даже левее тогдашней коммунистической партии. Он критиковал оба крыла английского рабочего движения. Лейбористскую партию он осуждал за ее капитулянтскую политику во время первой мировой войны, а коммунистов - за то, что они революционеры только на словах, поскольку выступали против организации железнодорожных крушений как эффективного способа классовой борьбы. Поллит был горячим сторонником крушений - правда, лишь теоретически, поскольку никто никогда не видел его с взрывчаткой в руках. Он открыто защищал мнение, что единственный путь разрешения социальных конфликтов уничтожение железных дорог как главных экономических и военных артерий тогдашней государственной структуры. Революционное значение теории Поллита смог по достоинству оценить один только Старший Брат: старик был на двадцать лет отправлен в лагерь, где получил возможность всесторонне обсудить этот вопрос со своими прежними оппонентами - лейбористами и коммунистами.

Дискуссия получилась не очень плодотворная. Один историк попытался вывести необходимость системы Старшего Брата из того факта, что Англия не имела демократических традиций {Мой коллега, очевидно, упустил из виду, что в массовое истребление людей в таких масштабах не опирается ни на какую традицию. Глава нашего института тоже постоянно придумывает что-нибудь новенькое. В последнее время мы должны цитировать его во всех наших работах, а недавно всем велено браться за дверные ручки только через бумажную салфетку. Но за дело! Теперь я знаю, чего хочу и как этого добиться. Примеч. историка.}. "Симптоматично, - сказал он, - что в предреволюционной Англии все еще существовали такие реакционные институты, как палата лордов и монархия. Поэтому неудивительно, что авторитарная диктатура Старшего Брата нашла здесь подходящую почву".

Другие возражали ему и даже утверждали, что в сравнении с установленной в 60-х годах диктатурой более демократичны не только предшествовавший, но и все более ранние режимы, включая систему Генриха VIII. "Естественно, я не имею в виду, - сказал сторонник этой точки зрения, - что нам следует вернуться к правлению Генриха".

Был поднят вопрос, до какого времени революция 1960 года оставалась прогрессивной. Один из участников высказал мнение, что эту революцию следует поддерживать как прогрессивную до 16 часов 12 июля 1963 года - именно в этот момент Старший Брат обнародовал указ об учреждении полиции мыслей. Кто-то заметил, что новая система была прогрессивной еще в августе 1963 года. "Вспомните хотя бы о бесплатном молоке для школьников", - начал он, но его тут же перебили: "Уже в мае 1963 года был запрещен "Гамлет"!" И никто не пожелал слушать историка, доказывавшего, что полиция мыслей, по крайней мере на первых порах, играла положительную роль.

Дискуссия дошла до этого места, когда в зал ворвались студенты из Университета аэронавтики и в большом волнении объявили, что пролы во главе с Мухаммедом Стэнли движутся на Лондон.